– Моей истинной целью было увидеть вас и решить, если у меня получится, могу ли я надеяться когда-нибудь побудить вас полюбить меня. А целью, о которой я сам себе говорил, было увидеть, по-прежнему ли ваша сестра неравнодушна к Бингли, и если да, то признаться ему в своих поступках, что я и сделал сразу после встречи.
– Хватит ли у вас смелости объявить леди Кэтрин о своей помолвке?
– Мне в большей степени понадобится время, чем смелость, Элизабет. Но это необходимо сделать, и если вы дадите мне лист бумаги, это будет сделано немедленно.
– И если бы мне самой не нужно было писать письмо, я могла бы сидеть рядом с вами и восхищаться изяществом вашего почерка, как это делала когда-то другая молодая леди. Но у меня есть еще и тетя, о которой ни в коем случае нельзя забыть.
Не желая признаться, насколько переоценивалась ее близость с мистером Дарси, Элизабет до сих пор не ответила на длинное письмо миссис Гардинер, но теперь, когда пришло время сообщить новость, которая, как она знала, обрадует их, ей было почти стыдно, что ее дядя и тетя были лишены целых трех дней счастья, и она немедленно написала следующее:
Я бы поблагодарил вас раньше, моя дорогая тетя, как и следовало бы, за ваши обстоятельные, добрые, исчерпывающие подробности, но, честно говоря, настроение мое не располагало к написанию писем. Вы предположили больше, чем было на самом деле. Но теперь предполагайте все, что только вам угодно, дайте волю своей фантазии, не ограничивайте своего воображения при всех возможных предположениях, которые дозволяет столь увлекательный предмет, и пока вам не придет в голову, что я замужем, вы не допустите большой ошибки. Вам придется очень скоро написать вновь и хвалить его гораздо больше, чем в вашем последнем письме. Я снова и снова благодарю вас за то, что вы не повезли меня на Озера. Как я могла быть такой глупой, чтобы желать этого! Ваша идея с пони восхитительна. Мы будем совершать прогулки по парку каждый день. Я самое счастливое существо на свете. Возможно, я не первый человек, который говорит такие слова, но ничье счастье не сравнимо с моим. Я счастливее даже Джейн – она только улыбается, а я хохочу. Мистер Дарси шлет вам всю любовь в мире, которая у него остается от любви ко мне. Вы все должны приехать в Пемберли на Рождество. Ваша и т. д.
Письмо мистера Дарси к леди Кэтрин было написано в ином стиле, но еще более отличалось от этих двух письмо мистера Беннета, отправленное мистеру Коллинзу в ответ на его недавнее послание.
Уважаемый сэр,
Я должен побеспокоить вас еще раз вследствие ваших поздравлений. Элизабет скоро станет женой мистера Дарси. Постарайтесь утешить леди Кэтрин, как сможете. Но, если бы я оказался на вашем месте, я бы поставил на племянника. Он может дать больше.
С уважением и т. д.
Поздравления мисс Бингли брату по случаю его приближающейся женитьбы были проще, всего лишь нежными и неискренними. Она написала даже Джейн по этому случаю, чтобы выразить свою радость и повторить все свои прежние заявления о расположении. Джейн не строила иллюзий, но была тронута, и хотя она никаким образом не зависела от нее, тем не менее, не смогла не написать ей гораздо более любезный ответ, чем та заслуживала.
Счастье, которое испытала мисс Дарси, получив известие, было столь же искренним, как и счастье брата, пославшего его. Четырех сторон бумаги оказалось недостаточно, чтобы вместить всю ее радость и все ее искреннее желание быть любимой новой сестрой.
Прежде чем мистер Коллинз успел ответить или его жена направила поздравления Элизабет, в Лонгборне узнали, что Коллинзы сами прибыли в Лукас-лодж. Причина этого внезапного перемещения вскоре стала известна. Леди Кэтрин была так сильно разгневана содержанием письма своего племянника, что Шарлотта, искренне радуясь замужеству подруги, посчитала разумным уехать подальше до тех пор, пока буря не утихнет. В такой момент приезд подруги был настоящей радостью для Элизабет, хотя во время их встреч, когда она видела как мистер Дарси оказывается объектом выставляемой напоказ и подобострастной вежливости ее мужа, иногда думала, что за любое удовольствие приходится расплачиваться. Он, однако, переносил это с достойным восхищения спокойствием. Он даже оказался способен выслушать сэра Уильяма Лукаса, когда тот хвалил его за похищение самой яркой драгоценности здешних мест, и выражал надежду на то, что они все будут часто встречаться в Сент-Джеймсе, причем сделать это с совершенным спокойствием. Если он и пожал в недоумении плечами, то лишь после того, как сэр Уильям скрылся из виду.
Бестактность миссис Филлипс была еще одним, и, возможно, даже большим испытанием для его сдержанности, и хотя миссис Филлипс, как и ее сестра, слишком боялась его, чтобы говорить с той фамильярностью, которую поощрял добрый юмор Бингли, все же, когда она заводила разговор, то не могла не быть вульгарной. И благоговение перед ним, хотя оно заставляло ее быть менее активной, вовсе не делало ее более утонченной. Элизабет делала все возможное, чтобы оградить его от частых обращений обеих, и всегда старалась держать его при себе даже в присутствии тех членов своей семьи, общение с которыми не требовало от него заметных усилий, и хотя неприятные чувства, возникающие из-за всего этого, лишали романтический период ухаживаний значительной части его очарования, это укрепляло надежды на будущее; и она с восторгом ждала того времени, когда они окажутся вдали от общества, столь мало приятного для них обоих, в комфорте и элегантности их семейных вечеров в Пемберли.
Глава 19
Счастливым для ее материнского сердца стал тот день, когда миссис Беннет избавилась от забот о двух своих самых достойных дочерях. Можно догадаться, с каким восхищением и гордостью она потом навещала миссис Бингли или говорила о миссис Дарси. Отдавая должное ее семье, мне хотелось бы сказать, что осуществление ее искреннего желания пристроить сразу столько дочерей произвело столь счастливый эффект, что сделало ее на всю оставшуюся жизнь разумной, добродушной женщиной, хорошо осведомленной обо всем, что происходило в округе; хотя, быть может, она рассматривала это удачей главным образом для своего мужа, который, похоже не наслаждался свалившимся на него семейным счастьем в надлежащей мере, что заставляло ее временами нервничать и заметно глупеть.
Мистер Беннет очень скучал по своей второй дочери, его привязанность к ней чаще отвлекала его от дома более, чем что-либо еще. Он с удовольствием посещал Пемберли, особенно когда его меньше всего ждали.
Мистер Бингли и Джейн пробыли в Незерфилде всего год. Столь близкое соседство с ее матерью и родственниками из Меритона было обременительным даже для его легкого нрава и ее нежного сердца. Заветная мечта его сестер, в конечном итоге, была удовлетворена – он купил поместье в графстве, соседствующим с Дербиширом, а Джейн и Элизабет, помимо всех других источников счастья, находились теперь менее чем в тридцати милях друг от друга.
Китти, к своей несомненной выгоде, большую часть времени проводила с двумя старшими сестрами. В обществе, столь превосходящем то, что она ранее знала, ее прогресс был значительным. Она не отличалась таким неуемным характером, как Лидия, и, избавившись от ее влияния, благодаря должному вниманию и наставлениям, стала менее раздражительной, менее невежественной и менее скучной. От наглядного примера и отрицательного влияния Лидии ее, конечно, тщательно оберегали, и хотя миссис Уикхем часто приглашала ее погостить у нее, обещая балы и общество молодых людей, мистер Беннет никогда не соглашался на ее отъезд.
Мэри была единственной дочерью, которая осталась дома, и ее неизбежно отвлекало от стремления к новым достижениям то, что миссис Беннет совершенно не могла проводить время в одиночестве. Мэри теперь была вынуждена больше общаться с окружающим миром, но она все еще имела возможность морализировать во время каждого утреннего визита, а поскольку ее достоинств более не принижало сравнение красоты старших сестер с ее собственной, отец подозревал, что она подчинилась этой перемене без особого сожаления.
Что касается Уикхема и Лидии, то замужество ее сестер ни в коей степени не повлияло на характеры супругов. Он философски вынес убеждение, что Элизабет должна теперь смириться с той его неблагодарностью и лживостью, которая прежде была от нее скрыта, и, несмотря ни на что, не был полностью лишен надежды, что ему еще удастся уговорить Дарси сделать его богатым. Поздравительное письмо, которое Элизабет получила от Лидии по поводу своего замужества, объяснило ей, что по крайней мере миссис Уикхем, если не он сам, продолжает лелеять такую надежду. Письмо было следующего содержания:
Моя дорогая Лиззи,
Желаю тебе всяческой радости. Если ты любишь мистера Дарси хотя бы вполовину так же сильно, как я моего дорогого Уикхема, вы, должны быть очень счастливы. Это большая удача, что ты стала такой богатой, и когда тебе больше нечего будет делать, я надеюсь, ты подумаешь и о нас. Я уверена, Уикхему очень хотелось бы получить место при дворе, в противном случае, думаю, у нас не будет достаточно средств, чтобы жить без посторонней помощи. Подошло бы любое место, дающее триста-четыреста фунтов в год; но, однако, не обращайся с этим к мистеру Дарси, если не считаешь нужным.
Ваша и т. д.
Поскольку Элизабет очень не хотелось этого делать, она в своем ответе постаралась положить конец всяким мольбам и ожиданиям подобного рода. Однако она часто посылала им ту помощь, какую была в силах предоставить, практикуя то, что можно было бы назвать оптимизацией своих личных расходов. Для нее всегда было очевидным, что такого дохода, как у четы Уикхем, при характере двух персон, столь безрассудных в своих тратах и не принимающих во внимание будущее, должно быть совершенно недостаточно даже для их пропитания, и всякий раз, когда они меняли место жительства, и Джейн, и Элизабет были уверены, что к ним обратятся за небольшой помощью для оплаты незакрытых счетов. Их образ жизни, даже когда восстановление мира вернуло их в лоно семьи, был в высшей степени беспорядочным. Они постоянно переезжали с места на место в поисках дешевого жилья и всегда тратили больше, чем следовало бы. Привязанность Уикхема к Лидии вскоре перешла в безразличие, ее восторги продержались не на много дольше, но, несмотря на неопытность, присущую молодости, и сомнительные манеры, она сохраняла все преимущества, которые ей давал в общ