– Спасибо, Илья. – и все же от шпильки отказаться не могу: – Но с пиджаком с широкого плеча смотрелось бы куда лучше. Правда?
Он вздыхает и на мгновение уводит взгляд за мое плечо. Отстраненно осматривает зал.
– Не правда, птичка, – говорит неохотно. – Просто притягивало бы к тебе меньше глаз. В помещении, где полно стервятников, опасно оставлять воробышка одного, а мне надо на время отлучиться. Перспектива найти тебя по возвращении в чьих-то жадных когтях не радует того, кто сегодня за тебя в ответе.
Он говорит это без тени шутки, слишком обстоятельно, как для него. Я не могу удержаться от дружеского упрека:
– Ты похож на фею, Люков. Ворчливую и ответственную. Золушке положено притягивать взгляды, раз уж она оказалась на настоящем балу, ты забыл? А у птички есть какая-никакая, а голова на плечах. Обещаю тихо-тихо стоять в углу и дожидаться тебя в полном одиночестве, отправляя всех хищных стервятников мимо летящим курсом.
– Фея? – Люков вдруг ошарашенно вздымает бровь. – Воробышек, ты серьезно?
– Ну, – пожимаю я плечом, – если это именно ты превратил тыкву в карету и назначил меня на роль своей подопечной, тогда да.
Он смеется, отбросив уверенным жестом со лба волосы. Второй раз показывая темные ямочки на щеках, от которых нельзя отвести глаз, и ровный белозубый оскал.
– Неожиданно, птичка, – признается с легкой досадой в голосе. – А я так рассчитывал на роль принца. Жаль.
Я не отвечаю ему, что я могу сказать, чтобы не выдать своих чувств и не перевести дружеский флирт, родившийся между нами, в неудобную ни мне, ни ему плоскость? Но про себя говорю: «Конечно, ты принц, Люков, не сомневайся. Самый настоящий. Но прежде всего сегодня для Жени Воробышек – провинциальной девчонки, ты средневековый герой».
Тепло камина приятно овевает плечи, присутствие парня успокаивает, и когда незнакомая пара мужчин подходит к нему, чтобы завести короткий диалог, предварительно вежливо приложившись к моим пальчикам, я отступаю к огню и просто наслаждаюсь тихо звучащей в гостиной музыкой и мягким гомоном гостей. Смотрю на красиво одетых людей, отдающих дань уважения хозяину дома; на паренька-официанта, обносящего гостей напитками, – нескладного, усердного, с пунцовыми от волнения щеками; на разноцветные китайские фонарики, протянутые паучьей сетью через всю комнату к сверкающей ели… и не сразу замечаю на себе пристальный взгляд чужих глаз, направленный с противоположного конца зала.
Ирина. Кто бы сомневался. Бывшая девушка Ильи, а сегодня невеста брата. Стоит в окружении нескольких гостей, с бокалом в руке, красивая и нарядная в бледно-розовом длинном платье, и сверлит меня настороженным, изучающим взглядом голубых глаз. В которых (надо же!), не видно пренебрежения или надменности. Лишь беспокойный, охотничий, чисто женский интерес.
Я ловлю ее взгляд и мне неожиданно становится весело: да она, похоже, не узнает меня! В самом деле, глядя на блондинку в синем, не проводит параллель между очкастой бледной девчонкой в смешной шапке с помпоном, и повзрослевшей спутницей Люкова, вдруг сменившей очки на линзы. А значит, преображение Воробышек удалось. Что ж, не желая мучить безвестностью девушку, я поворачиваюсь к ней лицом и салютую поднятым с каминной полки бокалом. С меня не убудет, а Мальвине, надеюсь, мое внимание приятно.
Она замирает, на миг уводит взгляд в сторону, словно растерявшись, затем отставляет бокал на стол и медленно отворачивается к компании. Откинув с плеча волосы, прогибает талию и опирается ладонью о грудь рядом стоящего мужчины. Громко рассмеявшись, игриво склоняет к нему голову. Надо отдать девушке должное, она довольно быстро берет себя в руки, но когда я через пару мгновений, потраченных на обмен любезностями с незнакомой пожилой дамой, оборачиваюсь взглянуть на Люкова, я неожиданно застаю парня в пристальном диалоге взглядов с Ириной.
С бывшей любимой девушкой.
Но ты ведь ни на что и не рассчитывала, птичка, не правда ли?
Часы отбивают десять протяжных ударов, и хозяин дома радушно приглашает гостей пройти к столу. К этому моменту холодные блюда и закуски поданы, напитки в графины разлиты, а два официанта вытянулись в услужливом ожидании малейших приказаний у стен. Безотчетно следя за суетой гостей, я остаюсь стоять у камина, уговаривая сжавшееся в болезненном томлении сердечко при виде обмена взглядами бывшей пары, отпустить дыхание и унять боль.
Он не твой, Женя. Не твой. Просто обстоятельства. Все закончится уже завтра.
– Женечка? Ну что же ты не садишься? Я ведь помню, что ты голодна. Позволь, девочка, навязать свое общество и поухаживать за тобой. Потому что я твоим обществом, вопреки недовольству моего сына сегодня намерен насладиться сполна. Вот сюда, поближе ко мне, прошу…
– Конечно, Роман Сергеевич, с радостью.
Я надеваю улыбку и шагаю навстречу мужчине. Поднимаю руку, чтобы опустить ее на галантно предложенный локоть, но сын неожиданно опережает отца.
– Я сам, – говорит, вырастая у плеча, перехватывает ладонью пальцы и уверенно подводит меня к столу. – Я скоро вернусь, Воробышек, помни о стервятниках, – бросает негромко, усадив на стул, и смотрит в так похожие на его глаза. – Надеюсь, Босс, тебя ничто на свете не отвлечет от нее.
Это звучит странно даже для Люкова – слишком холодно и властно, и я с изумлением провожаю взглядом высокую, стройную фигуру парня, прямиком направившегося к выходу.
– Это он не серьезно. Не обращайте внимания на Илью, – прошу мужчину, чувствуя неловкость за его сына. Растерянно мну на коленях белоснежную салфетку, наблюдая, как Люков останавливается возле пепельной блондинки и склоняет к ней голову. – Не понимаю, что на него нашло.
Он подходит к Ирине, что-то коротко говорит, затем уходит. Выждав пару минут, девушка встает из-за стола и выходит из гостиной следом, а я опускаю глаза в услужливо наполненную хозяином дома тарелку и нетвердой рукой вместе со всеми поднимаю тост. Делаю вид, что не заметила брошенный в меня блондинкой снисходительный взгляд.
– Это не то, о чем ты думаешь, девочка. Совсем не то.
– Я ни о чем таком не думаю, вам показалось.
– Да? – довольно пожимает мою ладонь Роман Сергеевич. – Вот и хорошо!
Гости много говорят и шумно смеются, провожая курьезными историями и анекдотами старый год. Я вяло ковыряю ножом и вилкой сумасшедшей красоты и вкуса салат и невольно кошусь на двери, ожидая возвращения Ильи.
– Скажите, – спрашиваю вдруг мужчину, устав снимать пробу с предложенных им деликатесов и отвечать на вопросы о моей семье, требуя от него ответной порции откровенности: – Вы ведь знали, что Илья захочет вернуться со мной? К вам.
– Знал, – неожиданно легко признается он.
– Но откуда? Нет, я понимаю, что именно поэтому вы и настояли на моем присутствии на празднике, но все-таки? Я бы ни за что не взялась предугадать поступки и шаги Ильи. Он слишком самостоятелен. Так откуда взялась уверенность?
– Ох, Женечка, – мужчина откидывается на спинку стула и покровительственно вздыхает. – Все гораздо проще, чем кажется. Никакой интриги.
– И все же? – интересуюсь я.
– Ну, хорошо, – он чуть усмехается со смыслом. – Мой сын вполне предсказуем, вот весь секрет. Илья ни за что не признается в том никому, но мы с ним очень похожи. Гораздо больше, чем с Яковом. Я бы тоже никогда не отпустил свою женщину одну в незнакомый дом, да еще подобный моему. Вообще бы никуда не отпустил одну, если честно.
Я искренне удивляюсь такой странной логике мужчины и даже возмущенно откладываю столовые приборы в сторону, опуская руки на колени:
– Вы ошибаетесь, Роман Сергеевич! Илья не такой. Мне кажется, он достаточно демократичен и не эгоистичен в отношениях. И вообще…
– Я ошибаюсь?! – всплескивает ладонями старший Люков. – Девочка, да ты наивное чудо! Стоит ли сомневаться в чувствах моего сына к тебе! При чем здесь эгоизм? Возможно, он равнодушен и лоялен, или, как ты соизволила выразиться «демократичен», к той, кого не считает своей. Но я слышал, как он обращается к тебе. Очень трогательно.
– Бросьте, Роман Сергеевич, – я неожиданно искренне смеюсь, глядя в серьезное лицо хозяина праздника. – Воробышек – моя фамилия, я говорила! Только и всего. Ничего излишне двусмысленного. Просто Илье так удобно.
– Нет, Женечка, меня не провести, – не желает сдаваться мужчина. – Не знаю, зачем ты упорствуешь, но то, как Илья ее произносит, красноречивее прилюдной ласки показывает, что он к тебе чувствует.
Что ж, далее настаивать бессмысленно. Роман Сергеевич упоен присутствием сына, ему простительно надумывать разные небылицы. Да и мне вместо спора надо бы поддерживать иллюзию отношений, с кем бы ни ушел Илья. Снова звучит приглушенная музыка, гости в беседе и танцах расходятся по гостиной и я, не в силах дольше усидеть на месте, встаю из-за стола и на время прощаюсь с седоволосым кавалером.
– Пожалуй, пойду, Роман Сергеевич, посмотрю ваших обещанных драконов с предсказаниями.
– Конечно, посмотри, Женечка, – соглашается мужчина, – но не вздумай любопытствовать, – предупреждает с улыбкой, – еще рано. Пророчества на китайском, все равно ничего не поймешь, а шанс упустишь. В нужный час Донг самолично растолкует предсказание каждому желающему. Не хочу лишать китайца радости.
Я ухожу, а хозяин дома встает и идет следом. Останавливается в беседе с гостями в пяти шагах. Неужели действительно решил не спускать с меня глаз? Детский сад, честное слово.
Я подхожу к высокой раскидистой ели и провожу ладонью по длинной, усыпанной блестками упругой хвое. Касаюсь любопытным взглядом праздничных украшений и сотни диковинных фигурок драконов с разноцветными огоньками внутри, гирляндами усыпавшими ветви. Решившись на ребяческий поступок, медленно, как Снегурочка из сказки, обхожу волшебной красоты дерево по кругу, вместо новогодней песни опутывая его своим тайным девичьим желанием…
«Пожалуйста, пусть сбудется то, о чем прошу. Пусть сбудется».
Эх, жаль глаза закрыть не могу! Неправильно поймут…