ем ни в коем случае не является порядочным молодым человеком. Боюсь, он в чем-то поступил очень неосмотрительно и заслуженно потерял уважение мистера Дарси.
– Мистер Бингли сам не знаком с мистером Уикхемом?
– Нет, он никогда не встречал его до того утра в Меритоне.
– Таким образом, историю он знает со слов мистера Дарси. Этого достаточно. А что он говорит об истории с приходом?
– Он не помнит досконально обстоятельств, хотя и слышал о них от мистера Дарси не один раз, но полагает, что оно было завещано ему лишь условно.
– Я не сомневаюсь в искренности мистера Бингли, – мягко сказала Элизабет, – но ты должна простить мне, что меня не убедили пусть непритворные, но лишь заверения. Осмелюсь сказать, что мистер Бингли защищал своего друга очень продумано, но поскольку ему не известны некоторые подробности этой истории, а многое он узнал от самого мистера Дарси, я позволю себе сохранить суждения относительно обоих джентльменов неизменными.
Высказавшись таким образом, она сменила тему на более приятную для обеих и в отношении которой не могло быть никаких различий в чувствах. Элизабет с удовольствием выслушала полные радости, хотя и робкие выражения надежды Джейн на интерес со стороны мистера Бингли, и поспешила выложить все, что могло прийти ей в голову, чтобы поддержать эти ее ожидания. Когда к ним присоединился сам мистер Бингли, Элизабет оставила их и направилась к мисс Лукас, чье любопытство относительно манер и любезности ее последнего партнера она не успела полностью удовлетворить, так как рядом с ними оказался мистер Коллинз и с величайшим ликованием сообщил, что ему только что посчастливилось сделать необычайно важное открытие.
– Мне, совершенно неожиданно, стало известно, – заявил он, – что здесь в зале находится близкий родственник моей покровительницы. Я случайно услышал, как джентльмен упомянул в разговоре с молодой леди, которая своим присутствием оказывает честь этому дому, имена своей кузины мисс де Бург и ее матери леди Кэтрин. Каким чудесным образом случаются подобные совпадения! Кто бы мог вообразить мою встречу с племянником леди Кэтрин де Бург на этом балу! Я бесконечно благодарен провидению, что это открытие было сделано вовремя, и я смогу засвидетельствовать ему свое почтение. Именно это я сейчас и намереваюсь сделать, и тешу себя надеждой, что он извинит меня за то, что я не сделал этого раньше. Мое полное незнание об этих связях, надеюсь, послужит основанием для моих извинений.
– Вы же не собираетесь вот так прямо представиться мистеру Дарси!
– Напротив! Я попрошу у него прощения за то, что не сделал этого раньше. Уверен, что он действительно племянник леди Кэтрин. Я имею основания заверить его, что вчера вечером ее светлость чувствовала себя прекрасно.
Элизабет постаралась отговорить его от такого поступка, уверяя, что мистер Дарси наверняка сочтет такое его обращение без предварительного представления дерзкой вольностью, а не любезностью в отношении тетушки, что не существует никакой необходимости представляться друг другу, и что в случае возникновения необходимости завязать знакомство, инициатива должна исходить от мистера Дарси, как занимающего более высокое положение. Мистер Коллинз выслушал ее с непреклонным видом человека, принявшего решение в соответствие со своими собственными представлениями об иерархии, и, когда она замолчала, ответил так:
– Моя дорогая мисс Элизабет, я имею исключительно высокое мнение о ваших разумных суждениях по всем вопросам, находящимся в пределах вашего понимания, но позвольте мне заметить, что должно понять, какая большая разница существует между общепринятыми формами церемоний среди мирян и теми, которые установлены для духовенства. Позвольте мне заметить, что я считаю священный сан равным по достоинству высшему статусу в королевстве – при условии, конечно, что носителем сана сохраняется должное смирение поведения. Поэтому вы не должны препятствовать мне следовать велениям моей совести, которая в данном случае предписывает мне выполнять то, что я считаю своим долгом. Примите мои сожаления по поводу того, что я не воспользовался вашими советами, по всем остальным вопросам, заверяю вас, они будут постоянно направлять меня. В данном же случае я считаю, что благодаря образованию и жизненному опыту я в большей степени подхожу для решения того, что правильно, чем такая молодая леди, как вы.
И, низко поклонившись, он оставил ее и направился осуществлять свою миссию по отношению к мистеру Дарси, за чьей реакцией она заинтересованно следила и чье изумление по поводу неожиданного обращения к нему было совершенно очевидным. Ее кузен предварил свою речь церемонным поклоном, и хотя она не могла расслышать ничего из им сказанного, ей казалось, что она слышит все это, и угадала в движении его губ слова – извинения, – Хансфорд и – леди Кэтрин де Бург. Ей было неприятно видеть, как он выставляет себя в столь неподобающем виде перед этим человеком. Мистер Дарси смотрел на него с неописуемым удивлением, и когда мистер Коллинз наконец дал ему шанс заговорить, ответил с видом холодной вежливости. Мистер Коллинз, однако, не потерял желания продолжить свою речь, и презрение мистера Дарси, казалось, стремительно возрастало по мере продолжения излияний мистера Коллинза, и, едва дождавшись паузы, он лишь слегка кивнул ему и без промедления отбыл в другую сторону. Мистер Коллинз тут же вернулся к Элизабет.
– Уверяю вас, у меня совершенно нет причин, – сказал он, – быть недовольным приемом, которым меня удостоили. Мистеру Дарси, похоже, очень понравилось такое внимание с моей стороны. Он ответил мне с предельной вежливостью и даже сделал мне комплимент, сказав, что он абсолютно убежден в проницательности леди Кэтрин и уверен, что она никогда не оказала бы такую милость человеку недостойному. Это было действительно очень великодушное замечание. В целом он показал себя с самой лучшей стороны.
Поскольку у Элизабет не осталось более ничего, что ей было бы интересно в этот вечер, она почти полностью переключила свое внимание на то, как проходило общение ее сестры и мистера Бингли, и ряд приятных мыслей, порожденных наблюдениями, сделали ее почти такой же счастливой, как Джейн. Она уже представляла себе, как ее сестра поселится в этом самом доме, постоянно испытывая то блаженство, какое может дать только брак по настоящей любви; и она чувствовала себя способной, если обстоятельства сложатся столь счастливо, попытаться полюбить даже двух сестер Бингли. Мысли ее матери, как она ясно видела, были устремлены в том же направлении, и она решила не рисковать приближаться к ней, чтобы та не стала делиться с ней своими надеждами вслух. Поэтому, когда они сели ужинать, она сочла крайне неудачным то, что они все-таки оказались рядом, и была крайне раздосадована, обнаружив, что ее мать выражала другой соседке (леди Лукас) во всеуслышание и без утайки свои ожидания того, что Джейн скоро выйдет замуж за мистера Бингли. Это была в высшей степени волнующая тема, и миссис Беннет, казалось, была готова без устали говорить, перечисляя все новые и новые преимущества такого развития событий. То, что он был столь очаровательным молодым человеком и таким богатым и жил всего в трех милях от них, было лишь первым из череды поводов для ее радости; и как приятно было предвкушать, что обе его сестры еще больше полюбят Джейн, и уверять себя, что они должны желать этого брака так же сильно, как и она сама. Более того, это создавало такие головокружительные возможности для ее младших дочерей, ведь замужество Джейн за столь значительным джентльменом должно было ввести их в круги, где вращались другие богатые мужчины; и, наконец, было так приятно в ее возрасте иметь возможность пристроить своих незамужних дочерей на попечение их старшей сестры, что освободило бы мать от необходимости проводить в обществе времени больше, чем ей хотелось. Пора обернуть это обстоятельство к своему удовольствию, потому что невозможно было избегать требований этикета – ведь мало кто с самой молодости, кроме миссис Беннет, испытывал удовлетворение, оставаясь дома. В заключение она не преминула выразить множество добрых пожеланий леди Лукас, чтобы и той, по возможности, повезло не меньше, хотя глубоко внутри она несомненно и с долей торжества верила, что шансов на это нет.
Тщетно пыталась Элизабет прервать поток слов матери или убедить ее выражать свою радость не столь громко, ибо, к немалой досаде, она заметила, что большую часть разговора услышал мистер Дарси, сидевший напротив них. Мать в ответ только отчитала ее за беспочвенные опасения.
– Что мне за дело до мистера Дарси! Объясни мне, почему я должна его опасаться? Я уверена, что мы не обязаны проявлять по отношению к нему такую вежливость, которая запрещала бы говорить что-либо ему не угодное.
– Ради всего святого, мадам, говорите потише. Какая польза может быть для вас, если вы оскорбите мистера Дарси? Поступая таким образом, вы никак не выиграете во мнении его друга!
Однако ничто из того, что она говорила, не находило ни малейшего отклика. Ее мать говорила о своих взглядах в тех же, не имеющих иного толкования выражениях. Лицо Элизабет горело от стыда и досады. Она не могла не поглядывать время от времени на мистера Дарси, и каждый взгляд убеждал ее именно в том, чего она опасалась – хотя он и не смотрел все это время на ее мать, не приходилось сомневаться, что внимание его постоянно было приковано к ней. Выражение его лица постепенно изменилось от негодующего пренебрежения к сдержанной и сосредоточенной серьезности.
Однако в конце концов у миссис Беннет не осталось слов для выражения своего удовлетворения, а леди Лукас, которая уже давно зевала, выслушивая повторяющиеся описания удовольствия, испытываемого ее соседкой, разделить которое, по ее мнению, не получилось бы никоим образом, смогла воспользоваться иной возможностью – вдоволь насладиться холодной ветчиной и курицей. Элизабет начала постепенно приходить в себя. Но недолгим оказался период спокойствия, ибо, как только ужин закончился, зашла речь о пении, и она с огорчением увидела, что Мэри, не заставив долг