Элизабет сказала им обоим не более того, что требовала элементарная вежливость, и снова принялась за работу с рвением, которое она нечасто демонстрировала. Она решилась лишь один раз поднять глаза на Дарси. Он выглядел по обычаю серьезным, и, как ей показалось, в большей степени напоминал того, каким его привыкли видеть в Хартфордшире, чем того, каким он явился ей в Пемберли. Но, возможно, в присутствии ее матери он не мог вести себя так, как при ее дяде и тете. Это было неприятное, но не такое уж невероятное предположение.
На Бингли она также взглянула мимоходом, но даже этого хватило, чтобы увидеть, что тот выглядит одновременно довольным и смущенным. Он был принят миссис Беннет с такой чрезмерной задушевностью, что ее обе дочери устыдились, особенно по контрасту с холодной и церемонной вежливость простого реверанса матери в адрес его друга.
Элизабет, которая знала, в какой степени ее мать обязана Дарси спасением любимой дочери от непоправимого позора, особенно была задета и расстроена столь неуместным подчеркиванием различия.
Дарси, поинтересовавшись, как поживают мистер и миссис Гардинер, что не могло не вызвать ее замешательства, более не вымолвил ни слова. Ему не досталось места рядом с ней и, возможно, это было причиной его молчания, но в Дербишире все было по-другому. Там он разговаривал с ее родственниками, когда не было возможности беседовать с ней самой. Но теперь уже прошло больше четверти часа, а его голоса не было слышно, и когда время от времени, не в силах противиться порыву любопытства, она бросала взгляд на него, то обнаруживала, что он смотрит то на Джейн, то на нее, а часто просто сидит, опустив глаза. Он явно был более задумчивым и не демонстрировал стремления быть приятным – совсем не так, как при их последней встрече. Она была разочарована и сердилась на себя из-за этого.
– Могла ли я ожидать чего-нибудь иного! – говорила она себе. – Но почему тогда он пришел?
Она не была расположена разговаривать ни с кем, кроме него, а с ним у нее не хватало смелости завести беседу. Решившись лишь на вопрос о его сестре, больше ничего не смогла придумать.
– Прошло так много времени с тех пор, как вы уехали, мистер Бингли, – сказала миссис Беннет.
Он с готовностью согласился.
– Я начала опасаться, что вы больше никогда не вернетесь. Поговаривали, что вы собираетесь совсем покинуть это место на Михайлов день, но, тем не менее, я сохраняю надежду, что это только слухи. С тех пор, как вы оставили нас, в округе случилось очень много перемен. Мисс Лукас вышла замуж и неплохо устроилась на новом месте. Как и одна из моих дочерей. Я полагаю, вы в курсе – должны были прочитать об этом в газетах. Писали в «Таймс» и «Курьере», насколько мне известно, хотя это освещалось не так, как следовало бы. Было сказано только: «Недавно, Джордж Уикхем, эсквайр, и мисс Лидия Беннет…», и ни словом не были упомянуты ни ее отец, ни место, где она жила, или что-либо еще. Объявление давал мой брат Гардинер, и мне интересно, как он умудрился сделать все настолько неловко. Вы ведь видели это?
Бингли ответил утвердительно и высказал свои поздравления. Элизабет не смела поднять глаз. Поэтому она не могла сказать, как выглядел при этом мистер Дарси.
– Это, конечно, восхитительно, когда дочь удачно выходит замуж, – продолжала как ни в чем не бывало ее мать, – но в то же время, мистер Бингли, это очень тяжело, вот так в одночасье лишиться ее. Они уехали в Ньюкасл, кажется, куда-то далеко на север, и там пробудут не знаю, как долго. Там квартирует его полк. Полагаю, вы слышали, что он покинул ополчение и перешел в регулярную армию. Слава Богу, у него есть друзья, хотя, возможно, и не так много, как он заслуживает.
Элизабет, которая понимала, что это был намек на мистера Дарси, испытывала столь невыносимый стыд, что едва могла оставаться на месте. Однако она заставила взять себя в руки, что раньше ей не часто удавалось, и спросить Бингли, долго ли он в этот раз намерен оставаться в Незерфилде. Он полагал, что несколько недель.
– Когда вы перестреляете всех птиц в своих владениях, мистер Бингли, – сказала ее мать, – я приглашаю вас приехать к нам и настрелять в поместье мистера Беннета столько, сколько вам будет угодно. Я уверена, что он будет очень рад оказать вам такую услугу и сохранит для вас в неприкосновенности лучшие места их гнездовий.
От такого необязательного, такого навязчивого внимания мучения Элизабет стали совсем невыносимыми! Если бы прекрасная перспектива, представшая перед ними год назад, явилась вновь, она пришла бы, по ее убеждению, к такому же печальному финалу. В этот момент она почувствовала, что даже годы счастья не позволят ни Джейн, ни ей самой забыть минуты столь мучительного стыда и унижения.
– Первое желание моего сердца, – думала она, – никогда больше не оказаться в обществе ни одного, ни другого. В их обществе я уже не смогу испытать такого удовольствия, которое позволило бы преодолеть этот стыд! Дай мне Бог, никогда больше не увидеть ни того, ни другого!
Однако страдание, которое даже годы счастья не смогли бы стереть из памяти, вскоре было частично умерено наблюдением за тем, как красота ее сестры вновь воспламенила восхищение ее бывшего поклонника. Когда он только вошел, он поговорил с ней недолго, но каждая проведенная с ней минута, казалось, все больше и больше притягивала его к ней. Он нашел ее такой же красивой, какой она была в прошлом году, такой же добросердечной и такой же непринужденной, хотя и не такой многословной. Джейн беспокоило, что он вообще не найдет в ней каких-либо отличий, и была действительно убеждена, что говорит так же много, как и всегда. Но ее ум был настолько занят, что она не всегда замечала, что не участвует в разговоре.
Когда джентльмены поднялись, чтобы покинуть их, миссис Беннет, не забывавшая о долге вежливости, пригласила их отобедать в Лонгборне через несколько дней.
– Вы мой должник, мистер Бингли, – добавила она, – когда вы уезжали в столицу прошлой зимой, вы обещали пообедать с нами, как только вернетесь. Я не забыла, видите ли, и уверяю вас, я была очень разочарована тем, что вы не вернулись и не сдержали своего обещания.
Бингли слегка смешался, услышав упрек, и стал говорить что-то о своем огорчении из-за того, что ему помешали неотложные дела. Тем их визит и закончился.
Миссис Беннет была бы не прочь пригласить их остаться и отобедать прямо в этот день, но, хотя она всегда держала стол вполне достаточным, однако изрядно сомневалась, что менее двух блюд может быть приличным для обеда с человеком, на которого она возлагала такие большие надежды, или же удовлетворить аппетит и тщеславие другого, который имеет десять тысяч фунтов в год.
Глава 12
Как только они ушли, Элизабет покинула всех, чтобы, прогуляться в одиночестве и привести в порядок свои мысли, или, иными словами, чтобы ничто не мешало ей сосредоточиться на тех из них, которые должны были все запутать еще больше. Поведение мистера Дарси удивило и раздосадовало ее.
– Почему, если он пришел только для того, чтобы отмалчиваться, демонстрировать серьезность и равнодушие, – рассуждала она, – он вообще явился?
Она не могла, однако, придумать такой ответ на этот вопрос, который был бы ей приятен.
– Мог же он оставаться любезным, по-прежнему приятным во время недавнего общения с моими дядей и тетей в Лондоне, так почему бы не быть таким же со мной здесь и сейчас? Если он побаивается меня, зачем приезжал? Если я его больше не интересую, почему молчал? Дразнит, наверняка дразнит, что за человек! И я больше не стану изводить себя мыслями о нем.
Укрепление ее решимости было невольно приостановлено на некоторое время приближением сестры, которая присоединилась к ней, имея радостный вид, свидетельствующий о том, что она в большей степени довольна гостями, чем Элизабет.
– Теперь, – объявила она, – когда эта первая встреча произошла, я чувствую себя совершенно уверенной. Я знаю свою силу, и меня никогда больше не смутит его появление. Я рада, что он будет обедать у нас во вторник. Тогда всем станет ясно, что для нас обоих это всего лишь встреча обычных и равнодушных друг к другу знакомых.
– Да, действительно, совершенно равнодушных, – засмеялась Элизабет. – Будь осторожна, Джейн.
– Моя дорогая Лиззи, ты же не можешь считать меня настолько слабохарактерной, предполагая, что мне все еще грозит опасность?
– Я думаю, ты подвергаешься большой опасности влюбить его в себя так же сильно, как и прежде.
* * * * *
Они не видели джентльменов до вторника, а миссис Беннет тем временем предавалась счастливым мечтам, которые добродушие и вежливость Бингли вернули к жизни за полчаса визита.
Во вторник в Лонгборне собралась большая компания. Пара джентльменов, ожидаемых с великим нетерпением, пунктуально, как и подобает приличным людям, прибыла в назначенный час. Когда они вошли в гостиную, Элизабет с нетерпением наблюдала, займет ли Бингли место, которое он занимал раньше, во время всех прошлых вечеринок, рядом с ее сестрой. Ее благоразумная мать, занятая теми же мыслями, воздержалась от персонального ему приглашения. Он же, войдя в комнату, казалось, колебался, но Джейн, как бы мимоходом взглянула на него и как бы без особого значения улыбнулась: решение тут же было принято. Он сел рядом с ней.
Элизабет с выражением торжества устремила взор на мистера Дарси. Тот воспринял этот шаг друга с благосклонным равнодушием, и она бы решила, что Бингли получил-таки позволение быть счастливым, если бы не увидела, как его взгляд также обратился к мистеру Дарси с выражением полушутливой тревоги.
Поведение Бингли во время обеда по отношению к сестре подтверждало его восхищение ею. Хотя и более сдержанное, чем прежде, оно убедило Элизабет, что если предоставить ему полную свободу, счастье Джейн, как и его собственное, не заставит себя ждать. Хотя она не отваживалась поверить в такой исход, ей все же было приятно наблюдать за его поведением. Только это поддерживало ее хорошее настроение, поскольку собственные дела веселья не сулили. Мистер Дарси оказался далеко от нее, на другом краю стола. Его угораздило оказаться по правую руку от ее матери. Она знала, как мало такая ситуация доставит удовольствия любому из них или – чего не случается – пойдет кому-нибудь на пользу. Она сидела не столь близко, чтобы слышать их разговоры, но она могла видеть, как редко они обращались друг к другу и как официально и холодн