Теперь мы смеемся вместе.
– Крюкова, ну ты даешь, – говорю я. – Спасибо за совет, конечно, но в случае с Люковым даже весь мой мнимый скрытый потенциал вряд ли бы сработал. У парня в красотках недостатка нет. Сама одну, практически неглиже, в его квартире видела. Не Лиза Нарьялова, конечно, – та, что мисс университет, но тоже очень красивая девушка. Так что в моем случае мне винить некого. Кстати, он сегодня такое учудил, – признаюсь Таньке, – что я вот даже не знаю, как быть.
– А что случилось? – поворачивает нос по ветру и настораживается Крюкова.
– Представляешь, я с перепугу забежала на последний ряд и оказалась возле Люкова – у нас с ним общий спецкурс в большом зале. Очки обронила возле преподавателя и не обратила внимания, возле кого сажусь. Во время перемены уснула, а Илья, должно быть, перепутал конспекты, и теперь его лекция в моей тетради. Ужас, да?
– Не может быть! – Танька вскакивает с кровати и прыгает ко мне. – А ну покажи!
– Вот, – протягиваю ей тетрадь. – Отсканировать и распечатать, как думаешь, Тань? Или просто отдать? Я бы переписала, но у меня такой почерк неразборчивый, не то, что у Люкова…
– Очуметь! – шепчет подруга, недоверчиво вертя в руках конспект. – Вот, придурок! – выдыхает возмущенно. – А мне сказал, что…э-э, ну, в общем, – запнувшись, умолкает и садится рядом на стул, – кое-что сказал!
А я удивленно вскидываю брови.
– Крюкова! – смотрю внимательно на притихшую соседку. – Ты что, разговаривала с Ильей?!
Танька закусывает губы и отворачивается.
– Тань!
– Было дело, – нехотя признается. – А что, Воробышек, нельзя?
– Зачем?!
Девушка поворачивается и неожиданно улыбается.
– Слушай, Женька, – мечтательно выдает, вмиг скинув с плеч весь свой воинственный запал, – ты чего не предупредила, какой Люков классный, а? Бли-ин! У меня прямо мурашки по телу забегали, когда он меня за руку схватил. Представляешь? Табунами! Вот честное слово, тыгдык-тыгдыг, от пяток, по спине и до самой макушки. Даже за Вовку стало обидно, что с ним не так! Ну и взгляд! Как у этого, как его, Дракулы! Или, нет! Помнишь Кристиана Бэйла в роли агента Джона Престона в «Эквилибриуме»? Его холодное «У нас есть право на все!»? Вот! Насквозь!.. Не понимаю, как ты с ним в квартире два часа высидела, не погибнув и не пав к его ногам? А?
– Схватил?! Тань, подожди, – я машу рукой возле носа замечтавшейся девушки, возвращая ее в реальность. – Как это схватил? За что? Почему?
– Ай! – Танька легко отмахивается. – Сама виновата, – недовольно отвечает. – Нечего было к незнакомому парню пиявкой в руку впиваться и дергать изо всех сил. Ну не повелся он на мою красоту. Чуть не двинул, вот, – закатывает она рукав, сует мне под нос руку и гордо демонстрирует небольшие, покрасневшие от пальцев пятна чуть повыше запястья. – Да он не больно, не переживай, Воробышек. Просто резко, я и не ожидала. А вот Серебрянскому руку выкрутил.
– Господи! – я опускаю плечи, недоумевая. – А Вовке-то за что?
– Как это за что? Он же на мою защиту кинулся! – Танька презрительно фыркает. – Если можно считать защитой вялый шажок вперед. Я-то думала, Вовка этому Люкову по морде съездит. Ну, хоть разок! А он… как-то сдулся, и все. Тоже мне защитничек, – тянет обиженно. – Рембо фильдеперсовый. А еще замуж зовет! Как я за него пойду, Жень, за такого слабака?!
Крюкова охает, опускает локти на стол и упирает подбородок на ладошки. Медленно и громко вздыхает.
– Будешь? – тянет со стола карамельку и засовывает себе за щеку. Лениво наматывает на палец темные прядки волос. – Звонит он подругам моим, понимаешь ли! – бурчит в ответ на свои мысли. – Тетёха!
Крюкова – невеста? Вот это сюрприз! Я рада за Таньку страшно, но вот настроение ее мне категорически не нравится, а потому я решительно захлопываю ноут, придвигаюсь к подруге ближе и как можно строже смотрю в приунывшее лицо.
– Тань, – говорю, обнимая за плечи, – ты тут ерунду не городи, хорошо? И поспешных выводов из глупой ситуации не делай. Серебрянский у тебя чудо – милый, добрый парень. Слишком простой и неиспорченный, чтобы противостоять такому холодному типу, как Люков. Поверь мне, Тань, я повидала таких и знаю, что говорю: ничего в них хорошего нет. Твой преданный Вовка в тысячу раз лучше. Пусть и не сильней, но лучше!..
– Думаешь? – поднимает на меня глаза Танька.
– Уверена! И вообще, – заверяю подругу, – я с этим Люковым больше связываться не буду. Вот верну ему конспекты во вторник и забуду, кто он такой. Вот же козел!
– Козел, – соглашается со мной Крюкова и вдруг вздыхает. – Но, Женька, какой же он классный!
Ни в понедельник, ни во вторник Люкова в университете не видно. Я замечаю его темную голову, повязанную банданой, в четверг, когда захожу в аудиторию к нашему куратору на совместные пары. Помявшись на пороге, оглядываю заполненное студентами шумное помещение и иду мимо вопросительно закатившего глаза Кольки к заднему ряду парт.
– Привет, – говорю, поравнявшись с Люковым. – Можно? – опускаю сумку на скамью и смотрю на парня.
Люков поднимает на меня глаза, неохотно отрывая взгляд от яркого экрана телефона, и холодно интересуется:
– Что, соскучилась, Воробышек? На этот раз ты в очках.
Это точно. Я в очках. И явное отсутствие приветливых эмоций со стороны парня при моем появлении наблюдаю «вооруженным» глазом. И все-таки остаюсь стоять на месте.
– Не так, чтобы очень соскучилась, – честно отвечаю, – просто подошла сказать спасибо.
– Пожалуйста, – бросает Люков и отворачивается. Вновь утыкается в мобильник, поигрывая в пальцах ручкой.
Я невольно вслед за ним опускаю глаза на экран телефона и замечаю стремительно бегущие строки и длинные ряды цифр. Некоторые студенты на факультете интересуются игрой на виртуальной бирже – видимо, Люков тоже не исключение.
– Знаешь, – признаюсь, – благодаря тебе я сдала зачет по материалам.
– А, ты про это, – бросает Люков, а я удивляюсь:
– А ты про что?
– Вообще-то про лекцию. На которой вредно спать, Воробышек. Особенно с твоей успеваемостью.
Я не хочу, но краснею под его равнодушным взглядом уверенного в себе студента.
– Я принесла твои конспекты, Илья. Вот, – говорю, заставляя себя расправить плечи. Достаю из сумки тетради и кладу перед парнем на стол. Я знаю, чего мне стоит учеба в университете – бессонных ночей и истощения серых клеток. Гуманитарий до мозга костей, я тону в мире точных математических расчетов, формул и графиков, но пытаюсь, отчаянно пытаюсь выплыть. Пусть мои заслуги кажутся ничтожными тому, кому учеба дается с легкостью, но перед собой я честна, а на остальных мне плевать. – В черную я вписала последнюю лекцию по термодинамике, – выделяю из стопки тетрадь, – ты случайно перепутал свой конспект с моим и, если честно…
– Здорово тебя выручил.
– Что? – моргаю я, пока Люков отключает и прячет телефон в карман, продолжая смотреть на меня.
– Я говорю, Воробышек, здорово тебя выручил, – повторяет парень. – Что-то еще?
Я неуверенно киваю, поправляю очки и собираюсь с мыслями. Мне хочется сказать Люкову о Таньке и его поступке, хочется заступиться за Серебрянского, но колючий взгляд, словно холодная преграда, останавливает меня, пронзает, как глупую бабочку игла, заставляя чувствовать, что все окажется зря.
– Я весь внимание, только давай не тяни, – с раздражением произносит парень. – Если ты не заметила, лекция уже началась. Не пялься, Стас! – кидает за плечо своему соседу – крепкому, коротко подстриженому парню, развернувшему корпус в нашу сторону и с любопытством наблюдающему за разговором, – тебе здесь мимо.
– Илюха, не жадничай, с тебя не убудет, – улыбается парень. – Ты же знаешь, что я предпочитаю скромниц. Идите ко мне, девушка, – широким жестом приглашает сесть рядом с ним, отодвигаясь на скамье по другую сторону от Люкова. – Я куда приятнее, чем этот тип. И значительно теплее, – пошловато подмигивает.
Я растерянно оглядываюсь на взошедшего на кафедру куратора, кивком приветствующего студентов.
– Нет, спасибо, – отвечаю, наблюдая за недовольными глазами преподавателя, остановившимися на мне. – Я, пожалуй, пойду.
– Сядь! – рука Люкова хватает меня за локоть и дергает на скамью. Я плюхаюсь рядом с парнем в момент, когда в аудитории раздается громкий, хорошо поставленный женский голос:
– Студентка Воробышек, вы вновь испытываете мое терпение?
Только этого не хватало. И думать не думала.
– Что вы, София Витальевна, вовсе нет! – отвечаю уже с места, ныряю за макушки впереди сидящих студентов, разворачиваюсь и недовольно шиплю на парня, потирая ноющий локоть и отползая по скамье. – С ума сошел, Люков! Что за привычка распускать руки? Особенно с девушками? Больно же! И вообще, – добавляю через минуту, хмуро уткнувшись в конспект: – И с парнями тоже.
Люков понимает меня сразу. Он записывает новую тему лекции, вскидывает удивленно бровь, отвечая:
– Воробышек, ты ошиблась героем. Распускать руки «особенно с девушками», – тянет ухмылку, – мое любимое занятие. Тем более, что они большей частью не против. С парнями я руки не распускаю – гендерная роль не позволяет. Я с ними «разговариваю». Иногда с применением различных форм общения. Но ты уверена, птичка, что «то» была девушка? А не ядовитое нечто? – намекает прозрачно на встречу с Крюковой. – Девушки обычно вызывает во мне иные чувства.
– Более чем! – отрезаю я и замолкаю. Спорить с Люковым бесполезно, и я решаю избежать дальнейшего диспута. В течение ленты благоразумно работаю с конспектом, игнорируя редкие взгляды парня и улыбки его соседа. Когда звенит звонок на перемену, я стаскиваю со стола тетради, хватаю сумку и порывисто встаю. Отрываю Кольку от незнакомой девицы и тяну за собой в буфет. Щедро покупаю другу горячий хот-дог с сосиской и кофе и, наконец, перевожу дыхание.
Я уже заканчиваю городить Кольке ерунду, оправдывая свое присутствие в рядах старшекурсников, как слышу от друга невеселое и удручающее: