- Спасибо вам за гостеприимство, и правда, все было очень вкусно.
Когда час спустя хозяин с Боссом находят нас с мамой в теплой беседке за домом, Байгали без стеснения говорит:
- Не обращай внимания на мою Анаргуль, Кунсулу. Понравился ей Илья - видный джигит, дрогнуло девичье сердце. А тут я еще масла в огонь подлил, рассказав о невесте. А подарок от всей души, не сомневайся! Горсти золота парень отмел, а на часиках этих остановился. Как увидел, так и загорелся взгляд! Да я и сам вижу, что не прогадали мы с подарком.
- О невесте? - я чувствую, как мой голос внезапно предает меня, а к сердцу подкрадывается холод. - У Ильи... есть невеста?
- Шутница ты, дочка, однако, - коротко смеется Матвей. - Есть! Как две капли воды похожи вы с ней! Сам не ожидал, что мальчишка так скоро определится. В последнюю нашу встречу Гульку свою за него сватал, - буду честен, с радостью бы отдал, - а он так старика удивил. Отказал, надо же! Самому Байгали отказал, слышишь, Роман! Не увидишь меня, говорит, если будешь с родством в душу лезть, и все тут! И фотографию любимой Кунсулу под нос, чтобы пасть свою волчью, значит, зря не разевал.
- Ф-фотографию? Мою? - я так удивлена, что и не знаю, что сказать. Кусаю губы, не представляя, откуда у Ильи мог оказаться мой снимок.
- А ты чего стесняешься, Женя? - поднимает густую бровь Большой Босс. - Ведь в новогоднюю ночь признались еще!
- Как в новогоднюю? - теперь очередь удивляться маме. - Женя?
- Это было недоразумение... Я обронила случайно, когда встретила Михаила, а Илья не стал говорить.
- Случайно - поутру двумя ногами в один сапог влезть, Кунсулу, - вновь называет меня непонятным словом Матвей. - А джигита случайно женить - плевком солнце достать, так же невозможно. То, что у тебя на руке - свадебный подарок моего названного сына своей невесте. Его выбор и его решение. Не случайное, уж поверь старому Байгали. А вот то, что сегодня с Ильей происходит, даже недоразумением не назовешь. Почему так, мне понять сложно.
Я не знаю, что и думать. Если мужчина прав, и отец Ильи не ошибся... Почему не сказал? Почему не нашел? Ведь смог бы, если захотел...
Понимание настигает меня ударом молнии. Огорошивает похлеще ушата ледяной воды. Бросает из воды в полымя, вновь побуждая сорваться с места и бежать, нестись в опустившуюся на город ночь сломя голову. Ведь я чувствовала, каким нежным он был со мной, знала в душе, что не мог он быть таким с другими! Должна была понять, когда пришел! Когда после Игоря не отвернулся! Когда так целовал, что от счастья заходилась криком душа!
Почему же мы промолчали оба?!
- Потому что пообещал, - говорю я потерянно вслух. - Я попросила, а он пообещал, что никто и никогда не заставит меня любить его против моей воли.
***
- Четыре боя, Люк. Четыре боя с лучшими бойцами моих друзей и, если ты выстоишь, как заявляешь... Если продержишься на ногах первые три, до встречи с моим новым бойцом - Сагитом, - я заплачу тебе с общака вдвое больше твоей прошлой доли. А если не устоишь...
- Если я не сдохну, Айдар, ты заплатишь мне половину. В противном случае - моя доля достанется тебе, как договаривались.
Руки Шамана мерно катают в пальцах черные бусины чёток, пока узкий взгляд сверлит мое лицо.
- А ты стал дерзок, мальчишка. И без гаранта. Я бы на твоем месте, пастушок, попридержал норов. Не думай, что на собак Байгали не найдется пары голодных волков, а на расплодившееся стадо - нового пастуха. Жаден к богатствам степи отец твой названный стал, а ты с него дурной пример берешь. Заносишься. Нехорошо.
- Я беру свое, Айдар. Если ты опустил мое в свой карман - не сетуй на чужую жадность, с себя спрашивай. Матвей в любом случае, как гарант, получит с моей доли часть денег, здесь мы с тобой прежде ударим по рукам. Не советую играть на "сыновних" чувствах. Я доброту старика помню, а сам обид не забываю.
- Я выставлю против тебя сразу Сагита и Алима, не побоишься? Баи сегодня собрались серьезные, а ты, пастушок, дерзишь не в меру. Проучить бы тебя не мешало, а нам интерес поднять. Так как?
Я поднимаю глаза на замерших за плечом Шамана Алима и нового, незнакомого мне бойца - крупного парня лет тридцати, в ответ на мой взгляд набычившего широкие плечи и нервно заигравшего на скулах желваками.
- Этот бой будет стоить тебе, Шаман, и твоим баям общака.
- Если выживешь.
- Если выживу.
Айдар долго смотрит на меня, откинувшись в кресле. Отложив четки на стол, оглаживает толстыми пальцами бороду, щуря глаза, покусывая губы. Я - желанная добыча, сумма за каждый бой со мной заявлена немалая (в этот раз я сам выдвигаю условия и не намерен щадить ни себя, ни чужие кошельки) и все равно среди желающих испытать своих бойцов Шаман самолично отобрал лучших. При любом исходе боев он как организатор получит половину, но за озвученное им желание придется платить и ему самому...
Он долго думает, пока я отпускаю насмешку в широкое, искаженное сомнением лицо: да, это вызов нам обоим, но если уж ты решил испытать чужое мужество, найди смелость проявить свое. Шаман слишком любит деньги, чтобы все потерять и, все же, я не сомневаюсь, что бай согласится: слово брошено, дело за личной неприязнью и несведенными счетами. А мне сейчас все равно.
- Хорошо, Люк. Если ты не сдохнешь, ты заберешь все. Но для тебя бой с Алимом и Сагитом из четырех будет последним. Каким бы ты ни пришел к нему, хоть ползком на коленях, я все равно вздерну тебя на ноги и отдам своим джигитам. Не думай, щенок, что ты увернешься, после того, как мы с тобой при свидетелях ударим по рукам. Я сегодня намерен поставить на своих ребят большие деньги и увидеть результат. И я бы сейчас не скалился на твоем месте. Возможно, именно мое слово и моя рука будут последними, в чьей воле окажется твоя жизнь.
Он нервничает, вновь в бороде покусывая губы. За мою смерть, случись таковая в бою, ему придется дорого заплатить, - Байгали спросит за названного сына. Но Шаман готов рискнуть, заручившись моим словом и согласием, данным приглашенным баям. Слишком манят его риск и азарт. Слишком сильно желание ослабить власть Матвея. Слишком много в предстоящей схватке личного между нами тремя.
- Не переживай, Айдар. Я буду очень стараться проиграть, но твоим ребятам придется попотеть. Я не отдам свою жизнь дешево. А насчет щенка... - Я встаю с кресла и приближаюсь к Шаману на шаг. Нависаю над сидящим баем, заставляя его охрану вцепиться мне в руки. Давая повод возненавидеть меня еще больше. Заводя себя, давая себе то, что мне сейчас так нужно - ярость. Полностью включаясь в игру. - Это был последний раз, когда ты обманулся на мой счет, Шаман. Ты только что признал за мной право ставить тебе условия и оскаливать клыки. В следующий раз они располосуют тебе горло. Не вынуждай меня закончить наш спор прямо сейчас.
***
Ярко освещенный бойцовский круг. Напряженное дыхание соперника на расстоянии вытянутой руки, сдержанное волнение разгоряченной толпы на периферии зрения и такой знакомый звук глухих хлопков и ударов. И боль, что не приносит облегчения...
Она все еще недостаточно сильна для того, чтобы разломать тело на куски и, наконец, освободить меня. Ну же! Я не отпускаю ее, позволяя взрезать меня. Я хочу этой чертовой боли, чтобы забыться! Чтобы тело ныло и болело так же, как душа! Но Бог Удачи сегодня играет в странные игры, и тело снова предает меня, раз за разом окунаясь в приступы холодной стремительной ярости, не позволяя тому, что сушит меня изнутри, усмирить его.
Твою мать! Я заканчиваю второй бой в надежде, что третий соперник окажется куда проворнее валяющейся у ног бессознательной туши, вскидываю руку и скалю Шаману все еще целые зубы:
- Второй за мной, волчара!
***
Минуты ожидания тянутся так медленно, что, кажется, наступившая ночь давно слилась с вечностью, стерев воспоминания о прошлом дне. Лицо Романа Сергеевича в косом луче уличного фонаря отдает пепельной серостью, губы так плотно сжаты, что видна лишь темная линия, разрезавшая рот, и я понимаю, что ему сейчас ничуть не легче, чем мне.
- Ну что, Матвей? - Байгали стремительно распахивает дверь беседки, и мы с Боссом дружно подаемся навстречу показавшемуся мужчине. - Есть что-нибудь об Илье?
- Хвала Аллаху! Нашли, Роман! - хозяин дома взметает руки к небу. - Он в двух часах езды от Астаны, на территории завода младшего Касым-бая! Ребята Давида будут там с минуты на минуту, Рахмана и Мусы - подтянутся минут через двадцать. Пока пройдут бои новичков, пока примут первые ставки, должны успеть.
- Что наша охрана?
- Прикроет тыл. Ничего не поделаешь, придется действовать чужими руками, иначе потеряем время.
- Так доверяешь?
Матвей застывает на месте, хищно кусает губы и вдруг коротко щурит на Босса черные глаза, цепляясь пальцами, как крючьями за жесткую бороду:
- Вот и проверим верность отары пастуху. Если что - загрызу паршивых шакалов! А теперь в дорогу!
За домом Байгали разбитый на аллеи и парадные зоны сад, с беседками и фонтанами, за садом - небольшая вертолетная площадка. Когда мы с мамой и мужчинами выходим на нее, пилот, сидящий за штурвалом стальной машины, уже привел вертолет в рабочий режим, и теперь машет нам и хозяину из кабины рукой в приветственном жесте.
- Женя, как ты себя чувствуешь? - с опаской спрашивает Большой Босс, глядя, как решительно я семеню за ним. Его брови хмурятся, он останавливается и берет меня за плечи. - Не много ли для тебя на сегодня полетов, девочка?.. - Спрашивает с тревогой в голосе, склонив ко мне голову. - Мне важно было, чтобы сын узнал, что ты рядом, но, думаю, будет ошибкой взять тебя с собой. Кто знает, чем обернется наша встреча с местными баями, да и Матвей подтвердит Илье, что ты прилетела. Оставайся-ка ты здесь.
Очень убедительно и по-отечески. Я верю, что Большой Босс сейчас искренен, как никогда, только вот я не намерена уступать ему, пусть не надеется. Я выдавливаю из себя подобие улыбки и даже вполне уверенно задираю подбородок.