у секунд поверженная голова снова ожила и, как ни в чем не бывало, поднялась к двум другим.
— Ах ты ж тварь живучая! — выругался я. — Ну ниче, еще и не таких обламывали!
Я помнил из своей прошлой бурной жизни, что порой мне встречались особо надоедливые и неубиваемые гидры, головы которых вновь оживали или даже заново отрастали. Такую можно рубить с утра до вечера, а толку от этого будет ровным счетом никакого. Но была одна хитрость, которая помогала справиться с этой неурядицей. Нужно лишь после того, как срубишь голову, по-быстрому прижечь торчащую шею. И тогда хрен тебе, а не новая голова!
А поскольку у меня была огненная катана, то тут тебе сразу два в одном: и снос башни, и целебное прижигание. В общем все складывалось для меня, как нельзя лучше. Я еще раз остервенело почесал заживающую руку и, перехватив поудобнее катану, стал ждать атаки.
Гидра, охреневшая от моей наглости и возомнившая себя бессмертной, ринулась в мою сторону и повторила тот же самый удар тремя головами, который использовала и до этого. И очень даже зря. Изучив ее повадки, я именно этого и ожидал. Отскочив в сторону, я нанес быстрый удар по ближайшей ко мне голове и снес ее к чертовой бабушке. Отсеченная от тела змеюка, напоследок удивленно глянула на меня в полете и безжизненно свалилась под ноги опешившего чудовища.
В следующий миг на весь зал раздался истошный и испуганный визг мерзкой, теперь уже двухголовой змеюки. Поняв, что дело пахнет керосином, гидра стремглав помчалась обратно к воротам, видимо, решив, что две головы все-таки лучше, чем ни одной.
Куда? Стоять, нахрен! Ты уж не обессудь, подруга, но мне капец как нужна твоя жизненная сила. Ведь у тебя ее, походу целая куча, уж точно побольше, чем у всех этих пауков вместе взятых. Я быстро метнулся вслед убегающей тварюге. Вскочив на ее толстокожее извивающееся тело, я замахнулся и срубил к херам еще одну голову.
Едва не потеряв равновесие, я соскочил на песок арены и перекатился в сторону от орущей в паническом страхе зверюги. Она, видимо, с перепугу совсем потеряла ориентацию в пространстве и, выскочив с арены, понеслась вверх по рядам скамеек, круша и ломая все на своем пути.
— Ну куда ж ты, красотка намылилась? — крикнул я ей. — Иди-ка сюда, цыпа-цыпа-цыпа.
Я взбежал по ступенькам за этим испуганным огромным зеленым головастиком. Гидра, понимая, что деваться ей некуда, злобно зашипела и сделала молниеносный бросок в мою сторону. А вот тут просчитался уже я, слишком поверив в свои силы и паническую недееспособность монстра. Увернуться от летящей на меня пасти в этот раз было ой как нелегко — вокруг были разбросаны разломанные скамейки, а пространства для маневра катастрофически не хватало.
Голова змеюки задела меня по касательной, и я отлетел метра на три в сторону, сильно грохнувшись об каменную ступеньку здоровой рукой. Мои пальцы разжались и клинок отлетел далеко в сторону. В тот же миг я услышал ликующий и кровожадный вопль похудевшего на две головы чудовища.
Гидра стремглав подскочила ко мне и, яростно блеснув глазами, приготовилась к смертельному удару.
Твою ж мать! Ее атаку мне точно не отразить. Да и яд у гидры — не чета паучьему. А учитывая, что божественной силы у меня кот наплакал, то, скорее всего, ее укус будет для меня смертельным.
Ни на что, особо не надеясь, я, на чистых инстинктах выставил руку вперед и, зажмурившись, представил, что кастую огненный шар. Я замер в ожидании удара, и он действительно последовал, только пришелся на лежащую возле меня скамейку.
— Ага, тварь, промахнулась! — ликующе воскликнул я и, вскочив на ноги отпрыгнул в сторону.
Но в следующий миг я в изумлении замер: передо мной валялась полностью обезглавленное тело монстра с выжженной напрочь последней головой.
Ну нихрена себе! Неужели сработало⁈ Мои способности ко мне вернулись? С замиранием сердца я раскрыл ладонь и попробовал кастануть маленький файербол. В следующую секунду с моей руки слетел крохотный огненный шарик и прожег насквозь валяющуюся рядом скамейку.
Вот это поворот! Видимо, из-за поглощенной жизненной силы монстров ко мне вернулись мои способности. Во всяком случае, стихия огня точно мне доступна. Невидимость пока проверять не буду — маны и так мало, да к тому же хрен знает, какие еще сюрпризы могут скрываться в тех больших темных воротах. Возможно, что кого-нибудь еще придется поджарить.
Я поискал глазами свою катану и, обнаружив ее между двух уцелевших скамеек метрах в пяти от себя, быстро подскочил к ней и поскорее от греха подальше убрал в хранилище. Если сюда все-таки соизволит кто-то явиться, то я не хотел, чтобы у меня в руках в этот момент было личное оружие графа Суворова.
Кстати, а реально, почему сюда еще никто не пришел? Дикие визги гидры и звуки битвы должны были слышать пол академии. Возможно, тут стоит какой-то магический звуковой барьер? На первый взгляд я ничего такого не ощущал, но это совсем не значило, что его нет.
Я подошел поближе к поверженному чудовищу и, присев на его тушку, задумался о том, что же меня ждет, когда сюда зайдет кто-нибудь из преподавателей или администрации? Учитывая, что я на испытательном сроке у декана, да еще к тому же прогулял первый урок, меня точно сегодня же выкинут вон без права на восстановление. А если принять во внимание, что из-за меня была разнесена в пух и прах целая секция этой импровизированной арены, то в довершение ко всему могут еще заставить и ущерб возмещать. Короче, одни расстройства.
За этими горестными мыслями я не заметил, что за мной уже какое-то время задумчиво наблюдает, пытаясь сдержать изумленную улыбку, Стрелецкий Александр Иванович, тот самый декан, который просил, чтобы я его не разочаровал. Он стоял, скрестив руки, у открытой двери, а из-за его спины выглядывало еще несколько удивленных лиц. Среди них был и Коржиков Валентин Прохорович, который вчера выдал мне студенческий перстень. Как мне позже подсказал Суворов, по своим основным обязанностям он был завхозом академии.
И тут вдруг в дверь с шумом ворвался еще один человек в кожаных штанах и таком же жилете. Его густая шевелюра была растрепана, а глаза дико вращались. Роста он был весьма высокого, а телосложения — сильного. Он обежал декана, окинул взглядом сцену побоища и страдальчески схватился за голову.
— Что тут, мать вашу, стряслось? — возопил он, театрально воздевая руки к потолку. — Кто убил всех моих паучков? Я их все лето собирал по разломам. На ком теперь будут практиковаться студенты, мне кто-нибудь может объяснить? — Он чуть ли не рвал на себя волосы.
А когда здоровяк вдруг заметил меня, то мгновенно лишился дара речи. Его трясущаяся рука обреченно указала в мою сторону и до меня донеслось бессвязное бормотание и отчаянный хрип.
— Это что? — и он, смертельно побледнев, обернулся на декана. — Это моя Матильдочка там что ли? Почему она без голов? Как такое возможно? Она же бессмертная! — нервно выкрикнул он. И снова схватившись за голову, пробормотал себе под нос: — Кем же я теперь буду стращать старшекурсников?
Вдруг он, нахмурившись зыркнул на меня и немного растерянно спросил:
— Эй ты, кто это сделал? Ты его видел? Он что, убежал туда? — и здоровяк указал в сторону открытого прохода для монстров.
Я, если честно немного опешил и не нашелся сразу что ответить. И вообще, кто в здравом уме будет искать спасения там, откуда на тебя вылезла армия монстров и чуть не растерзала? Я так ему и сказал:
— Вы серьезно думаете, что кто-то мог убежать в эту адскую задницу, которая совсем недавно выср… простите, извергла из себя полчища чудовищ?
— Тогда, где он спрятался⁈ — взревел великан, потрясая огромными кулаками. — Покажи мне этого мерзавца!
— Успокойтесь, Руфус, — проговорил вдруг спокойным голосом Александр Иванович. — Мне кажется, вы не там ищете.
Великан ошалело обернулся на декана.
— Что вы имеете в виду, профессор Стрелецкий? — недоуменно спросил он. — А где ж мне его искать, если не здесь? Не знаю уж, кто на такое способен, но это, явно, кто-то с последнего курса. Может, Городецкий со своими дружками? Один-то он, конечно, вряд ли…
— Руфус, послушайте меня, — перебил декан здоровяка. — Сдается мне, что это был не Городецкий, — сказал он, лукаво поглядывая на меня.
— Тогда кто? — растерянно спросил Руфус.
— Посмотрите внимательнее на разодранный рукав того юноши. Да и вам, мадам Зарецкая, не мешало бы взглянуть, — обратился Стрелецкий к круглолицей пышной даме за своей спиной. — Мне кажется, молодой человек серьезно ранен.
Руфус и мадам Зарецкая направились ко мне. Я до сих пор не совсем понимал, что за игру затеял декан. И ежу понятно, что он догадался, кто тут набедокурил. Но почему он тогда так странно себя ведет? По идее он уже давно должен был гневно рвать и метать, выгоняя меня взашей со своего факультета. А вместо этого стоит и премило улыбается. Что за подставу он мне готовит?
Здоровяк с дородной женщиной обеспокоенно взглянули на меня.
— Это что? Яд предводителя пауков, что ли? — изумленно пробасил великан, наклоняясь к моему рукаву.
Он довольно беспардонно обнюхал разорванные края моей одежды, а после даже соскреб с нее что-то пальцем и лизнул.
Твою ж мать! Что вытворяет этот чудик? Меня реально чуть не стошнило.
— О, боги! Почему ты все еще жив, парень? — изумленно спросил он. — После укуса предводителя одна дорога — на кладбище.
— Позвольте-ка Руфус. — Мадам Зарецкая решительным жестом отодвинула великана и резким движением на удивление сильных рук, окончательно разорвала мой рукав.
— Поосторожнее, — возмутился я, показав на форму. — Только вчера ее купил. Она ж кучу денег стоит.
Мадам Зарецкая, проигнорировав мои слова, начала удивленно обследовать уже довольно прилично затянувшуюся рану.
— Так-так, мощнейшая природная регенерация и, вероятно, природная сопротивляемость ядам. Или же я разговариваю с трупом, — бормотала она себе под нос.
Мадам Зарецкая самым наглым образом ослепила меня маленьким, но очень ярким фонариком, а потом схватила мою руку и начала щупать пульс.