– Но в данном случае вы искали вход.
– Да. Они хотели, чтобы я нашел так называемый «портал». Слабое место, где можно зацепить моторные нейроны – системы управления, которые могут контролировать движение. С его помощью можно захватить управление ИИ. Вот только большинство систем ИИ хорошо защищены системой безопасности. Это как игра. Конструкторы против вас. Порталы создают специально: ряд запасных входов, чтобы мог подключаться пилот или пользователь. Технические порталы. Конструкторы прячут их там, где, по их мнению, никто к ним не подберется. Но если портал существует, его можно найти. Вопрос времени и усилий. Их главная задача – сделать этот процесс таким длительным и сложным, что попытка войти в систему и обнаружить портал не окупалась бы. Простая экономика. Они пытаются так задрать цену входа, чтобы вам не захотелось платить.
– Но «Общество аиста» готово было платить.
– Да. И много. Достаточно, чтобы больше вообще не работать. Но у меня не получилось.
– Почему?
– Потому что я умер бы раньше, чем смог найти. Чтобы найти тот портал, мне пришлось бы блуждать по лабиринту миллион лет. В кубическом миллиметре той карты была такая плотность, что я готов поклясться…
– Поклясться в чем?
– Поклясться, что это – человеческий разум. У него был именно такой паттерн: путаный, петляющий, зацикливающийся на себе, своих реакциях, ветвящихся, сцепленных снова и снова. И плотных. Таких плотных!
– Но вы ведь лучший?
– Нет, я один из лучших. Но это совсем не то же самое, что просто лучший. Я знаю двух операторов, которые лучше меня. Есть один русский – он гений. У нас его знают как Бакунина: вот он, наверное, самый лучший. В десять раз лучше меня. Или в сто раз. Не знаю. И есть еще тибетский оператор, создатель холонов, но она заказы не берет. Говорят, она – монахиня, ламаистка.
– Как вы считаете, кто-то из них смог бы это сделать? Найти портал?
– Гордость требует, чтобы я сказал «нет». Но… на самом деле я не знаю. Тот русский настолько лучше всех остальных, что я понятия не имею, на что он способен. Он уже на другом плане бытия.
Старший мужчина передвинул паспорт по столу.
– Благодарю.
– Это все?
– На пристани под старым парусом стоит беспилотный вертолет – в конце заброшенного причала. На этом корабле есть автокатерок, который вас туда перевезет. Я провожу вас на палубу.
– Спасибо.
– Мы свое слово держим. Если нам от вас еще что-то понадобится, мы вас найдем.
– Как?
Они уже вышли на палубу. В темноте с Мраморного моря дул легкий бриз. На противоположной стороне пролива протянулась линия городских огней, ближе к ним на воде плавали огни других судов.
– К несчастью для вас, всех людей – как и ваши порталы – всегда можно найти, если достаточно потрудиться.
Огни противоположного берега погасил возникший перед ними объект.
А потом над ними воздвигся плоский нос большого судна – уже так близко, что времени не осталось.
«На такой скорости он и в берег врежется. Погибнут люди. Скольких они готовы убить, чтобы захватить меня и этого их наемника? Люди умрут у себя в постелях, так и не узнав, почему их жизни оборвали».
«Нить Ариадны, – подумал он, прыгая в воду – и зная, что спастись уже не успевает. – Уязвима для любых ножниц. Но я хотя бы могу не бояться».
Автогрузовоз врезался в суденышко, разламывая его пополам и погрузив обе половины в воду. За ним всплыли только щепки.
Вспомните слово «высокоморальный» и сопоставьте его с такими английскими образами, как «постоять за себя» и «выделяться из толпы». Как только вы заметите, как наше строение и движения превращаются в образы, которые мы используем при разговоре об этике, поведении и морали, вы поймете, какие проблемы у нас возникнут при общении с существом, имеющим иное строение тела.
«ОХРАНА ОСЬМИНОГОВ ВТОРОСТЕПЕННА».
Ха полночи не спала, обдумывая все то, что ей хочется сказать доктору Минервудоттир-Чан: упреки, обвинения.
Однако, перебирая их, один за другим, она уже дала выход своему гневу. А невысокая худенькая фигурка за столом – даже более миниатюрная, чем сама Ха, – не вызывала гнева.
Ха часто видела ее выступления. Видела, как она отвечала Комиссии по искусственному интеллекту при ООН, как давала интервью у себя в лаборатории и как бежала по берегу в Северной Европе на рассвете в каком-то рекламном ролике своей компании. Доктор Минервудоттир-Чан была из тех популярных ученых, которых ненавидят «настоящие» ученые – в основном из-за ее эрудиции. Если бы только она, как большинство популяризаторов науки, ляпнула что-то не то! Если бы только в своих попытках упростить свою работу для понимания широкой публики она как-нибудь оговорилась!
Однако этого никак не случалось, и она вообще редко давала себе труд что-то упростить. Всегда было ясно, что она знает, о чем говорит, – и что на самом деле она, возможно, единственный человек, который по-настоящему понимает, о чем говорит.
Метод доктора Минервудоттир-Чан состоял в том, чтобы сбивать с толку описаниями, которых технократы вообще не в состоянии понять. Если ее просили растолковать что-то слушателям, она демонстрировала презрение. Она закатывала глаза так, что ее фотографии использовали в мемах. Она говорила с людьми так, словно каждая фраза была началом спора. Она ясно давала понять, что мир встал у нее на пути и она пытается оттеснить его, чтобы вернуться к своим делам. А эти дела – сложны и недоступны для вашего понимания.
Однако сейчас перед Ха определенно находилась не эта женщина. Это наверняка кто-то другой!
«На экране вы выглядите солиднее, – хотелось сказать Ха. Но… нет, это не совсем так. – На экране вы выглядите более могущественной».
Сидя за этим столом и попивая кофе из такой же алюминиевой кружки, какими пользовались остальные, Минервудоттир-Чан выглядела просто усталой, как и остальные. Возможно, даже более усталой.
Эврим сидел чуть подальше. Алтанцэцэг устроилась на торце стола, засовывая в рот кусок хьонабандсселы, которую привезла Минервудоттир-Чан. Губы у нее были вымазаны ревеневым вареньем.
– Это название, – сказала Минервудоттир-Чан, – означает «пирог счастливого брака»: говорят, что если умеешь его хорошо печь, то твой брак будет счастливым.
– Не знала, что вы были замужем, – отозвалась Алтанцэцэг между двумя укусами.
– Купила в магазине. Не могу представить, что найду время что-то печь. Может, поэтому мой брак был не слишком удачным. Я была молода и не понимала, что для меня важно. Определенно не выпечка. И не брак, счастливый или нет. Хороший кофе.
Алтанцэцэг ткнула пальцем в сторону Эврима:
– Он даже кофе не пьет. Но варить умеет.
Эврим пожал плечами:
– Хороший кофе – это всего лишь дорогие зерна, чистая вода и математика.
За его словами последовала пауза.
«Мне полагается сказать сейчас что-то умное. Присоединиться к подтруниванию, которое прокладывает между нами дорожку».
– Ха тоже привезла выпечку, – сказал Эврим. – Макаруны. Очень красивые.
– Невероятно вкусные, – подхватила Алтанцэцэг. – Но она тоже их не пекла.
– Надо надеяться. – Минервудоттир-Чан улыбнулась. – Не доверяю ученому, у которого есть время на выпечку.
«Мы у тебя в плену. Скажи это вслух».
Эврим положил Ха кусок хьонабандсселы.
– Я слышал, лучшей хьонабандсселы не купить даже за огромные деньги. Попробуйте.
Да, пирог оказался потрясающим.
– Знаю, что вы хотите от меня услышать, Ха, – сказала доктор Минервудоттир-Чан. – И – да. Это правда. Алтанцэцэг приказано убить вас, если вы попытаетесь покинуть остров или отправить отсюда сигнал. И относительно Эврима приказ такой же. Невозможно было вечно это от вас скрывать. И я знаю, что вы – вы оба – должны чувствовать. Вас предали, загнали в ловушку, использовали. Вы имеете право все это чувствовать, но вы не понимаете причин такого решения.
– И вы прибыли сюда, чтобы их объяснить? Причины этого решения? – спросила Ха.
– Я приехала объяснить все. Но в основном – чтобы узнать, как продвинулось ваше исследование. И помочь – если могу.
«Вы хотите сказать, получить нужные вам данные».
Эта личность никак не походила на саркастичного, высокомерного президента мегакорпорации, вещающего с телеэкранов. Перед ними сидела ранимая женщина с темными кругами под глазами, которая привезла им на вертолете пирог. Ха промолчала.
– Съешьте еще кусок.
Ха даже не заметила, как расправилась с куском, который ей положил Эврим, – но пирог исчез. Ха приняла из рук Минервудоттир-Чан новую порцию. И тут увидела под длинными рукавами ее пиджака кружево белых шрамов на запястьях. Совершенно недвусмысленный сигнал. Она презирала не только весь мир. Гнев Ха угас.
– Спасибо.
Минервудоттир-Чан поймала направленный на ее шрамы взгляд. Или она показала их специально?
– Я привезла еще один пирог. И возможно, это и есть секрет счастливого брака. Всегда должен быть второй пирог. Или обещание пирога. Наверное, это еще одно правило, которое я упустила на моем пути.
– Вы не сможете вечно защищать этот остров, – сказала Ха. Внезапно ее прорвало: все страхи, которые не давали ей спать ночами, опасения, которые подавляли таблетки и сосредоточенность на работе. – Сколько бы людей Алтанцэцэг ни готова была убить ради безопасности этого места, это не помешает являться новым, стоит им только узнать, что мы здесь обнаружили. Вы об этом не думали? О том, что будет дальше и что это будет означать для осьминогов, которых мы изучаем? Даже все влияние «Дианимы» не сможет защитить их от мира. Мир ринется сюда. Он проткнет этот ваш фантастический мирок, словно мыльный пузырь. Их начнут теребить, гнать, преследовать. В лучшем случае они отступят куда-то, где их не смогут найти. Худший случай настолько плох, что мне невыносимо об этом думать. Человечество вовсе не прозреет и поймет, что не одиноко во вселенной, не возьмутся люди за руки и не будут петь у костра, взирая на звезды. Мы как вид не способны к такому счастливому концу. Нет. Все закончится гибелью хрупкого общества, которое они создают там, на дне, на остатках океанской экосистемы, которую мы столетиями разрушаем в промышленных масштабах. Все закончится тем, что мы уничтожим еще один вид, только у этого вида есть