дей. Зазвучала музыка, и некоторое время они танцевали, не произнося ни слова. Она вообразила, что их молчание продлится в течение обоих частей танца, и поначалу решила не нарушать его, пока неожиданно ей не пришла в голову коварная мысль, что для ее партнера было бы большим наказанием поддерживать беседу с ней, и тогда она сделала ничего не значащее замечание по поводу танца. Он ответил, но не поддержал разговор. Выдержав продолжительную паузу, она вновь обратилась к нему: – Теперь ваша очередь сказать что-нибудь, мистер Дарси. Поскольку я уже затронула тему танцев, вы могли бы сделать какое-нибудь замечание по поводу размера залы или количества танцующих пар.
Он улыбнулся и заверил ее, что все, что она пожелает, им непременно будет сказано.
– Превосходно. На данный момент такого ответа будет достаточно. Возможно, спустя некоторое время, я замечу, что частные балы гораздо более приятны, чем публичные. Но теперь мы можем спокойно помолчать.
– Значит, вы следуете определенным правилам ведения беседы во время танца?
– Иногда. Знаете ли, следует как-то поддерживать разговор. Было бы странно провести вместе полчаса, не обменявшись и парой слов; и все же для пользы отдельных персон разговор должен быть построен так, чтобы непросто было ограничить его несколькими фразами.
– В данном случае вы имеете в виду свои собственные чувства или воображаете, что доставляете радость мне?
– И то, и другое, – не без лукавства ответила Элизабет, – ибо я всегда находила большое сходство в образе наших мыслей. Каждый из нас не слишком общителен, немногословен и не стремится высказаться, если только не рассчитывает преподнести нечто такое, что поразит все общество и будет передано потомкам в форме нравоучительного афоризма.
– Я уверен, что не существует столь поражающего сходства наших характеров, – возразил он. – Но насколько ваше описание близко к моему характеру, я судить не берусь. Вы же, несомненно, полагаете, что это точный портрет.
– Я не должна давать оценки своим собственным высказываниям.
Он ничего не ответил, и они снова умолкли и хранили молчание, пока не началась вторая часть танца, и тогда он спросил ее, часто ли она с сестрами прогуливается пешком до Меритона. Она ответила утвердительно и, не устояв перед искушением, добавила: – Когда мы встретились там на днях, у нас как раз завязалось новое знакомство.
Реакция последовала незамедлительно. Ярко выраженное высокомерие исказило черты его лица, но он не промолвил ни слова, и Элизабет, сразу же пожалевшая о собственной слабости, не смогла продолжать. Наконец Дарси нарушил затянувшееся молчание и с заметным напряжением произнес: – Уикхем наделен счастливым характером, который помогает ему легко заводить друзей – но вот в чем вопрос: способен ли он долго сохранять их.
– Ему не повезло, и вашу дружбу он потерял, – с особым выражением сказала Элизабет, – и вследствие этого он, вероятно, будет страдать всю свою жизнь.
Дарси ничего не ответил и, казалось, захотел сменить тему. В этот момент рядом с ними появился сэр Уильям Лукас, намеревавшийся пройти в другой конец комнаты, минуя ряды танцующих, но, заметив мистера Дарси, он остановился, поклонившись с исключительной учтивостью, чтобы воздать должное его танцу и его партнерше.
– Я получил истинное удовольствие, мой дорогой мистер Дарси. Не часто увидишь столь совершенный танец. Видно, что вы вращаетесь в высших кругах. Позвольте мне, однако, заметить, что ваша прекрасная партнерша не уступает вам и я надеюсь, что это очарование будет повторяться и впредь, особенно когда произойдет некое желанное событие, моя дорогая Элиза, – и он многозначительно посмотрел на ее сестру и Бингли. – Как рады мы будем высказать свои поздравления! Мистер Дарси, приношу свои извинения за прерванный танец. Надеюсь, вы не осудите меня за то, что я отвлек вас от увлекательной беседы с барышней, чьи сияющие глаза тоже выражают мне свое неудовольствие.
Последнюю часть этого обращения Дарси почти не услышал, но намек сэра Уильяма на своего друга, казалось, поразил его, и он с пристальным вниманием стал рассматривать Бингли и Джейн, которые танцевали в паре. Однако вскоре, вспомнив о танце, он повернулся к своей партнерше и сказал: – Вмешательство сэра Уильяма заставило меня забыть, о чем мы беседовали.
– Я не думаю, что мы вообще беседовали. Сэр Уильям не смог бы прервать разговор двух людей, которым нечего было сказать друг другу. Мы уже затронули две или три темы, но безуспешно, и о чем нам говорить дальше, я не могу себе представить.
– А что вы думаете о книгах? – спросил он с улыбкой.
– Книги – о, нет! Я уверена, что мы никогда не читаем одни и те же книги, или же, читая их, испытываем совершенно разные чувства.
– Мне жаль, что вы так думаете, но даже если это и справедливо, то возможно и нет необходимости подыскивать тему. Мы можем сравнить наши столь отличающиеся мнения о них.
– Увы, я не могу говорить о книгах в бальном зале, здесь моя голова всегда занята чем-нибудь другим.
– Неужели в подобных обстоятельствах сиюминутное всегда занимает вас более всего? – усомнился он.
– Без сомнения, – ответила она, сама не понимая, что говорит, ибо мысли ее были далеки от предмета разговора, что и подтвердил ее неожиданный вопрос. – Припоминаю, вы сказали, мистер Дарси, что никогда бы не простили нанесенное вам оскорбление, и что однажды возникшее чувство обиды никогда не угаснет в вас. Полагаю, вы проявляете особую осмотрительность, чтобы избежать беспричинного возникновения столь сильного чувства.
– Именно так я и поступаю, – решительно заявил он.
– И никогда не позволяете себе быть ослепленным предубеждениями?
– Надеюсь, нет.
– Особенно важно, чтобы те, кто никогда не отступается от своего мнения, были уверены в том, что способны судить правильно.
– Могу ли я спросить, какова цель всех этих вопросов?
– Просто для прояснения вашего характера, – ответила она, пытаясь сделать их разговор менее серьезным. – Я пытаюсь понять его.
– И вам это удается?
Она отрицательно покачала головой.
– Никак не получается. Я слышу настолько разные отзывы о вас, что это ставит меня в тупик.
– Легко могу поверить, – остался он серьезен, – что мнения обо мне могут сильно различаться, но мне бы хотелось, мисс Беннет, чтобы вы не спешили составлять свое окончательное представление о моем характере прямо сейчас, поскольку есть основания опасаться, что результат не удовлетворит ни вас, ни меня, да и вообще никого.
– Но если я не преуспею сейчас, у меня может никогда не появиться другой возможности.
– Я ни в коем случае не стану препятствовать вашим развлечениям, – холодно ответил он. Она больше ничего не сказала, и, дождавшись окончания танца, они разошлись так и не заговорив более. Обе стороны остались недовольны, хотя и не в одинаковой степени, ибо в сердце Дарси уже поселилось довольно сильное чувство к ней, которое очень быстро обеспечило ей прощение, направив все его раздражение на другого.
Не успели они расстаться, как к ней приблизилась мисс Бингли и с выражением вежливой надменности обратилась к ней:
– Итак, мисс Элиза, я слышал, вы в восторге от Джорджа Уикхема! Ваша сестра рассказала мне о вашей встрече и задала тысячу вопросов; и я обнаружила, что молодой человек совершенно забыл сообщить вам, среди прочего, что он сын старого Уикхема, управляющего покойного мистера Дарси. Однако позвольте мне посоветовать вам, как другу, не доверять всем его утверждениям безоговорочно; а что касается того, что мистер Дарси обошелся с ним плохо, то это абсолютная ложь; напротив, он всегда был к нему необычайно добр, хотя Джордж Уикхем вел себя по отношению к мистеру Дарси самым постыдным образом. Мне не известны подробности, но я прекрасно знаю, что мистер Дарси ни в коей мере не заслуживает упреков, ему невыносимо слышать упоминания о Джордже Уикхеме и, хотя мой брат и не допускал возможности не включить его в список приглашенных офицеров, он был чрезвычайно рад обнаружить, что тот сам решил не воспользоваться им. Его приезд в здешние края, без сомнения, является в высшей степени оскорбительным поступком, и мне интересно, как он мог осмелиться сделать это. Мне искренне жаль, мисс Элиза, открывать истинное лицо вашего любимца, но, как не суди, учитывая его происхождение, иного и ожидать было невозможно.
– По вашему мнению, его греховность и его происхождение взаимосвязаны, – возмутилась Элизабет. – Вы сочли пороком то, что он был сыном управляющего мистера Дарси, но об этом, уверяю вас, он сообщил мне сам.
– Прошу простить меня, – ответила мисс Бингли, отвернувшись с усмешкой. – Простите за вмешательство, это было сделано из лучших побуждений.
– Наглая девица! – в мыслях возмутилась Элизабет. – Вы сильно ошибаетесь, если рассчитываете повлиять на меня таким жалким выпадом, как этот. Я не вижу в нем ничего, кроме вашей умышленной слепоты и злого умысла мистера Дарси. Затем она разыскала свою старшую сестру, которая намеревалась выспросить что-нибудь по тому же вопросу у Бингли. Джейн встретила ее с такой милой, рассеянной улыбкой, сияющей столь счастливым выражением лица, что не оставалось сомнений, насколько она довольна событиями вечера. Элизабет мгновенно поняла ее чувства, и в эту минуту забота об Уикхеме, обида на его врагов и все-все остальное уступили место надежде на то, что Джейн близка к тому, чтобы обрести свое счастье.
– Я хотела бы знать, – сказала она с выражением лица, не менее счастливым, чем у сестры, – что ты узнала о мистере Уикхеме. Но, допускаю, ты была слишком занята, чтобы думать о каком-либо еще; в этом случае ты можешь быть уверена в моем прощении.
– Нет, – ответила Джейн, – я не забыла о нем, но мне нечего сообщить тебе, что подтвердило бы твои обвинения. Мистер Бингли не знает деталей той истории и совершенно не осведомлен о тех ее обстоятельствах, что столь сильно оскорбили мистера Дарси, но он готов поручиться за безупречное поведение, добросовестность и благородство своего друга, и совершенно убежден, что мистер Уикхем заслужил гораздо меньше доброй отзывчивости со стороны мистера Дарси, чем тот проявил. Я с сожалением вынуждена признать, что, судя по его словам и словам его сестры, мистер Уикх