— Лун Мин, — пробормотала Лэй Янь, она словно жевала таблетку, пробуя ее на вкус, и испытывала смешанные чувства. Ей хотелось плакать, но вместо этого она улыбнулась: — Хорошо! Очень хорошо, просто прекрасно!
— Однако наедине с тобой я хотел бы звать тебя Сяо Янь, ты — моя любимая ласточка.
— Нет, зови меня Лун Мин, я теперь уже Лун Мин.
Линь Вэйвэнь сказал:
— Я уже зарегистрировал тебя для участия в государственных экзаменах. Ты будешь сдавать их в провинции Фуцзянь. Проводиться они будут в моем родном уезде Пинси. Хотя теперь это и твой родной уезд. Ближе к экзаменам я тебя заранее привезу туда, чтобы ты познакомилась с обстановкой.
Лэй Янь порывисто обняла Линь Вэйвэня, как плющ обвилась вокруг него, словно змея вокруг тучного барашка: она внезапно по собственной инициативе сняла одежду с Линя, а потом и с себя. Для нее они с Линь Вэйвэнем превратились в любовников, встретившихся после долгой разлуки, они были словно хворост и огонь. Линь наслаждался процессом, а Лэй Янь отдавала ему всю себя без остатка.
Довольный Линь Вэйвэнь сказал:
— Это был последний раз перед экзаменами. Такое больше не повторится. Больше нельзя нарушать слово. Кто нарушит слово — тот собака.
Лэй Янь дважды шутливо гавкнула на мужчину, который не хотел становиться собакой.
7 июля 2008 года Лэй Янь вошла в специально обустроенное место для проведения экзамена в Пинси. Она сидела среди незнакомых ей экзаменующихся и, не отвлекаясь, сдавала экзамены три дня.
В эти три дня, как и в течение предыдущих пяти дней накануне экзамена, Линь Вэйвэнь был в Пинси рядом с ней. Он как родитель, ожидающий от дочери успехов, окружил ее заботой и все эти долгие дни поддерживал ее. Ожидая Лэй Янь снаружи, он в эту сильную жару на девал парик, опасаясь, что его могут узнать. Свой БМВ он оставлял за километр от места проведения экзамена. Только когда Лун Мин выходила с экзамена и подходила к нему, он поворачивался и вел ее в свою машину, где уже заранее был включен кондиционер. В те дни они спали отдельно, как монах с монашкой.
И после окончания экзаменов они не спали вместе.
Соглашение подошло к концу, когда у Лун Мин начались месячные.
Линь Вэйвэнь действительно был человеком честным и держал слово — он выплатил Лун Мин все деньги за ее содержание. И из соображений гуманности он еще разрешил ей жить в его сямэньской квартире.
Лун Мин с душевным трепетом узнала свои баллы — 423. От этого она впала в уныние, потому что эта цифра всего на три балла превышала порог для поступления в вуз второго уровня и была на 50 баллов меньше необходимой для поступления в вуз первого уровня. Она считала, что это произошло из-за того, что у нее начались месячные на второй день экзаменов. Физиологический спад наносит удар и атакует интеллект женщины, и на это стоит сделать скидку. Это похоже на кипяток, остывающий под действием холодного ветра.
Куда можно подать документы с такими баллами?
О вузах в Пекине или Шанхае можно было даже не думать. В Сямэньский университет в Фуцзяни тоже было не попасть, а другие — и бог с ними. Ведь Лун Мин прекрасно понимала, что ее личность экзаменующейся была фальшивой, здесь не стоило надолго задерживаться. Следовало исключить и любые университеты Сычуани и Гуандуна, ведь в Сычуани ее репутация была испорчена, а в Гуандуне ее обманули и продали в бордель. На северо-востоке было слишком холодно, а северо-запад — слишком захолустный. В центральном Китае была традиционная культура, к которой она испытывала почтительный трепет.
После мучительных размышлений Лун Мин обратила свой взор на Гуанси.
Как-то раз она по телевизору видела передачу про Гуанси — ее заворожили живописные пейзажи и песни, напоминающие звуки природы. Почему бы не поехать в такое красивое и живописное место?
Лун Мин заполнила все три графы «Предпочитаемые учебные заведения» гуансийскими вузами.
И в итоге ее приняли в Педагогический институт в городе Юнчжоу.
Линь Вэйвэнь знал, куда ее зачислили. Он не мог не знать этого, не знал бы, только если ему было бы все равно. А разве могло быть все равно, куда Лун Мин в конце концов поступила, человеку, который потратил двести тысяч юаней на ее содержание и воплощение ее мечты в жизнь?
Он специально вернулся, чтобы отпраздновать исполнение мечты Лун Мин. Глядя на ее не слишком довольное выбранным институтом лицо, Линь Вэйвэнь натянуто улыбнулся и пошутил:
— Куриная гузка — это тоже мясо. Не самый известный вуз — это все равно вуз. Главное — твои личные стремления. Мао Цзэдун тоже окончил всего лишь Педагогическое училище в Чанша. Может, ты и не сравнишься с Мао, но уж точно можешь стать Цзян Цин[71]! Ты ничем не хуже. Хотя нет, Цзян Цин не подойдет — она плохо кончила. Будь просто интеллигентной девушкой, в этом нет ничего невозможного. По крайней мере, твоя жизнь и судьба изменятся после этого зачисления. Разве нет? Если бы ты не сдавала экзамены, как и Цзян Цин, если бы ты не поехала в Яньань[72], то разве смогла бы… Нет, не будем говорить о Цзян Цин. Если бы ты не сдавала экзамены или сдавала, но не сдала бы, то ты была бы прежней, продолжала бы… Так ведь, да? А сейчас из-за того, что ты поступила в институт, все изменилось. Курочка превратилась в феникса!.. Полностью переродилась. Многое нам стоит отпраздновать и многому можно порадоваться! — Он раскинул руки. — Иди сюда, я тебя обниму!
Лун Мин, у которой до этого настроение было не очень, постепенно оживилась благодаря вразумлениям этого мужчины всего лишь со средним образованием. Она с радостью упала в его широкие объятья, как новая машина в огромный гараж.
— Спасибо тебе, — произнесла она из глубины его объятий.
— Не за что. — Он похлопал ее по спине. — Это все твои собственные усилия. Моему сыну хоть сто миллионов дай, он все равно не поступил бы.
— Начальник Линь, — шепотом сказала она.
— М?
— У меня есть одна просьба.
— Говори.
— Давайте не будем больше встречаться, хорошо?
— Почему?
— Я не знаю.
— Боишься, что я буду приставать к тебе?
— Нет.
— А, понял, ты поступила в университет, сейчас стала золотым фениксом и думаешь, что такой неотесанный мужик недостоин тебя, да?
— Нет, — покачала головой Лун Мин, прижимаясь к его груди.
— Тогда почему?
— Я хочу полностью распрощаться со своим прошлым, — сказала она, — распрощаться со своими грехами, со своим позором, со своими страданиями. Знаешь, почему я выбрала институт в Гуанси? Потому что там нет никого, кто знал бы меня или обо мне. Когда я поеду туда, никто больше не нарушит мой покой, можно будет спокойно и скромно учиться, жить и работать. Можно начать с чистого листа, заново планировать свою жизнь.
Линь Вэйвэнь выслушал объяснение Лун Мин и открыто и великодушно сказал:
— Хорошо! — Он отстранился от Лун Мин, поднял одну руку, а второй все еще держал ее. — Я гарантирую тебе, что с сегодняшнего дня больше не буду с тобой встречаться, не буду искать тебя! По телефону… тоже нельзя звонить?
Лун Мин покачала головой.
— Хорошо, и звонить не буду. Ты смени номер и мне не говори. Но я буду тебя помнить, никогда не забуду. Если заскучаю по тебе, то… я дам сам себе оплеуху, головой об стену ударюсь, но перед тобой не возникну, не волнуйся!
Лун Мин смотрела на дающего клятвы Линь Вэйвэня и верила ему, ведь он уже сдержал свое слово и заплатил ей двести тысяч за содержание, у нее не было причин не верить ему. Она поцеловала его руку, которой он обнимал ее, видно было, как ей грустно. Это походило на сцену, которую она видела в детстве: она забирала у бабушки гусыню, и та поцеловала гуся, который остался дома, это был прощальный поцелуй, больше птицы друг друга не видели.
Глава 11. Горы ждут, и ждут небеса
Словно получивший награду, но серьезно раненый охотничий пес, Вэй Цзюньхун вернулся в Гуанси. Он всю ночь ехал в такси в Цзинлинь.
Добравшись до Цзинлиня, Вэй не сразу вышел из машины; мрачно и обессиленно сидел он на заднем сиденье, будто на нем висели стокилограммовые оковы.
Водитель такси посмотрел, что клиент медлит, денег не платит и сидит без движения, решил, что тот уснул. Тогда он включил лампу в машине и обернулся: глаза пассажира были широко открыты и налиты кровью, как у разъяренного леопарда. Водитель еще раз оглядел пустынную улицу и поспешно вскинул руки, показывая свою слабость:
— Брат, давай договоримся, цену можно и обсудить. Смотри, на табло — шестьсот шестьдесят семь юаней, можешь дать только шестьсот, остаток не возьму, хорошо?
Вэй Цзюньхун сказал:
— Пожалуйста, поехали дальше на юг.
— На юг? Куда именно?
— В уезд Налян.
Водитель сверился с навигатором и произнес:
— Ого, это же на границе с Вьетнамом!
— Да.
— Не поеду, слишком далеко.
— Я заплачу по счетчику, не надо делать скидки.
— Все равно не поеду, берите другое такси. Я спать хочу, так что это ради вашей и моей безопасности.
Вэй Цзюньхун достал свое удостоверение полицейского:
— Безопасность я вам гарантирую.
Водитель внимательно осмотрел удостоверение со всех сторон и спросил:
— А чего же вы раньше-то не сказали, что полицейский?
— Я боялся, что вы денег не возьмете.
— Да я вас не только в уезд Налян, я вас во Вьетнам, даже в сам Ханой отвезу! — рассмеялся водитель.
И такси помчалось по направлению к уезду Налян, словно конь, увидевший вдали оазис. Следуя указаниям клиента, оно приехало прямиком в начальную школу, располагавшуюся у подножия горы.
Ворота школы были по-прежнему закрыты, ведь летние каникулы все еще продолжались, да к тому же была ночь. Тихая и погруженная в темноту школа напоминала мрачное кладбище. Водитель такси и в самом деле принял школу за кладбище, он решил, что полицейский приехал навестить могилу. Получив тысячу юаней, он вернул одну сотню Вэй Цзюньхуну и робко произнес: