- Ма-а-а-ам!..
- ...И все-таки я не понимаю, к чему такая спешка? Какое "узаконить отношения"? Месяц - очень малый срок для того, чтобы как следует узнать человека. Что значит "влюбился по уши как мальчишка" и "всю жизнь только меня ждал", я что, и правда, так наивно выгляжу, что способна во все это поверить?.. И потом, самые обыкновенные у меня глаза, придумал тоже сказки рассказывать. Разве такое бывает? Разве любовь возможна с бухты-барахты, вот скажи мне, дочка?..
Мы стоим с мамой в зале нашей квартиры в Гордеевске и смотрим в большое зеркало старенького трюмо, принесенного сюда из коридора. На мне туфли, потрясающей красоты белое свадебное платье и фата (купленные лично упрямцем Люковым в обход всяких правил), мы обе ужасно волнуемся, и руки мамы, завершающие последние штрихи в прическе, немного дрожат. Я смотрю на нее, на самую умную, добрую и для меня - самую красивую женщину на свете, и легко подтверждаю тезис будущего свекра:
- Бывает, мам. Ты у меня очень хорошая.
- Ну, не знаю, - вздыхает она, в смущении приподняв плечо. - Нет, он мне, конечно, нравится, - продолжает заливаться румянцем, - но, Жень, какая свадьба в моем возрасте? Он же сумасшедший, он застольем не ограничится. А все эти его партнеры с супругами... Господи, как будто мне вас мало! Нет, дочка, я все же откажу ему. Как-то это слишком нахраписто. Я к такому не привыкла.
- Ты уже отказывала.
- Не понимает.
- Мам?
- А? - вскидывает она на меня глаза.
- Прекрати истерику.
- Думаешь, у меня нервный срыв? - говорит мама почти шепотом и тут же добавляет, закрепляя на моих волосах фату последней шпилькой. - Ну вот, доченька, кажется все!
- Думаю, ты слишком долгое время была одна, по-настоящему одна, и заслуживаешь право быть счастливой. И потом, мам, ну, какой такой возраст? Ты что себе придумала? Тебе сорок лет, у вас еще могут быть дети.
- Женька, с ума сошла? Сплюнь! - хмурится мама. - Скажешь тоже! Мне, вон, братьев твоих - охламонов бестолковых - на ноги поднимать надо, в люди выводить, и так никаких нервов на них не хватает, а ты говоришь...
- А мы все слышим! - доносится из спальни обиженный голос брата, и почти сразу же за ним в дверном проеме показывается всклокоченная темная голова Даньки, со свежей царапиной под глазом.
- Мать, соглашайся! - скалится он. - Это же все равно, что выйти замуж за космонавта! Нет, даже круче! Ты видала сколько у Босса охраны? А тачек? У него даже "Хаммер" есть, на крокодила похож, мы видели!
- Данил, не начинай, причем здесь это.
- А что я-то? Сама не видишь, что ли? Он на тебя запал, сразу видно. Как гоблин на Бемби! Да и Ба говорит, что мужик нормальный, просто понтовый немного, - ну так кто сегодня без недостатков? Подумаешь! А еще нам с двойником Колян уроки верховой езды обещал дать!
- Какой еще Колян? - распахивает глаза мама, а я смеюсь.
- По всей видимости, мистер Конли, мам, тренер Валдая.
- Что? Ах вы, паразиты, и когда только успели! Ох, Данька, чувствую, схлопочете вы с Ванькой у меня по шее!
- Сначала дотянись, ма! А потом грозись! Вау, сеструха! - поднимает брат вверх большой палец, прежде чем через секунду скрыться у себя в спальне. - Ты классная! Так и вижу, как твой женишок пускает слюни! О, точно! Ма, а можно я Илюхе на свадьбу слюнявчик подарю и подпишу "жених"? А то опозорит нашу Женьку.
Руки мамы тут же упираются в бока.
- А ну брысь, остряк! Поговори у меня! С табуреткой приду и достану! Ох, Женечка, - оборачивается она ко мне, вскидывая руки к груди. Смотрит с таким искренним восхищением, с каким могут смотреть на дорогого сердцу человека лишь близкие люди. - Какая же ты у меня красивая, дочка! Как фея! Господи, и когда только вырасти успела? Как жаль, что Саша тебя сейчас не видит, он тебя так любил.
Я замечаю блеснувшие в ее глазах слезы, смеюсь, чтобы не расплакаться самой, и обнимаю маму за шею.
- Мама! Мамочка! - зарываюсь носом в шелковые волосы, красиво уложенные волной, крепко-крепко прижимая к себе. - Я так тебя люблю! Так люблю! Очень-очень!
- Думаешь, видит? - всхлипывает она.
- Конечно!
- Ну! Что тут у вас? Готовы? Невский отзвонился, что уже едут! - вихрем врывается в комнату нарядная Танька, сбрасывая с рук к стене корзину с атласными лентами и сердечками. - Мы с девчонками подъезд украсили, шары надули, все этажи лентами перетянули... Короче, - вскидывает она руку в кулаке вверх, - "Но пасаран!", они не пройдут! Мы тебя, Воробышек, даже Люкову за дешевый "фиг" не отдадим!
Когда мама выходит из комнаты, чтобы успокоить расшумевшихся братьев, я ловлю помрачневшую Крюкову за руку:
- Как ты, Тань? Извини, что я так поздно узнала. До сих пор поверить не могу, что Вовка тебя бросил. Ведь все хорошо было! Может, ты что-то не так поняла?
Она на мгновение пускает во взгляд печаль, но вот уже с усилием возвращает улыбку на лицо.
- А чего не понять, Жень? Первый раз, что ли, Крюкову бросают? Посмотри на меня, - указывает пальцем на хорошенькую черноглазую девушку, с обрезанными до плеч густыми темно-каштановыми волосами, в коротком ярко-оранжевом платье и зеленых босоножках. - Я странная, резкая, угловатая, не очень умная, а еще одеваюсь, как пугало. Оказывается, его маме стыдно за меня перед родственниками. Нет, Вовка любит меня и готов вернуться, если я изменюсь - повзрослею! Если я буду не я. Но что это за чувства? И что за условия? Разве можно любить человека, за то, что он кто-то другой? Не такой, каким его создала природа? А-ай, - вздыхает она, - к черту! К черту Серебрянского с его чопорными критериями! Что, на свете парней мало? Всегда найдется охочий потискать даже такое пугало, как я.
- Глупая ты, Танька! И дурочка! - мы обнимаемся, а Крюкова признается:
- Воробышек, так тоскливо без тебя в общаге, скучно. Жаль, что ты бросила универ. Но знаешь, прав Колька: этот факультет тебя бы в конечном счете добил!
- Илья хочет, чтобы осенью я поступала на гуманитарный.
- Этой осенью? - изумляется Танька, распахивая карие глаза. - А как же, - очерчивает в воздухе перед собой живот, - человек?
- Возможно, на вечерний. Говорит, что справимся.
- Сумасшедший он у тебя, Женька.
- Это точно.
- Ох, что-то я волнуюсь, - оглядывается Крюкова, обмахиваясь ладошками, - хоть бы девчонки не напортачили чего! Слова выучили, - загибает пальцы, - конфеты взяли, мелочь с пшеницей в кульки набрали... Уф, кажется, все. Как думаешь, Жень, свидетель про шампанское не забыл? Нам нужно много для парка и набережной, а еще прохожих угостить - обычай такой, чтобы счастьем с людьми поделиться. В машинах места всем хватит?
- Думаю, свою пару-свидетельницу Виктор точно в Гордеевске не оставит, - улыбаюсь я подруге. - И надеюсь, скучать не даст.
- Не понимаю, - ворчит Танька, - Люков что, не мог кого поприличнее найти? Только увальня Бампера мне в провожатых и не хватало.
- Да ну, Тань, он симпатичный! - возражаю я. - Нахрапистый, конечно, но веселый. Я бы даже сказала - обаятельный. Не знаю, почему он тебе так не нравится? Он Илье хороший друг.
- Потому что он самоуверенный, - задирает нос Крюкова, - большой и конопатый, а я терпеть не могу наглых и рыжих!
Нам остается совсем немного времени, и я иду взглянуть на мальчишек. Помогаю маме завязать на братьях галстуки и привести в подобающий вид их лохматые головы.
- У-у-у-у! - раздается за окном отдаленно-множественный звук машинных гудков и вместе с ним у меня словно что-то обрывается внутри. И тут же поднимается к плечам новой жаркой волной - всего ночь, а я уже так соскучилась по Илье.
- У-у-у-у!
- Едут! Едут! - с криком влетает Танька. - Женька, там такая вереница из машин - хвоста не видно! Как на свадьбе у принцессы Дианы! Невский только что звонил - местная номенклатура дорогу перекрыла, чтобы Босс с сыном и со свитой к тебе проехать могли! Представляешь размах, да?! А нам еще в его поместье свадьбу гулять!.. Антонина Макаровна! - выбежав из комнаты, орет Танька на весь подъезд. - Что там ваши старушенции, готовы?! Жених уже на подходе! Смотрите с выкупом не прогадайте! Стрясите, как следует!
- Не прогадаем, милочка! - откликается бабуля. - Не пропустим к нашей Женьке! Встанем грудью! Захочет увидеть невесту - пусть сначала раскошелится!
- Женя! Же-е-ень! - улица за окном взрывается гудками и как только все смолкает, я узнаю любимый голос Люкова. - Вор-ро-обышек!
- Ку-уда?! Не выглядывать! - командует Крюкова, преградив мне путь к окну и подбоченившись. - А пусть еще поорет! Мы девушки гордые, красивые, нафиг нам сдались какие-то слабаки! Как по мне - так слишком тихо!
Она стремительно распахивает окно и кричит в ответ:
- Тихо! Не слышно ничего! Ты что-то сказал?
- Женька! Же-е-ень! Я тебя люблю!
- Мало каши съел! Она тебя не слышит! Что?! - кривляется, приставив ладонь к уху. - Что ты пропищал, комар! Я тебе куплю?!.. Что ты ей купишь, красавчик?!
- Все! - слышу я ответ Люкова и не могу устоять на месте, приближаясь к подруге и от души улыбаясь.
- Тань, отойди...
- Еще чего! - грозит мне пальцем Крюкова, и тут же кричит в окно. - Так что же ты купишь? Давай, жених, поконкретнее!
- Все, что захочет!
- И машину?
- Да!
- И дом?
- Да!
- А электрический степлер и скоросшиватель?
- Что?
Ох, это уже перебор, но что может остановить Таньку?
- Илья! Женька говорит, что если ты не купишь ей электрический степлер и скоросшиватель, она себе другого жениха найдет! Красивее и щедрее!
- Крюкова, с ума сошла? - хохочу я, но подойти к окну в обход Таньки не могу из-за пышной юбки на платье. - Не говори ерунды...
- Ха-ха! Много ты понимаешь, подруга! - отсмеивается она в ответ. - Когда еще удастся так знатно потроллить Люкова!
- ...Люблю! - слышим мы тем временем. - Женька! Воробышек! Я тебя люблю! Люблю, слышишь! И всегда буду любить! Только тебя! Буду стоять под твоим окном и кричать, как дурак, пока не впустишь! Куплю я тебе этот чертов скоросшиватель, только красивее не ищи!