***
Яков - наркоман, внезапно понимаю я, когда неуместно громкий смех ломает парня пополам и заставляет упасть перед мужчиной в снег. Вот откуда этот странный убегающий взгляд и дерганые движения. Он падает на четвереньки и долго не затихает, мотая головой, затем, все же, с трудом поднимается и отряхивает ладони. Запрокинув подбородок, выдыхает беззвучно в небо, словно успокаивая внутреннего дьявола.
- Иди в дом, сын. Успокойся. Ты не должен был брать машину, я запретил тебе садиться за руль. Иди же, Яков, кому сказал!
- Дерьмо! Всё дерьмо! - бормочет парень и убирается, а мы с седоволосым остаемся стоять вдвоем, глядя ему вослед.
- Я, наверно, тоже пойду, - решаюсь напомнить мужчине о своем присутствии, когда он еще минуту молча смотрит перед собой в пустоту. - Темнеет скоро. До свидания.
Я беру сумку на плечо и почти ухожу, но тихое и горькое, вырвавшееся у мужчины: "Это беда", - заставляет меня обернуться и печально вздохнуть:
- И что? Ничем нельзя помочь?
Он почти незаметно пожимает плечом и вдруг спрашивает, устремив на меня взгляд:
- Илья знает, что ты здесь?
- Не знаю, - честно отвечаю я. - Именно в этом месте - вряд ли. Он знает, что я с его братом. Если Яков, конечно, действительно брат Илье. Простите, но у меня есть основания в том сомневаться.
Кое-что из поведения Якова по-прежнему не укладывается в голове, история с аварией возмутительна и бесчеловечна по сути, и что-то во мне, сравнив парней, заставляет сомневаться в их родстве. Каким бы холодным и бесчувственным не был Люков, я уверена, он никогда бы не опустился до подобной выходки.
- У них разные матери, - слишком бесцветно, чтобы я не догадалась, насколько мои слова задели его, отвечает мужчина. - Что он тебе пообещал - деньги?
- Кто? - хмурюсь я.
- Яшка. За то, что привезет сюда.
- Провести к Илье в реанимацию. Точнее, к его бессознательному телу, пострадавшему прошлой ночью в аварии. Да, - смотрю открыто в удивленное худое лицо человека, так легко пожелавшего узнать, за сколько же я продаюсь. - У вашего старшего сына странное чувство юмора. Жаль, что я об этом не знала.
- Не обижайся, девонька, - устало отвечает на мои слова мужчина, касаясь виска, - они не очень-то между собой ладят. И в том больше моей вины, чем их. Ты уверена, что Илья приедет за тобой? Не бери в голову, конечно, ничего такого я сказать не хочу, но моим сыном не очень-то помыкнешь, а Яшке верить - зря в ночь таращиться. Возможно, ты надумала себе лишнее и стоит вызвать такси? А лучше давай-ка я сам попрошу водителя отвезти тебя домой.
- Спасибо, Роман Сергеевич, но не надо, - мягко отказываю я. - Не переживайте, ничего такого я себе не надумала, все в порядке. Илья сказал, что найдет меня, и я ему верю. Если это ваш дом, я думаю, он догадается, куда Яков ехал. Пойду, подожду его у ворот, нам бы еще елку успеть выбрать, я обещала помочь.
- Вот как? - снова удивляется мужчина, но на этот раз по-настоящему. Смотрит на меня из-под бровей изучающе, твердо поджимает рот. Странно это как-то, словно инопланетянку увидел перед собой, выдающую себя за земную девушку. Хотя сейчас, пожалуй, я могу уловить в его резком задумчивом лице знакомые черты Люкова. Точно так же смотрел на меня Илья, когда увидел в своей кухне маленький чайник для заварки.
- Ну, до свидания еще раз! - в очередной раз пытаюсь я попрощаться, теперь уже не с незнакомцем, а с отцом Ильи, однако в этот раз протягиваю мужчине руку. - Приятно было познакомиться.
- Постой. Как ты сказала тебя зовут? - мужчина берет мою руку, но не спешит выпускать ее из своих сухих пальцев. Задерживает пожатие и ненавязчиво тянет к себе, заставляя подступить ближе.
- Евгения.
- Женя, значит? - вскидывает темную бровь.
- Да. Можно и так.
- Очень интересно...
Он внезапно хмурится и запахивает на груди куртку.
- Холодно, - выдыхает в сторону, оглядывая окрестный зимний ландшафт, очень похожий на сказочный. - Ты не замерзла часом, Евгения? Вижу, вижу что замерзла, не отрицай! - спешит перебить меня. - Губы посинели и щеки. Мой повар готовит отличный горячий глинтвейн и французские булочки с заварным кремом. Именно то, что нам с тобой сейчас нужно - терпеть не могу зиму. Ты как, не откажешь мне в компании?
- А у вас есть повар? - так и ахаю я. Впрочем, что я, глупая, понимаю в устройстве таких огромных домов, как вставший передо мной особняк? Наверняка есть, и не один. - Спасибо, - спешу отказаться, хотя желудок реагирует на неожиданное предложение хозяина, как тощий пес на кусок аппетитного стэйка, мелькнувший у морды, бурным возмущением здоровой, но очень голодной среды. - Но я бы лучше съела горячий пирожок с картошкой и тарелку обычного супа. Не представляете, - неожиданно смеюсь, вспомнив свое пробуждение, - кажется, я сегодня забыла поесть. Но это я так, - верчу ладошкой в воздухе, - просто к слову сказала. Сегодня же праздник, так что я еще ка-ак наемся к вечеру до отвала!
- Эх, молодежь, - одними глазами усмехается мужчина. - Все-то вы несетесь по жизни без оглядки. Решено! Двадцать минут роли не сыграют, а мне будет приятнее.
- Роман Серге-еич! Вас ребята зовут! На пять минут подошли бы! - окликает отца Ильи с боковой аллейки вежливый голос одного из стоящих поодаль мужчин. Увидев наши обернувшиеся лица, крикун неловко топчется на месте. - Заждались уже.
- Ну, проводишь меня, Женя? За домом крытый манеж и конюшня, - решает нужным пояснить мужчина, предлагая мне локоть. - Посмотрим, чего мне там ребятки приготовили? А после пирожочки организуем. Я сам, надо признаться, с картошкой очень даже люблю.
Отец Ильи едва знает меня, но запросто предлагает пройти с ним к паддоку. Господи, неужели у него там и вправду настоящие лошади? Никогда не видела этих животных вблизи. Разве что пару неуклюжих меринов, запряженных в цыганские телеги, да пони в детском парке. Ах да! Еще в цирке! Белых, с золотыми кисточками в гривах. Но это было так давно, что воспоминания почти истерлись за сроком давности.
Я уже послушно шагаю за хозяином дома, но вдруг немею, чувствуя, как холодеет спина от одной только мысли о том, что вновь попаду на глаза брату Игоря.
- Я...э-э, Р-роман С-сергеевич... не могу, - лепечу обрывочно, отыскивая в голове вескую причину для отказа. - У-у меня дела!
- Ясно, - внимательным взглядом отвечает мужчина и подносит к уху сотовый телефон. - Борис? - произносит требовательно в трубку. - Позвони Егору Федоровичу, пусть отзовет Мишу. Да, прямо сейчас. Ну, придумает что-нибудь! Так и скажи, мол, надоел он мне, суетливый больно, все на глаза лезет. А самому передай, что подарок я оценил, но отзвонюсь позже, гости у меня. Давай, Боря, Бог тебе в помощь.
И еще один звонок, пока я облегченно выдыхаю из оледеневших легких воздух.
- Донг, я минут через двадцать подойду, сообрази чего-нибудь попроще к столу. Нет, для гостей фуршет остается в силе. Это для меня. Ну, что-что? Да хоть пироги с картошкой! Я тебе обойдусь, драконий твой зад! Ну, хорошо-хорошо, думаю, пицца тоже сойдет. Сойдет пицца, а, Жень? - а это уже мне. - С индейкой и белыми грибами?
И я растерянно бормочу, глядя на довольного мужчину:
- Наверное...
... Я долго стою в стороне ото всех, вцепившись ладошками в край белоснежной изгороди, не в силах оторвать взгляд от красивого гнедого жеребца, беспокойно взбивающего копытами песок, послушно переходящего под всадником с тихого пассажа на более резвую рысь. "Галоп!" - негромко поясняет тренер, и все присутствующие у манежа люди в очередной раз убеждаются в отличном экстерьере чистокровного английского скакуна и послушной выправке.
- Тельт! - командует всаднику тренер. - Пасо фино! Молодец! А теперь выполни вольт!.. Умница, красиво прошел. Восьмерку! А-ай, красавец! Я думаю, пора выпускать в манеж Икара с Филоменой. Посмотрим, как Ахилл идет в манежных фигурах.
В конюшне двенадцать лошадей - я уловила это из разговора хозяина с конюхом, который только нынче приехал. Сегодняшний подарок - великолепный огненно-рыжий Ахилл - стал тринадцатым. Лошади не просто блажь богатого человека, они его страсть - вокруг все так и кричит о порядке и заботливой хозяйской руке, и я не могу не поразиться увиденному.
Икар - взрослый вороной жеребец: крупный, высокий, ширококостный. Филомена - серая с белой гривой лошадка, игривая и молодая. Я долго смотрю на нее, пока она разминается; помахивая хвостом, послушно выполняет команды и, мне кажется, она отвечает мне любопытным косым взглядом.
- Женя, а давай твое желание обменяем на мое? - внезапно предлагает, возникнув у плеча, словно змей-искуситель, отец Ильи и как-то слишком нервно барабанит пальцами по деревянной перекладине паддока. - Да ты не переживай, девочка, ничего неприличного я требовать не стану. Так, каприз стариковский, мелочь, не больше. Ты ведь хочешь прокатиться?
- Я?! - изумляюсь проницательности мужчины, открыв рот. Хотя, чего гадать? У меня, должно быть, и так все на лице написано. - Н-не знаю, - поправляю очки и вновь отворачиваюсь к манежу. - Я не умею.
- Не важно! У меня отличный тренер, прокатит с комфортом. Ты подумай, девонька, пока я с гостями толкую, хорошо?
- Хорошо, Роман Сергеевич.
***
Я достаю здоровяка тройной связкой ударов. Три удара в секунду, нанесенных четко и технично: в угол челюсти, в солнечное сплетение и под ребро. Не во всю силу, но ощутимо.
Он рушится передо мной как подкошенный, падает на колени и уже не щерится щербатой улыбкой, как раньше, растягивая дурацкие усы. Не поигрывает под костюмом заплывшими жиром мускулами. Думаю, в это мгновение Борис навсегда получает для себя ответ на вопрос: "Что было бы, коснись меня его воля и судьба".
Я стою над ним до тех пор, пока он не приходит в себя и не поднимает на меня потрясенные глаза. Некогда веселые, горящие тайной надеждой мести. Теперь они никогда не взглянут на меня с прежней уверенностью и превосходством, я стал для парня неприятным сюрпризом.