Эта эсэмэска, словно змея, качалась перед глазами. Подняв свою треугольную голову, она выкинула фиолетово-черное жало, дразня и провоцируя ее.
Отель «Меконг» высился на берегу в уездном городе Цзинлиня. Он был выше всех соседних зданий и выделялся, как журавль среди кур.
Лун Мин подошла к двери номера 1101. Она не могла не прийти, обязана была прийти.
На часах было полседьмого, она пришла не слишком поздно.
Лун Мин уставилась на дверной номер — 1101. Начиная со вчерашнего дня, эти четыре цифры, словно стальная игла или замок, крепко-накрепко сковали ее чувства и нервы. Они заставляли ее волноваться, пугали ее, но также и наполняли фантазиями и надеждами.
Дверь открылась. Лун Мин увидела лысого Линь Вэйвэня в спальном халате. Он радушно пригласил ее войти.
Номер был просторный, роскошный, ни в чем не уступавший тому, в котором пять лет назад жили Лун Мин и Линь Вэйвэнь. Кое-какое убранство даже превосходило по качеству. Например, стол, диван, чайный столик — все они были из дорогого палисандра, вероятно, это был высококачественный материал по низкой цене из Вьетнама, именно поэтому эти вещи оказались в гостинице приграничного города, находящегося в выгодном географическом положении, как «башня у воды, что первой встречает луну»[80].
На массивном столике располагался огромный букет свежесрезанных цветов. На их зеленых листьях сверкали капельки воды, а лепестки источали дивный аромат — несомненно, их подготовили к приезду Лун Мин. Рядом с цветами стояли два изысканных сияющих бокала и багряно-красное вино — это Лун Мин и Линь Вэйвэнь должны были использовать чуть позднее.
Перед тем как выпить вина, Линь Вэйвэнь еще преподнес Лун Мин приветственный подарок — два одинаковых ключа от машины. Он вытащил их из коробочки и надел кольцо для ключей на палец. Логотип БМВ, свисавший с кольца, был прекрасен, как ямочки на щеках Лун Мин.
Лун Мин сразу же отказалась принимать такой дорогой подарок. Причину назвала такую: «Вы уже давно не содержите меня, значит, никакой сделки уже нет. Более того, ни сейчас, ни в будущем между нами больше не будет никаких сделок».
Линь Вэйвэнь произнес:
— Это мой подарок, а не часть сделки.
— Ваш подарок слишком дорогой. Сейчас я учительница начальных классов, и если начну разъезжать на БМВ, то это не будет отвечать моему статусу.
— Тогда так: я дам тебе деньги, а ты сама купи ту машину, которую считаешь подходящей для своего нынешнего положения. — Он прошел в спальню и вернулся с картой в руке. — Вот, трать по своему желанию, пин-код…
— Брат Линь, я не приму никаких подарков, — прервала его Лун Мин. — Между нами уже не те отношения. Вы понимаете? Вы можете это понять?
Линь Вэйвэнь сначала опешил, а потом кивнул:
— Хорошо, понял, уяснил. Не будем обсуждать такие вульгарные дела. Присаживайся, давай выпьем вина и поговорим, хорошо? — Он первым пошел в сторону дивана, но, подойдя к нему, внезапно завернул в спальню.
Из спальни он вышел, уже сменив халат на рубашку и брюки, приобрел приличный вид, вот только лысина блестела. Парик он не надел — то ли забыл, то ли просто вел себя естественно.
Когда Лун Мин взглянула на серьезного и солидного Линь Вэйвэня, ее опасения рассеялись. Она слегка расслабилась, села на диван и с интересом взглянула на вино и бокалы на столике, словно на колодец — глубокий или мелкий, и на воду в нем — сладкую или горькую.
Линь Вэйвэнь взял бутылку и, не глядя на этикетку на иностранном языке, сказал:
— Лафит[81]. Шесть тысяч евро за бутылку. Я лично привез из Франции, так что гарантирую, что оно настоящее!
Лун Мин молчала, не выдав себя ни взглядом, ни звуком, оставаясь спокойной и невозмутимой. Она пила лафит — и настоящий, и поддельный.
Бутылка была откупорена, вино разлито по бокалам.
Линь Вэйвэнь первым выступил с приветствием:
— Выпьем до дна за нашу встречу!
Но Лун Мин не протянула руку навстречу ему, а наоборот, убрала ее. Свой бокал она держала перед грудью, словно охраняя его, как голкипер ворота от опасного мяча.
Глядя на настороженную Лун Мин, Линь Вэйвэнь произнес:
— Тогда выпьем за нашу дружбу! — изменил он ключевые слова.
Лун Мин по-прежнему не поднимала руку с бокалом.
— Сяо Янь, давай тогда ты…
— Меня сейчас зовут Лун Мин, — с нажимом произнесла она.
— Хорошо, Лун Мин, давай тогда ты скажи, за что мы выпьем?
— Брат Линь, — она не отводила глаз от поднятого бокала в полных руках Линь Вэйвэня, — можно я задам вам один вопрос?
— Спрашивай!
— Зачем вы нашли меня? Мы же договорились, что больше не будем встречаться.
— Дело вот в чем. — Линь Вэйвэнь поставил бокал, словно предстоящий разговор обещал быть долгим. — Я приехал не специально, чтобы найти тебя. Я приехал в Гуанси для развития своего бизнеса, это целиком и полностью вынужденная мера в его интересах. Мои дела в Фуцзяни, Гуандуне и Юньнани шли плохо, я столкнулся с проблемами, большими проблемами. Мое состояние уменьшалось, а долги росли. И тогда я решил приехать в Гуанси, чтобы переломить ситуацию. Ведь тут — словно земля обетованная, не освоенная до конца, а особенно приграничные районы. Уезд Цзинлинь — жемчужина пограничного района, еще не засиявшая жемчужина. Вот поэтому я и выбрал Цзинлинь. Когда я сюда приехал, я не был в курсе, что ты именно здесь. Только после приезда я узнал, что ты живешь в Наляне. Ты, конечно же, хочешь спросить, откуда я узнал, что ты работаешь в начальной школе в Наляне. Отвечу так: куда бы я ни ездил в Гуанси в поиске подходящего места, вольно или невольно я везде спрашивал о тебе, это факт. Я не забыл тебя, тебя трудно забыть, это — искренние слова. Ты училась в Гуанси по специальности «Педагогика». Тогда я подумал, что, отучившись, ты, возможно, осталась здесь работать и сейчас преподаешь в какой-нибудь из местных школ. В каждом из тех мест, куда я приезжал, я наводил справки в отделе образования — нет ли тут кого-то по имени Лун Мин. Так было и в Цзинлине. И я наконец-то нашел тебя. Поиски были нелегкими.
Договорив, он остановился, словно не мог больше продолжать, его глаза, казалось, заволокло тучами перед дождем.
Взгляд Лун Мин уже переместился с бокала на Линь Вэйвэня. У этого настойчивого мужчины были ласковые, жалобные глаза, в которых даже сверкали слезы.
— Вы ведь сказали, что не искали меня специально?
— Да, поначалу так и было, я просто хотел узнать, где ты, и все. Где ты, как живешь? Это-то ведь можно? Я сначала и не собирался с тобой встречаться. Мы же договорились, что больше не будем встречаться. Я должен соблюдать договор. — Линь Вэйвэнь добавил: — Я и сейчас его соблюдаю.
Лун Мин изумилась:
— То, что вы приехали в Налян встретиться со мной, это — соблюдение договора?!
— Я действительно встретился с тобой в Наляне, но я притворился, что мы незнакомы, ну, или что только что с тобой познакомился. То есть между нами нет прошлого, мы решительно разорвали отношения, все, что было, исчезло без следа. Я познакомился с новой, совершенно новой Лун Мин. Я заново попросил твой телефон, внес твое имя. В эсэмэске я хотел спросить, хорошо ли ты живешь? И сказать, где я. Я совершенно не настаивал на встрече. Ты сама решила прийти, разве не так?
— Получается, это я нарушила договор? Это я неправа?! — Она поставила бокал на столик и поднялась. — Прощайте, больше не увидимся.
Линь Вэйвэнь проворно и ловко, как тигр в ночи, перехватил Лун Мин, спасавшуюся бегством, как олень. Он держал дверь, отрезав путь к отступлению решительно настроенной уйти девушке, и практически зарычал на нее:
— Лэй Янь! А ну, давай садись! Не разыгрывай, мать твою, передо мной порядочную! Не прикидывайся хорошей! Кто ты такая, другие, может, и не понимают, но я-то в курсе! Ты что думаешь, если навозный жук выбежит на шоссе, то он уже стал джипом? Если шлюхе установили мемориальную арку, то она стала святой или непорочной девой? Перед другими можешь прикидываться, а передо мной-то чего изображаешь! Ты и я, мы с тобой — бобы, пророщенные в одном тазике, знаем все друг о друге, не сможем провести друг друга. Давай не будем притворяться, хорошо? Раз уж я встретил тебя, а ты пришла ко мне, не стоит приплетать сюда какой-то там договор! Ремнем тебя связать? Или использовать волосы вместо ремня? Разве есть в этом необходимость? Есть в этом смысл? — Он свирепо указал на диван. — Иди сядь! Сейчас же!
Рев Линь Вэйвэня, его нотация, жесткие слова и выражение лица обрушились на Лун Мин, словно гром и молния, каждое слово, каждая фраза, как снаряд, попадала в цель, точно и четко отыскивая самые слабые, самые уязвимые места, и била в них со всей силой.
Лун Мин вернулась на диван, взяла свой бокал и, не дождавшись Линь Вэйвэня, выпила его залпом. Затем она налила еще вина, но уже не могла пить его одна — своевольный и жестокий Линь Вэйвэнь полностью контролировал ее, — она могла пить, только когда он разрешал, она должна была наливать вино и говорить тост, когда он этого требовал, и должна была пить столько, сколько он требовал.
Глядя на полностью послушную ему Лун Мин, Линь Вэйвэнь продолжил поучать ее:
— В Гуанси, в Цзинлине только я, — он указал на себя, а потом на Лун Мин, — только я знаю все о тебе. Твое настоящее имя и неприглядное прошлое — только мне одному известно. Я могу его разворошить, вытащить наружу, а могу и оставить все там же, под землей. Ты понимаешь, о чем я?
Лун Мин не промолвила и слова. Она молча расстегнула пуговицы и молнию на платье, словно решила ответить действием на его вопрос. Легкое платье, не сдерживаемое застежкой и молнией, раскрылось на груди и соскользнуло с плеч.
— Ты что делаешь? — прикрикнул Линь Вэйвэнь. — Спать со мной, доставить мне удовольствие — ты так поняла мои слова? Нет, ты, конечно, правильно поняла, направление твоих мыслей верное. И то, как ты раздевалась, не вызывает нареканий, вот только с объектом ты ошиблась. Не то чтобы я не хотел, ты сейчас более изящна и темпераментна, чем была пять лет назад, секс сейчас был бы, мне кажется, совсем с другими чувствами и оттенками, но! — Он ударил себя по лицу, словно ему приходится отдавать самое дорогое. — Я не могу спать с тобой! Если я трахну тебя или ты переспишь со мной — это все не принесет мне выгоды, как если осушить пруд и съесть всю рыбу — ущерба будет больше, чем пользы, это недальновидный поступок. У тебя будет более выгодное предназначение, чем спать со мной. Ты ляжешь в постель с другим, и это будет более эффективно.