***
- Тань, займи денег, а? - я набираю номер телефона, прижимаю трубку щекой к плечу и торопливо впрыгиваю в джинсы. Натягиваю носки. На часах пять вечера, я едва не проспала на работу, и чтобы успеть к половине шестого в центр города, мне нужна помощь подруги. - Я на работу опаздываю, - говорю, снимая с сушилки свитер и просохшие после внеурочного наводнения ботинки, - пешком не успею!
- О, Господи! - замирает на том конце связи Крюкова. - Женька, что стряслось? - вопит в трубку. - Опять твой Люков, да? Он что, сволочь такая, снова оставил тебя без копейки?! Вот же урод!
- Да нет, Тань, - спешу я возразить подруге, задувая грозящий обратиться в пламя вспыхнувший фитилек Танькиного темперамента. - Люков здесь совсем ни при чем! Правда. Да и какой он мой, Крюкова, скажешь тоже! - удивляюсь словам девушки. - Я в буфете сегодня поднос горячих хот-догов нечаянно перевернула. На пол, представляешь? Полный, конечно! Ага, клуша! - соглашаюсь с подругой, вгоняя шпильки в волосы на макушке. Достаю с антресоли спортивную сумку, сую студенческий в карман. - Пришлось возместить. Сама понимаешь: перемена, а тут студенты из-за меня голодные остались.... Так ты займешь, Тань? Мне немного. Завтра утром после работы на часик домой съезжу, мама обещала выручить.
- Тю, конечно! - фыркает в трубку Танька. - Возьми у меня в тумбочке сколько надо. Не стесняйся.
Я оглядываюсь на тумбочку Крюковой и мотаю головой.
- Нет, Тань, - отвечаю, - я так не могу. Не буду я в твои вещи лезть. А ты далеко? - спрашиваю, нахлобучивая на голову шапку. Наклоняюсь и спешно шнурую ботинки, отыскивая взглядом ключи.
- Ну, ты даешь, Воробышек! - возмущается Танька. - Не будет она лезть... Как будто ты мне чужой человек! - неожиданно обижается. - Нет, не далеко. У мобильного киоска на углу Яровой с Дементьевым тарахчу. Ты давай, Женька, к остановке выбегай, мы тебя здесь перехватим!
- Вот спасибо, Тань! - отвечаю я, хватаю сумку и выбегаю из комнаты. - Не знаю, что бы я без тебя делала! - признаюсь подруге и слышу в ответ ее довольный смешок.
***
- Вот здесь, пожалуйста, на Молодежной притормозите! - прошу я водителя рейсового автобуса, когда машина сворачивает на знакомую улицу родного мне города и пересекает очередной светофор.
- Спасибо! - спрыгиваю с подножки на припорошенный снегом тротуар, в пятнах промерзших луж, и спешу в сторону дома, где живет моя семья. Захожу в подъезд, поднимаюсь на седьмой этаж и привычно открываю дверь.
- Ма-ам! - подаю голос с порога, опуская сумку на пол и оглядываясь. - Бабуль! Я приехала! Вы где?
- В Караганде! - доносится до меня сонный басок из соседней с кухней комнаты близнецов. - Блин, сеструха, расчирикалась. Дай поспать. Воскресенье же!
А следом скрип дивана, глухой шлепок, и сразу за ним хриплое со сна: "Уй!"
С комнатой меня разделяет три шага, но я так и вижу, как в растянутого на постели худой каланчой Ваньку врезается брошенная братом подушка, а следом догоняет скользкий подзатыльник.
- Пасть захлопни, Птиц! А то покалечу! - командует старший из близнецов - Данька и высовывает в коридор темную лохматую голову. - Привет, сеструха! - улыбается, натягивая на длинные ноги домашние шорты. - А ты чего тут? - спрашивает, задвигая за спину высунувшуюся было из-под его подмышки такую же лохматую голову Ваньки и отщелкивая брату щелбан. - Да еще в такую рань. Случилось что?
Я подхожу, встаю на цыпочки и целую брата в щеку. Войдя в комнату, притягиваю к себе обиженного Ваньку, ерошу пальцами его отросшую макушку и честно возмущаюсь, глядя снизу вверх в сонные глаза братьев:
- Совсем обнаглели, Воробышки! Я что, домой приехать не могу? Просто так? Может, я за вами соскучилась. Проснулась сегодня в пять утра, и бац! Жить не могу без ответа на вопрос: а как там мои братишки, в пубертатном периоде находящиеся, поживают? Ох, ничего себе! - удивляюсь, оглядывая хлопающие синими глазами прыщавые физиономии пятнадцатилетних подростков. - Вы что, еще выше вымахали? Ведь месяц назад метр восемьдесят шесть были! Слышите, мужики, может, хватит, а? - смеюсь, поправляя очки. - Вы же мать без ушей оставите!
- А у нас еще бабка есть, - ухмыляется ехидный Ванька. - У нее уши старые, жевать - не пережевать. Как у гоблина! - фыркает, почесывая пузо, и вдруг по-отечески серьезно интересуется, напуская на себя покровительственный вид. - Женька, слышь, у тебя там все нормально? Ну, в универе, и вообще. Мать переживает.
- Все хорошо, - спешу я заверить брата. - Просто отлично! А где мама, бабушка? Я рано утром звонила, вроде дома были обе.
- Мать в парикмахерскую ушла - ее клиентка с утра пораньше вызвонила. Сказала, скоро будет. А Ба со своими старухами в эту, как его, - хмурит Ванька лоб, - обитель терпимости утопала. Вот.
- Куда? - распахиваю я глаза, таращась на мальчишку.
- Ну, в церковь! - смущается он. - Блин, Женька, не грузи! Один фиг ведь! - хватает мою сумку и заглядывает внутрь. - Лучше скажи: у тебя пожрать есть чё-нить человеческое? Чтобы с калориями и сахаром! А то эти бабкины супчики и парные котлетки достали уже!
- Есть, - смеюсь я, вынимая из кармана сумки два больших сникерса. Сую батончики в руки братьям. - Извините, - пожимаю плечами, - но это все.
- Годится! - в два голоса отвечают мальчишки и дружно шуршат оберткой. А я ухожу в свою комнату, которую всегда делила с бабушкой, и беру кое-какие теплые вещи. Тащу из кладовки в сумку банку варенья, с книжной полки - любимую книгу, захожу на кухню, тискаю толстого Борменталя, завтракаю с братьями и, прощаясь, убегаю. Взяв напоследок с Воробышков слово передать бабуле привет.
***
В парикмахерской людно. Сегодня не мамина смена, но иногда она выходит на работу в выходные дни под собственного клиента ради заработка, и, когда я заглядываю к ней в зал, мама уже заканчивает обслуживать красавицу Эллочку, - жену местного авторитета и по совместительству главу банного комплекса и фитнес-центра "Аврора". Супругу старшего брата того, кого я ненавижу.
Эллочка пялится в зеркало, гладит наманикюренной ручкой оттюнингованные французской краской и утюжком волосики, но при виде меня вмиг слетает с кресла.
- Спасибо, Валюша! - благодарит маму привычной купюрой, поворачиваясь ко мне. Хлопает накрашенными под Клеопатру глазками. - Женечка, неужели ты? Куда пропала? - живо интересуется, окидывая меня жадным взглядом. - Я тут твою маму допытывать устала - прямо семейный секрет какой-то! Игорек тебя обыскался, места себе не находит. Исчезла, как в воду канула! Никому ничего не сказала. Вы же вроде вместе?
- Здравствуйте, - я здороваюсь с молодой женщиной, досадуя про себя на нежданную встречу. Замечаю бесцветно, но вполне вежливо:
- С чего бы это? - подхожу к маме и целую ее в щеку. - Привет, - шепчу и вновь поворачиваюсь к вездесущей Эллочке, оказавшейся вдруг у моего плеча. - Вы ошибаетесь, Элла. Я не имею к Игорю никакого отношения и никуда не исчезала. Просто к маме зашла повидаться.
- Ну, конечно, - криво поджимает губки шатенка, - не исчезала, я понимаю. А ты ничего выглядишь, Женечка, - замечает с улыбкой и любопытством в глазах. - Свеженько! Прямо весенняя несорванная орхидейка!
- Спасибо, - сдержанно отвечаю я. - Вы тоже, Элла, очень хорошо выглядите, - честно признаюсь, поворачиваясь к маме лицом и показывая клиентке, что разговор окончен.
Но молодая женщина за моей спиной и не думает уходить. Она обходит нас и становится сбоку. Накидывает модную сумочку на локоть, ловко извлекая из нее ключи с автомобильным брелком. Набрасывает на тонкие плечи шелковый шарфик.
- Ну, - улыбается кокетливо, - мне по статусу положено хорошо выглядеть. Я теперь жена депутата. Кстати, Женечка, как твои танцы? - любопытствует. - У нас через три недели в мэрии банкет небольшой намечается - костюмированная вечеринка по поводу новогодних праздников. И бал, конечно, куда без него. Как всегда, ты же помнишь? - намекает на наше давнее с ней знакомство. - Выступила бы ты с Виталиком. Вы с ним, помнится, такая чудесная пара были. Гордость города! Так как? Согласишься? Виталий, в отличие от тебя, и не думал никуда исчезать. Все возле Игорька крутится. Хотя танцы, к сожалению, тоже забросил.
- Спасибо, Элла, за приглашение, но я давно не танцую, - отвечаю женщине, заставив себя улыбнуться. - Очень давно. И мне совершенно безразлично, где и с кем проводит время мой бывший партнер. Извините, - отступаю в сторону, игнорируя ее внимание, - у меня мало времени. Очень рада была вас видеть.
- Я тебе говорила, Элла, - вступает в разговор мама, прежде чем увести меня в рабочую подсобку помещения, - что Евгения уехала из города. Мало того, она скоро выходит замуж. Прошу тебя, передай Игорю, пусть оставит мою дочь в покое, ведь мы не стали на него заявлять. В противном случае я вынуждена буду пожаловаться Сергею.
Сергей - мамин друг, человек не при больших милицейских чинах, а в большее я вникать не хочу. Думаю, он не в курсе моих дел и вмешиваться в них вряд ли станет - у него своя семья и обязанности, но другого мужского плеча у матери нет, и она, не раздумывая, выставляет его вперед.
- Ну что ты, Валюша! - ахает Эллочка, и картинно опускает ручку себе на грудь. - Я-то тут причем? Это дела молодых. А замуж - это хорошо. Я всегда говорила, что у тебя замечательная девочка. Ну да ладно, - вздыхает она, наконец-то направившись к выходу, - ты меня лучше на укладку новогоднюю запиши! А то я кроме твоих ручек никому свою красоту доверить не могу. Пока, Женечка! - прощается, и я отвечаю унылым.
- Пока.
Я задерживаюсь у мамы на час, после мы немного гуляем по городу. Говорим о том, о сем, отчего-то вспоминаем папу. Когда она спрашивает меня о моих успехах в университете, я с честным видом отвечаю, скрестив пальцы за спиной, что все замечательно. "Правда, все хорошо, мам!", - киваю на ее прямой взгляд, так похожий на мой собственный, отчаянно при этом краснея.