- Сядь! - рука Люкова хватает меня за локоть и дергает на скамью. Я плюхаюсь рядом с парнем в момент, когда в аудитории раздается громкий, хорошо поставленный женский голос:
- Студентка Воробышек, вы вновь испытываете мое терпение?
Только этого не хватало. И думать не думала.
- Что вы, София Витальевна, вовсе нет! - отвечаю уже с места, ныряю за макушки впереди сидящих студентов, разворачиваюсь и недовольно шиплю на парня, потирая ноющий локоть и отползая по скамье. - С ума сошел, Люков! Что за привычка распускать руки? Особенно с девушками? Больно же! И вообще, - добавляю через минуту, хмуро уткнувшись в конспект. - И с парнями тоже.
Люков понимает меня сразу. Он записывает новую тему лекции, вскидывает удивленно бровь и отвечает:
- Воробышек, ты ошиблась героем. Распускать руки "особенно с девушками", - тянет ухмылку, - мое любимое занятие. Тем более, что они большей частью не против. С парнями я руки не распускаю - гендерная роль не позволяет. Я с ними "разговариваю". Иногда с применением различных форм общения. Но ты уверена, птичка, что "то" была девушка? А не ядовитое нечто? - намекает прозрачно на встречу с Крюковой. - Девушки обычно вызывает во мне иные чувства.
- Более чем! - отрезаю я и замолкаю. Спорить с Люковым бесполезно, и я решаю избежать дальнейшего диспута. В течение ленты благоразумно работаю с конспектом, игнорируя редкие взгляды парня и улыбки его соседа. Когда звенит звонок на перемену, я стаскиваю со стола тетради, хватаю сумку и порывисто встаю. Отрываю Кольку от незнакомой девицы и тяну за собой в буфет. Щедро покупаю другу горячий хот-дог с сосиской и кофе и, наконец, перевожу дыхание.
Я уже заканчиваю городить Кольке ерунду, оправдывая свое присутствие в рядах старшекурсников, как слышу от друга невеселое и удручающее:
- Тебя разыскивал Синицын, Жень. Перед второй парой. Просил со старостой передать, чтобы срочно зашла. Кажется, - печально поджимает рот Невский и участливо смотрит на меня, когда я отрываю губы от чашки с кофе, о которую привычно грею руки, и упираюсь взглядом в его приветливое лицо, - ты опять влипла по его предмету с контрольной. Да не переживай, птичка! - кричит мне вслед, едва я вскакиваю с места, чтобы бежать к декану. - Что-нибудь обязательно придумаем!
Но Колька ошибается. Придумывать нечего. У меня два висящих "неуда" - по "Основам электротехники" и "Теории механизмов и машин", неподобранные хвосты и подступившие сроки пересдачи. Еще немного, какой-то шажок за грань, и мне, как никогда прежде, будет грозить отчисление.
- Я кое-чем обязан Синицыну, - перехватывает меня злой Люков у ступеней крыльца, когда я, после занятий, с понурой головой выхожу из учебного корпуса и бреду вперед, не разбирая дороги. - Не знаю, чем он обязан тебе, Воробышек, - выплевывает, почти с ненавистью окидывая мою неприметную фигуру карим взглядом, - но что декану надо от меня, он дал понять четко. Я жду тебя сегодня у себя, - нехотя цедит сквозь зубы и отворачивается, - адрес ты знаешь!
Знаю, и выбора у меня, как и у Люкова, нет. Я долго смотрю вслед рванувшей с места темной машине - с началом зимы сменившей запоминающуюся "Хонду", и иду к остановке. Сажусь в автобус, здороваюсь с парой студентов на входе общежития и думаю о крохах аванса, затерявшихся на дне тощего кошелька. Открываю дверь в комнату и нехотя констатирую: хочешь - не хочешь, Воробышек, а с учебой тебе, видимо, суждено распрощаться.
- Женька! Быстро за тряпку! У нас потоп! - встречает меня криком с порога Крюкова, когда я распахиваю дверь, и с неукротимостью налетевшего смерча впихивает в руки ведро. - Представляешь, эти придурки с пятого - япошки недоделанные, вентиль на рукомойнике сломали! Воду горячую, видишь ли, открыть не могли! У-у! Тормоза деревянные! - яростно пышет гневом, елозя тряпкой по полу, скрючившись в позу "Зю". - Откуда в студенческой общаге горячая вода, а? - спрашивает из-под мышки. - Вот ты мне, Воробышек, скажи? Откуда?! Если мы на единственный бойлер для душевой полгода всем этажом собирали?
- Видимо, все-таки открыли, - я быстро стаскиваю куртку, закатываю штанины джинсов и засучиваю рукава. Хватаю со сточной трубы тряпку и отжимаю в ведро. Спешу повторить опять.
- Конечно, открыли! Новаторы чертовы! Свернули башку крану нафиг. Уже полчаса как льет. Блин, хоть бы сантехник скорее пришел - замучаемся ведь воду отжимать! На-асть! - кричит Танька поверх моей головы в коридор. - Пни вахтершу там, пусть еще раз дяде Сене позвонит, не то мы сами за ним вплавь пустимся!
Два часа пролетают незаметно. Когда остаюсь один на один с полкой в шкафу, дефицитом времени и необходимостью выбегать из дому, я нехотя стаскиваю с себя мокрую одежду, надеваю прямую юбку в колено, узкий теплый свитер и сапоги. На улице мокрый снег и слякоть, машины медленной вереницей ползут по городу, и я добираюсь к дому Люкова намного позже, чем мне бы того хотелось. Подхожу к подъезду и слышу знакомое и неприятное:
- Ты смотри! Опять пришла! Да что ж вам всем здесь как медом намазано!
- Здравствуйте! - вежливо здороваюсь с выползающей на улицу старушкой и ныряю в парадное. Стучу каблучками по бетонным ступенькам и жму на черную кнопку звонка.
- Привет.
***
В прихожей квартиры Люкова темно. Я захожу в распахнутую дверь и вновь остаюсь один на один с темнотой. Надолго. В этот раз хозяин не включает свет и не предлагает, пусть и невежливо, пройти, ушлепав босыми ногами прочь, и я понимаю, что мне здесь не рады.
Темный комок жмется у стены, едва различимый в тени пышной банкетки, втягивает голову в плечи и отползает в угол, но я все равно нахожу его и беру на руки. Он так похож на моего любимого кота Борменталя, что сил удержаться от близкого приветствия нет.
- Привет, рыжий! - шепчу я в глазастую морду и нежно касаюсь ушей. Чешу вставшую дыбом на затылке шерсть. - Ты тоже мне не рад? - тихо спрашиваю, заглядывая в искрящиеся интересом глаза-огоньки, и кот отвечает неуверенным, едва различимым "мя-яу".
Узнал, значит. Я прислоняюсь к стене и неожиданно улыбаюсь, сбив шапку на макушку.
- Ну что ж, подождем твоего хозяина вместе.
Я могу быть терпеливой, и в гордости - совсем не гордой. Я вновь повторяю себе: "Мне плевать, что обо мне думает Люков", - и оставляю за собой право последнего слова.
Как я и полагаю, ему надоедает ждать припозднившуюся гостью, по непонятной причине застрявшую в прихожей, и он все-таки включает свет и появляется в широком проеме арки.
Надо же, как предсказуемо. Мне почему-то становится по-глупому весело. Я отпускаю кота и молча смотрю на Люкова, и не подумав прогнать с лица улыбку.
- Ну и? - вяло интересуется парень, после минутного созерцания меня на своем пороге. - Чего ждем, Воробышек? - вскидывает бровь, сунув руки в карманы уже знакомых мне спортивных брюк. - Помочь раздеться? Шнурочки там развязать. Тесемочки, пуговки? Чего топчемся, спрашиваю?
- Так вроде никто не приглашал, - в тон Люкову отвечаю я и киваю на вход. - Я бы ушла, только разве бросишь дверь нараспашку? А у тебя тут кот. Сбежит еще, жалко.
- В смысле? - хмурит парень взгляд. - Ты о чем, птичка?
- Я-то? Да так, - жму плечом. - Просто мысли вслух.
Я терпеливо выдыхаю, отрываю спину от стены и поворачиваюсь к Люкову. Надеваю на руку снятую было перчатку и тяну шапку на ухо.
- В общем, я почему к тебе зашла, - вежливо отвечаю, беря сумку под локоть, - просто поблагодарить хотела еще раз за помощь с зачетом, за дружеское участие в судьбе нерадивой студентки и щедрое предложение. Спасибо, Илья, но от твоей руки помощи я вынуждена отказаться. Решила грызть гранит науки самостоятельно. Видишь ли, ты мне хоть и желанен до невозможности, правда-правда, - я мило улыбаюсь, глупо хлопая глазками по рецепту Крюковой и скаля зубки,- но совершенно не по карману. А насчет декана не переживай, я с Синицыным сама поговорю. Так что приглашать меня не надо, - разворачиваюсь к дверям, - тапочки предлагать тоже. Я забежала-то всего на минутку! Разреши откланяться и проща.... Ай, Люков! Ты что делаешь? С ума сошел? А ну-ка отпусти сейчас же!
Люков хватает меня за локоть, толкает перед собой по коридору в сторону комнаты и ставит в грязных сапогах посреди светлого пушистого ковра гостиной. Чертыхаясь, возвращается в прихожую за выскользнувшей из моих рук сумкой, а я утыкаюсь глазами в буквальную красавицу сегодняшнего дня. Гостью хозяина квартиры, растерянно сжавшуюся на живописно распластанном диване, - блондинистую "мисс университет".
- Зы-здрасте, - удивленно сцеживаю из себя, поддевая пальцем очки на переносице.
Вот так встреча!
Надо же! Сама Лизка Нарьялова собственной персоной! Танька бы сдохла от восторга. Такая гламурная и неприступная! Красивая девчонка, ничего не скажешь. Она полусидит в постели, прикрывшись простыней, выставив напоказ отсоляренные плечи и верхние полукружия грудей и, завидев меня, на миг теряется. Затем хмурит высокие татуированные брови и испуганно поднимает голову навстречу вошедшему Люкову.
- Илья! - произносит дрожащим голоском. - Что происходит? Почему здесь она?
А я сама не знаю почему. Но "она" звучит куда приятнее, чем "технический персонал", к которому, помнится, меня причислила давешняя темноволосая гостья Люкова, и я с благодарностью, заслуженно отдаю пальму первенства сегодняшней красотке. Право слово, милая девушка. Вот так бы и раскрыла причину своего появления, но Люков не намерен ей отвечать, ну, а уж я тем более. Мы просто стоим с ним в двух шагах и молча таращимся друг на друга, прожигая дыры, пока девица окончательно сползает с дивана и натягивает на холеное тело дорогую одежду.
- Хорошо, Воробышек. Не хочешь раздеваться, сиди в одежде, раз тебе так удобно, - неожиданно не выдерживает парень. Хватает меня за руку и легко, с плюхом, толкает за знакомый стол. Бросая на руки сумку, натягивает шапку на лицо до самого подбородка. - Мне все равно!