одов. Все могло быть очень плохо, но – вот удача! – оборачивается неожиданно хорошо. Самые нелепые надежды сбываются: ну кто бы мог подумать, что миссис Беннет, эта нелепая, невежественная и вздорная женщина, окажется совершенно права и ее любимица Лидия обретет мужа-военного, красавица Джейн выйдет за состоятельного соседа, а Лиззи отхватит богача-аристократа? Но ведь все по ее и вышло. Глупая мать оказалась права в своей прямолинейной тактике, а умники посрамлены, в том числе и отец Лиззи, такой непростой и такой ироничный джентльмен.
Здравый смысл и ирония – вот квинтэссенция настоящей английскости, именно эти качества присущи прозе Джейн Остин, этого Шекспира в прозе, Диккенса в юбке, женщины, ставшей прародительницей английского реалистического романа.
Каждому читателю, конечно же, интересно, насколько жизнь самой писательницы была похожа на жизнь ее героинь, была ли она сама столь же рассудительна и остроумна, благоразумна и удачлива, как они.
Мы никогда точно не узнаем этого, ведь в отличие от многих писателей у Джейн Остин не существует настоящего архива. Почти все ее письма, рукописи и дневники были уничтожены родственниками для того, чтобы не тешить праздное любопытство публики.
Конечно, впоследствии биографы писательницы изрыли архивы ее окружения, нашли упоминания в переписке знакомых, препарировали немногие сохранившиеся документы и мемуары, сопоставили даты, изучили биографии родни, исследовали контекст. Сотни монографий, статей, докторских диссертаций посвящены скромной девице, при жизни считавшейся слишком незначительной личностью, чтобы ею интересоваться. Исследователей творчества и жизни Джейн Остин в старательности можно сравнить только с пушкинистами, но в их распоряжении гораздо меньше материала. Даже портретов ее не сохранилось, тот, который часто публикуют, недостоверен, ибо не подходит ни под одно описание ее внешности. Впрочем, эти описания тоже не совпадают между собой, но нечто общее все же установить можно.
Красавицей Джейн не могли бы назвать даже самые доброжелательные к ней люди, хотя и дурнушкой она не была. Роста скорее высокого, волосы скорее темные, вьющиеся, сухощавая (злые языки сравнивали ее с кочергой), с легкими, стремительными движениями. Скорее смешливая, чем серьезная, скорее жесткая, чем сентиментальная, с особым юмором, иронично глядящая на мир, но вместе с тем самоотверженная, готовая прийти на помощь, любящая сестра и дочь. Закрытая и ранимая, с чувством собственного достоинства. Не любила наряжаться, заниматься собственной внешностью. Жаловалась: «Я никак не могу решить, что мне делать с новым отрезом на платье; как бы я хотела, чтобы подобные вещи продавались уже готовыми». Прическам предпочитала чепчик, волосы стригла спереди коротко, чтобы не укладывать.
Родилась Джейн в 1775 году, была седьмым ребенком в семье, единственная сестра Кассандра старше на три года, а с пятью братьями разница составляла от четырех до десяти лет. Семья деревенского священника не была ни богатой, ни родовитой. Отец Джейн, рано оставшийся сиротой, образованием обязан собственным способностям, его отец был хирургом, а дед – торговцем сукном, что не казалось тогда особо почтенным. Но, закончив обучение, Джордж Остин женился на дочке ректора, и вот она могла похвастать более знатным происхождением. Правда, связь с аристократией шла по материнской линии и уже сильно ослабла. Зато миссис Остин, в девичестве звавшаяся Кассандрой Ли, была женщиной развитой, образованной и неглупой. Она писала стихи, много читала, и у нее был хороший вкус, хотя к концу жизни главным ее занятием стал огород, а в зрелые годы ей чаще приходилось заниматься хозяйством, чем изящной словесностью.
Мистер Остин, помимо обязанностей в приходе, держал еще и школу для мальчиков, так что в пасторском доме было людно, шумно, а атмосфера располагала к учебным занятиям и чтению. Дочерей поначалу отправили было в пансион, но быстро вернули обратно: то ли занятия там оказались не слишком полезны, то ли не хватило денег. Доходов у большой семьи было совсем мало, а расходов много – после Джейн в семействе Остинов появился еще один ребенок.
Когда Джейн была еще маленькой, старшие братья уже уехали из дома в университет, но они приезжали на каникулы и тогда сочиняли пьесы и ставили спектакли – дом ходил ходуном. Старший брат Джордж в молодости писал стихи и рассказы и даже издавал больше года еженедельный листок «Бездельник», где печатал свои и чужие рассказы. В доме имелась большая библиотека, и у мистера Остина не было никаких причин ограничивать доступ девиц к самым разным книгам.
Немудрено, что в этой обстановке и Джейн начала сочинять. Сначала она писала смешные пародии, в основном на сентиментальную прозу. Братья вспоминали, что она придумывала немыслимые нагромождения событий, высмеивая расхожие штампы. Ее первые опусы были полны вовсе не детской смелости, особенно хорошо удавались сатирические сцены с напившимися в хлам тетушками. Романы в XVIII веке вовсе не были стерильными, а девицы – благонравными и застенчивыми, пожалуй, тогда они знали жизнь лучше, чем их сверстницы спустя полстолетия. Подростком Джейн читала не только «Похождения Тома Джонса, найденыша» Генри Филдинга, но и «Опасные связи» Шодерло де Лакло. И, в отличие от матери пушкинской Татьяны Лариной, ричардсоновского Грандисона она знала не понаслышке.
Пародия была ее литературным учителем, и именно чужим сочинениям она обязана своим мастерством. Оба самых знаменитых романа Джейн сочинила до 24 лет, правда, опубликованы (и, возможно, доработаны) они были позже.
Надо отметить, что в этих романах напрасно искать прямых связей с той реальностью, которая разворачивалась перед самой Джейн. Никто из ее героинь не был копией ни ее самой, ни ее родственников, а события, которые происходят в романах, целиком вымышлены. События, но не типажи, детали, характеры и отношения, которые рождались у наблюдательной и язвительной девицы, – об этом мы можем судить по немногим сохранившимся ее письмам того периода.
Поначалу Джейн писала тайком, на маленьких листах бумаги (бумага дорого стоит, а денег в доме всегда не хватает), пряча их под промокашку, если кто-то входил в комнату. Впрочем, в большой и дружной семье утаить что-либо трудно. Другое дело, что особого интереса к занятиям девушки никто не проявлял, хотя все с удовольствием слушали ее смешные рассказы, но от дочерей ждали другого – замужества и материнства, как это было принято.
Однако выйти замуж ей не пришлось. В юности, как обнаружили остиноведы, Джейн случилось пережить романтическое увлечение. Судя по косвенным данным, и Том Лефрой, заезжий племянник друзей и соседей Остинов, испытывал к ней симпатию, но поскольку Джейн была очевидной бесприданницей, то его практичные родственники немедленно отправили юношу с глаз долой. Более они никогда не виделись, сохранилось одно письмо Джейн к сестре, где она рассказывает, что родственница Тома Лефроя спустя три года приходила к ним в гости и что у Джейн хватило гордости ни о чем ее не спрашивать. Правда, благодаря любопытству мистера Остина она все же узнала, что Том готовится к карьере адвоката в Ирландии.
Не удалось замужество и старшей сестре Кассандре. Считавшаяся более миловидной, чем младшая, она скоро оказалась помолвлена с молодым человеком, увы, как и она сама, небогатым. Его тоже звали Том, и он – в надежде заработать – отправился в долгую экспедицию в Вест-Индию. Свадьба должна была состояться в мае, но вместо жениха пришло известие о его смерти от лихорадки. Кассандра как несостоявшаяся вдова получила после Тома Фаула в наследство тысячу фунтов и больше никогда не интересовалась другими мужчинами. «По общему мнению, – вспоминают знакомые, – они с сестрой стали одеваться как дамы средних лет прежде, чем того потребовали их возраст и внешний вид; и практически не уделяли особого внимания тому, что считалось модным или приличествующим случаю».
Положение девицы, у которой нет ни мужа, ни денег, в то время было совсем не сладким, Джейн в романах часто касается этой темы, сравнивая, что хуже – быть школьной учительницей или выйти замуж без любви. Обе участи пугают ее в равной степени. В отличие от романов, в окружении самой Джейн молодых и богатых холостяков, можно сказать, совсем не было, зато девиц с небольшими средствами, чьим самым большим желанием оказывалось выйти замуж как можно скорее, хватало. Деньги в этом мире играли куда большую роль, чем мечты и страсти.
Один из братьев Джейн еще в 12 лет приглянулся богатым родственникам, которые взяли милого и спокойного мальчика в свое свадебное путешествие, а позже за неимением собственных детей решили усыновить. Другим братьям приходилось искать счастья на морской службе или невест с приданым. Все братья – кроме одного, из-за врожденной болезни (он был глухонемой и плохо двигался) отданного в крестьянскую семью, – женились. Детей в семействе было много, но жены троих братьев умерли родами, что тогда случалось часто. Узнав об очередной беременности одной из родственниц, Джейн в ужасе писала: «Анне не убежать от своей судьбы. …Бедная самка, она состарится к тридцати годам. Мне ее очень жаль. И миссис Клемент вновь в положении. Я подустала от такого количества детей».
Несмотря на тяжелую жизнь женщины в отсутствие контрацепции, оставаться старой девой без средств казалось еще страшней. «У одиноких женщин – ужасающая склонность к бедности», – пишет Джейн Остин в одном из писем к племяннице.
Подруги попытались пристроить Джейн. Джейн уже исполнилось 27 лет, жених был на пять лет моложе, он только что достиг совершеннолетия и вернулся домой из Оксфорда. Из-за того, что Гаррис сильно заикался, до университета ему пришлось учиться дома. Недуг сделал его, как вспоминают современники, несколько нелюдимым и порой агрессивным. Зато у него было состояние, и Джейн могла бы не бояться нищеты, поэтому, когда Гаррис при содействии сестер сделал ей предложение, она дала согласие на этот брак. Но перспектива обрести собственный дом такой ценой настолько испугала девушку, что на следующий же день она передумала и, поблагодарив за честь, сбежала из гостеприимного дома своих друзей, где подруги уже радовались, устроив, как им казалось, жизнь и бедняжки Джейн, и своего брата.