- Ненавижу тебя! Не смей прикасаться ко мне, слышишь! Не смей!
- Чем он лучше, Женька, ответь? Лучше трахает тебя, чем я?.. Так ты не мучь, скажи, чего хочешь! Как тебя трахнуть так, чтобы ты застонала подо мной? Чертова сука! Чтобы осознала, что моя и никого больше!
Руки Грега становятся еще смелей и нетерпимее, губы безжалостней, и вот уже бюстгалтер летит прочь, а грудь сминается в жадных пальцах.
- Отпусти, сволочь... Больно! - не знаю, кажется, я плачу. Поклялась никогда перед ним... и вот опять.
- Не могу, Женька, так долго ждал. - Грубая мужская пряжка ремня касается оголенного живота. Пальцы пробираются между ног, бесстыдно вздергивая тело вверх. - И что в тебе такого, что я схожу с ума, как последний дурак? Раскрой секрет, моя девочка. Твой запах грешен и искусителен, а кожа так нежна, что не устоять... Я знал, что ты будешь моей, когда тебе исполнилось лишь двенадцать, и я впервые увидел тебя шагающей из школы. Так зачем сопротивляться неизбежному?
- Я не игрушка, Игорь, я человек. Меня нельзя пообещать, купить или продать. Нельзя просто взять! Я не хочу тебя! Не хочу! Когда же ты это поймешь!
Игорь смеется, но в его сиплых коротких выдохах мало веселости. Как и нежности в терзающих тело пальцах.
- Не хочешь меня, говоришь? А кого же ты тогда хочешь? - тонкие губы вновь у моего лица, а рука жестко ложится на скулы, сдавливая их. - Кто тебя возбуждает так, что ты сама готова расставить ноги? Готова встать на колени и заставить кончить одним касанием языка, впустив в свой рот?.. Кто? Твой пидор-танцор, ненаглядный Виталик, который предпочел проблемам со мной две сотни баксов, уйдя в тень? Или сегодняшний прыщавый женишок, что поскупился моей девочке даже на новые шмотки?.. Скажи, Женька, что ты позволяла ему, что так трясешься за его шкуру? Что этот жлоб делал тебе такого, чего не делал я?
Я знаю, что сейчас будет больно, - не от удара, нет, Игорь еще ни разу не ударил меня, - но от того, что в ненавистной близости он не станет жалеть мое тело. И все же бросаю ему в лицо, отчаянно отдирая мужские пальцы от своей кожи. Заставляя непослушные губы изогнуться в подобие улыбки.
- Всё! Я позволяла и делала ему всё, слышишь! Всё! И то, в чем отказала тебе!
Белье рвется на мне, как ветхий хлопок, опадая куда-то в спущенные к коленям джинсы, руки в мощном рывке задираются над головой. Пах Игоря напряжен и требовательно трется о живот, молния брюк скользит вниз...
- Сука! Ты специально заводишь меня, я знаю! Но ты напрасно думаешь, что я откажусь от тебя. Давай же, моя хорошая, как скажешь! Сейчас я готов сыграть по твоим правилам, но после ты ответишь за свои слова!
Он с силой наваливается на меня, прижимается задыхающимся ртом к шее, кусает кожу, и я зажмуриваю глаза, стискивая руки в кулаки, сдвигая ноги, готовая сопротивляться до последнего. Ожидая от Игоря новые витки гнева, но вместо них, слышу вдруг до боли знакомый голос Ильи. Негромким приказом раздавшийся совсем рядом:
- Тихо. Не дергайся и отойди от нее.
Заставивший мир вокруг меня окончательно посереть и уйти из-под ног, рухнув громоздкой тушей в пропасть.
Люков! Вернулся! Сейчас, когда прошлое в лице Игоря настигло меня и незваным гостем вошло в его дом. Когда я привела его за собой, не представляя, какой опасности подвергаю хозяина. Сейчас, когда мой кошмар так зол, что едва ли услышит меня.
Момент собственного унижения отходит на задний план и кажется ничего не значащей ерундой в сравнении с пониманием, что теперь в силах Грега сделать мне по-настоящему больно. В силах сорвать ярость на том, кто не заслужил участи стать заложником нашего прошлого и ответчиком за сегодняшнее. Кто стал мне другом, а в сердце - во сто крат больше, чем друг.
Кто может пострадать по моей вине, и кого Грег не пощадит.
Голос Люкова настолько холоден и обманчиво спокоен, что от его звука пространство вокруг нас троих схватывается льдом. И тут же раскалывается, исходит трещинами от мгновенно протянувшегося между мужчинами звенящего напряжения, опадая к ногам ледяным крошевом.
- Мне кажется, или ты намерился в моем доме безнаказанно трахнуть мою девушку?
Спина Грега напрягается, и он коротко оглядывается на парня, сужая взгляд стальных глаз. Закусив тонкие губы, разглядев вошедшего, медленно вскидывает бровь, поднимая и поглаживая пальцем мой подбородок.
- Твою девушку?.. Зая, ты сказала, он твой репетитор, ты солгала?
- Нет! - с отчаянием дергаю я головой, впиваясь пальцами в дутые плечи. - Пожалуйста, Игорь, - обхватываю щеку своего преследователя ладонью, удерживая на себе вспыхнувший тлеющим пеплом взгляд, - не тронь его. Он просто здесь живет. Он ни при чем, слышишь! Я сейчас соберу вещи, и мы уйдем! Уйдем, обещаю...
- Знаешь, что полагается лгунишкам, моя хорошая? - остужает недоброй усмешкой мой пыл Грег. - Наказание с последующим извинением в коленопреклоненной позе. Филин! Рыба! Сюда! - отдает короткий громкий приказ своим шестеркам, и, когда никто не откликается, медленно с удивлением отрывается от меня.
- Говоришь, надо с тобой считаться, парень? - сцеживает злые слова сквозь кривую ухмылку, застегивая пояс брюк. Поворачивается к Люкову, сощуренным взглядом изучая соперника.
- Говорю. Давай выйдем, кто-ты-у-нас-есть, не хочу пугать ее видом твоей крови.
Грег смеется, самоуверенно одергивая на плечах куртку. Заслоняя меня от Люкова, не позволяя видеть его лицо, бросает брезгливо Илье под ноги:
- Много чести, полюбовничек, для зарвавшегося ёбаря. Здесь решим спор. Хотя ты, кажется, не так уж плох, если смог разобраться с моими ребятами. Эх, Женечка-Женечка, удивила, - качает бритой головой. - Ты же у меня, вроде, птичка наивная, а тут такой холодный расчет. Она моя! - вмиг холодеет в голосе, звеня знакомой сталью. - Если ты не понял, парень, я пришел за своей девчонкой. Не мешайся под ногами, раздавлю! Хотя ты и так у меня захаркаешь пол кровью за то, что посмел лапать ее.
Он сделает, он сможет, я знаю, как Грег жесток. Еще никто не сумел остановить его. Слезы бессилия и страха катятся по щекам, стекают по шее, душу заполняет тяжелая вязкая муть безысходности от осознания ужаса происходящего. Я думала, что сбежала, думала, спаслась, и вот, все повторяется снова. Только теперь я не одна, и простой сговорчивостью мне не отвлечь его.
- Пожалуйста, Игорь, отпусти! Ну, зачем я тебе? Ради забавы? Тебе всегда хватало игрушек, так откажись от одной, ты даже не заметишь! - подавшись вперед, бросаю в отчаянии в широкую спину и тут же отшатываюсь на стену, когда серые злые глаза вновь оказываются у моего лица, а ненавистное дыхание овевает висок.
- Ошибаешься, золотая! - миг, и прядь моих волос скользит в мужских пальцах - крепких, сильных, чужих, совсем не красивых, в отличие от пальцев Ильи. - В моей игровой комнате тебе всегда будет отведено главное место. Может, я - ужасный Карабас Барабас и не люблю терять игрушки? Любимые игрушки. А ты, Женечка, знаешь, как в отношении тебя обстоят дела.
Голос Люкова режет стылый воздух. Рассекая его обманчиво лениво, с перекатывающейся, словно волна по гладкой прибрежной гальке угрозой.
- Я тоже эгоист и не намерен делиться. Кажется, чертов кукловод, я ясно сказал тебе отойти от нее.
- А не могу! - неожиданно смеется Игорь в ответ на прозвучавший в бесцветном голосе вызов. Отступает на шаг, открывая меня глазам Ильи. - Смотри, какая девочка, - оглаживает широкой ладонью лицо, медленно спускаясь к шее, - куколка! А ты, херов ёбарь, шмоток пожалел, с сумками заставил бегать... Видел бы ты, что я ей покупал, под ноги псиной стелился. Никого так не обхаживал, как ее... А она не взяла, побрезговала от Игорька-то колечко принять. Сбежала...
Рука Грега касается моей голой груди, большой палец по-хозяйски властно, с удовольствием очерчивает напряженный сосок, пока я, затаив дыхание, прижимаюсь к стене, не сводя с Люкова ошалелых от страха и стыда глаз.
Он тоже следит за рукой Игоря. Сжав губы в твердую линию, поигрывает на скулах натянутыми желваками. Скользит из-под полуопущенных век колючим взглядом по животу... ниже... Медленно стягивает с головы бандану, позволив спутанным светло-русым прядям упасть на щеки и лоб. С настораживающим хладнокровием размеренно наматывает черный платок на кисть руки, пугая меня своим молчанием.
- Прости... - только и выдыхаю я одними губами, встретившись с ним долгожданным взглядом, в то время как Игорь безжалостно расправляется с моей гордостью, вновь учащаясь в дыхании.
- Он дорог тебе? - тоже на выдохе одними губами спрашивает Илья, и я так яростно дергаю в отрицании головой, что не удерживаюсь от громкого всхлипа.
- ... от меня сбежала, а ему вот, жлобу, отсасывала. Шлюха! - рычит Грег, две высокие фигуры стремительно несутся навстречу друг другу, а уже через секунду бритая голова, запрокинувшись, с такой силой врезается в шкаф-купе, что толстая панель от удара раскалывается надвое, смяв и выдавив зеркальную дверь из направляющих ход пазов, словно бумажный лист.
Игорь обрушивается возле меня громоздким кулем. Сбивая ногами ковер и тряся головой порывается встать, но жесткие удары Люкова, оказавшегося над ним, в грудную клетку и, сразу за тем, в лицо, кажется, впервые в жизни лишают мой кошмар сознания. Кровь хлынувшим из сломанного носа темно-алым ручьем заливает некогда так уверенно выпяченный подбородок, стекает на мощную шею, капает на пол...
Ноги не держат меня, и я падаю на колени, запутавшись в спущенных с бедер штанинах брюк. Оседаю на пол, прикрыв лицо рукой. Люкову не нравится соседство парня со мной, и я чувствую, как туша Грега, оторванная сильной рукой от пола, переваливается к дверям, давая мне возможность дышать.
- Грег... Грег?! Ах ты, сука! Ты... - слышится от порога голос не то Филина, не то Рыбы, следом шум ударов и вновь тишина. Давящая, гнетущая, а сердце стучит так гулко...