– Вы меня не собьете с мысли. Выслушайте меня, не перебивая. Моя дочь и мой племянник созданы друг для друга. Они происходят по материнской линии из одного и того же благородного рода, а по отцовской линии – из уважаемых, благородных и древних – хотя и нетитулованных – семей. Их состояние с обеих сторон значительно. Они предназначены друг для друга волей обоих домов, и что может их разлучить? Амбициозные претензии девицы из неблагородной семьи, без связей или состояния. Возможно ли такое принять! Но этого не должно быть, и этого никогда не будет. Если бы вы были благоразумны в понимании своего собственного блага, вам бы и в голову не пришло претендовать на возвышение из общества, в котором вы были воспитаны.
– Выходя замуж за вашего племянника, я не должна считать, что возвышаюсь. Он – джентльмен, я – дочь джентльмена, и в этом мы равны.
– Это так. Вы дочь джентльмена. Но кто ваша мать? Кто ваши дяди и тети? Не думайте, что я не знаю об их происхождении.
– Каковы бы ни были мои родственники, – парировала Элизабет, – если ваш племянник не возражает против них, их положение не должно для вас что-либо значить.
– Скажите мне в конце концов, вы с ним помолвлены?
Хотя Элизабет не стала бы отвечать на этот вопрос из одной лишь любезности по отношению к леди Кэтрин, она не могла не признаться после минутного раздумья:
– Нет, не помолвлена.
Леди Кэтрин, казалось, была довольна.
– И вы обещаете мне никогда не заключать подобную помолвку?
– Я не стану давать подобных обещаний.
– Мисс Беннет, я потрясена и нахожусь в совершенном изумлении. Я предполагала, что вы разумная молодая леди. Не обманывайте себя, полагая, что я в конце концов отступлю. Я не уеду, пока вы не дадите мне заверений, которых я требую.
– А я, конечно, никогда этого не сделаю. Меня не получится ни запугать, ни заставить сделать что-то столь неразумное. Ваша светлость хочет, чтобы мистер Дарси женился на вашей дочери, но разве мое обещание, данное вам, сделало бы их брак более вероятным? Предположим, что он влюблен в меня, разве мой отказ принять его руку заставит его захотеть отдать ее своей кузине? Позвольте мне сказать, леди Кэтрин, что аргументы, которыми вы поддержали это необычное требование, были столь же поверхностными, сколь нелогичной была сама его цель. Вы совершенно не понимаете моего характера, если думаете, что на меня можно повлиять, используя такие приемы. Одобрит ли ваш племянник такое вмешательство в его дела, я не могу предсказать, но вы, без сомнения, не имеете никакого права вмешиваться в мои. Поэтому я вынуждена просить вас больше не обращаться ко мне по этому поводу.
– Не торопитесь, пожалуйста, с окончательным решением. Я ведь еще не закончила. Ко всем возражениям, которые я уже выдвинула, я должна добавить еще одно. Я в курсе некоторых подробностей позорного побега вашей младшей сестры. Мне известно все: женитьба молодого человека на ней была куплена вашими отцом и дядей. И эта блудница должна стать сестрой моего племянника? Да еще и ее муж, сын управляющего его покойного отца, должен стать его братом? О небеса! Куда катится мир? Неужели тени Пемберли будут так осквернены?
– Это все, что вы хотели сказать? – уже не сдерживаясь ответила Элизабет. – Вы оскорбили меня всеми возможными способами. Я должна просить позволения вернуться в дом.
И она поднялась, произнеся это. Леди Кэтрин тоже поднялась, и они направились обратно к дому. Ее светлость была крайне разгневана.
– Вы, стало быть, ни во что не ставите честь и достоинство моего племянника! Бесчувственная, эгоистичная девчонка! Разве вы не считаете, что связь с вами опозорит его в глазах всего света?
– Леди Кэтрин, мне больше нечего сказать. Вам известно все, что я думаю и чувствую.
– Значит, вы решили заполучить его?
– Ничего подобного я не говорила. Я лишь решила поступать таким образом, который, по моему собственному мнению, будет способствовать моему счастью, независимо от вашего мнения или мнения любого другого человека, совершенно не связанного со мной.
– Прекрасно. Значит, вы отказываетесь оказать мне услугу. Вы отказываетесь подчиниться требованиям долга, чести и благодарности. Вы полны решимости погубить его в глазах всех его друзей и сделать его презираемым всем миром.
– Ни долг, ни честь, ни благодарность, – возразила Элизабет, – не имеют ко мне никаких претензий в данном случае. Ни один из благородных принципов не будет нарушен моим браком с мистером Дарси. А что касается негодования его семьи или презрения мира, если бы близкие были взбудоражены его женитьбой на мне, это не вызвало бы у меня ни малейшего беспокойства, а мир в целом был бы слишком благоразумен, чтобы безоглядно присоединиться к презрению.
– Так вот как вы понимаете все это! Вот каково ваше окончательное решение! Очень хорошо. Теперь я буду знать, как действовать. Не воображайте, мисс Беннет, что ваши амбиции когда-либо будут удовлетворены. Я пришла, чтобы понять вас. Я надеялась найти в вас разумную девушку, но, будьте уверены, я добьюсь своего.
В таком тоне леди Кэтрин продолжала говорить, пока они не оказались у двери кареты, где, поспешно обернувшись, она добавила: – Я не прощаюсь с вами, мисс Беннет. Я не прошу передать никаких пожеланий вашей матери. Вы не заслуживаете такого внимания. Я крайне раздосадована.
Элизабет ничего не ответила и, не пытаясь убедить ее светлость зайти в дом, медленно направилась туда одна. Она услышала, как отъехала карета, когда уже поднималась по лестнице. Ее мать нетерпеливо встретила ее у двери гардеробной, чтобы поинтересоваться, почему леди Кэтрин не захотела вернуться и отдохнуть.
– Не сочла возможным, – ответила дочь. – Ей необходимо было спешить.
– Она очень красивая женщина! И ее визит сюда был необычайно любезным, поскольку заехала она, я полагаю только для того, чтобы сообщить нам, что Коллинзы в добром здравии. По-видимому, она направляется куда-то по делу, и проезжая через Меритон, подумала, что может завернуть к нам. Полагаю, ей нечего было особенного сказать тебе, Лиззи?
Элизабет пришлось лукавить в ответ, так как раскрыть суть их разговора было абсолютно невозможно.
Глава 15
Бурю в душе, которую поднял этот необычный визит, нелегко было успокоить, и в течение долгих часов Элизабет не могла думать ни о чем ином. Леди Кэтрин, как оказалось, действительно пустилась в это путешествие из Розингса с единственной целью не допустить ее предполагаемой помолвки с мистером Дарси. Это был естественный шаг с ее стороны, что и говорить! Но откуда пошел слух об их с Дарси помолвке, Элизабет не могла взять в толк, пока не связала в единую цепочку то, что он был близким другом Бингли, а она была сестрой Джейн, и этого оказалось достаточно, чтобы предвкушение одной свадьбы побуждало всех жаждать следующей и породить восхитительную новость. Она и сама не забыла, что замужество ее сестры должно привести к их более частым встречам. И поэтому ее соседи в Лукас-лодж (ибо благодаря именно их переписке с Коллинзами, как она заключила, известие достигло леди Кэтрин), заговорили как о почти решенном и скором событии, которого и она сама с нетерпением ждала как возможного в будущем.
Однако, раз за разом возвращаясь к тому, что говорила леди Кэтрин, она не могла не чувствовать некоторого беспокойства относительно возможных последствий ее постоянной вовлеченности в эти события. Из того, что леди заявила о причинах своего непреклонного решения помешать их браку, Элизабет поняла, какие аргументы против него она приведет своему племяннику. А вот представить, как он может воспринять подобное описание роковых последствий, вызванных связью с ней, она даже не осмеливалась. Она ничего не знала о степени его привязанности к своей тете или о влиянии на него ее суждений, но было естественно предположить, что он по родственному относился к ее светлости гораздо лучше, чем она могла бы себе представить, и, вне сомнений, перечисляя невзгоды брака с кем бы то ни было, чье положение в обществе было настолько ниже его собственного, тетя в полной мере использует эту слабость его характера. С его понятиями о достоинстве он, вероятно, согласится, что аргументы, которые Элизабет казались ничтожными и даже смехотворными, полны здравого смысла, и доводы эти вполне весомы.
Если он прежде испытывал сомнения в том, как поступать в тех или иных ситуациях, то советы и уговоры столь близкого родственника могли оказаться решающими и побудить его выбрать путь, на котором ему не придется подвергаться риску испортить свою безупречную репутацию. В таком случае она его больше не увидит. Леди Кэтрин может навестить его в Лондоне по пути в Розингс, и его обещание Бингли вернуться в Незерфилд не будет исполнено.
– Поэтому, если в течение нескольких дней его друг получит извинения за невозможность вернуться вовремя, – заключила она, – я буду знать, как это правильно понимать. Тогда я откажусь от всех ожиданий, от любых надежд на его постоянство. Если он удовлетворится только сожалениями обо мне, тогда как мог бы завоевать мою любовь и руку, я вообще перестану горевать о нем.
* * * * *
Удивление остальных членов семьи, узнавших, кто удостоил их визитом, было весьма велико, но они вполне удовлетворились тем же предположением, что оказалось достаточным для успокоения любопытства миссис Беннет, и Элизабет была избавлена от излишне навязчивых расспросов по этому поводу.
На следующее утро, когда она спускалась вниз, ей встретился отец, вышедший из библиотеки с письмом в руке.
– Лиззи, – обратился он к ней, – я собирался искать тебя, зайди в мою комнату.
Она последовала за ним. Ее любопытство по поводу того, что он должен был ей сказать, усилилось из-за предположения, что это каким-то образом связано с письмом, которое он только что читал. Ей внезапно пришло в голову, что оно могло быть от леди Кэтрин, и она с тревогой ожидала объяснений.
Вслед за отцом она подошла к камину, где они оба и устроились. Затем он начал: