«Как же я хотела бы, – говорила она себе, – никогда больше не оказаться в компании этих двух мужчин. Отныне их общество не будет доставлять мне удовольствия, ибо я всегда буду помнить о том ужасном состоянии, в котором находится сейчас моя душа. Дай Бог мне больше никогда не увидеть ни одного, ни второго».
И все же боль, от которой, по мнению Элизабет, не смогли бы избавить ее даже самые счастливые годы, вскоре прошла. Как ни странно, но облегчение наступило сразу же, как только она заметила, с каким обожанием рассматривает Джейн ее бывший возлюбленный. Когда он только вошел в комнату, то сказал ей не больше двух слов; однако каждые последующие пять минут он все чаще и чаще бросал в ее сторону свои восторженные взгляды. Она была такой же миловидной, как и год назад; такой же добродушной, искренней и естественной; только, быть может, менее разговорчивой. Впрочем, Джейн сама старалась казаться прежней, и была уверена, что сейчас говорит столько же, сколько и всегда. Однако она так часто отдавалась собственным мыслям, что иногда попросту не замечала, что молчит.
Когда джентльмены собрались уходить, миссис Беннет окончательно прорвало на любезности; и в итоге они получили приглашение отобедать в Лонгбурне в один из ближайших дней.
– Вы непременно должны посетить нас, мистер Бингли, – добавила она, – так как в прошлом году, когда вы уезжали в город, вы пообещали, что как только вернетесь, то обязательно пожалуете к нам на обед. Видите, я об этом не забыла; и уверяю вас, что не успокоюсь до тех пор, пока вы не сдержите свое слово.
При этом замечании Бингли принял несколько глуповатый вид и, запинаясь, пробормотал что-то о не отпускавших его делах; после чего оба гостя заторопились к выходу.
Вообще же миссис Беннет намеревалась попросить их остаться на обед в этот же день; однако, несмотря на то, что она всегда была довольна своим столом, мадам сомневалась, что два блюда удовлетворят аппетит мужчины, на чей счет она строила столь далеко идущие планы, и не оскорбят гордость человека, имеющего десять тысяч в год.
Глава 54
Как только они ушли, Элизабет направилась к рощице, чтобы немного прийти в себя; другими словами, чтобы не спеша подумать в одиночестве над тем, что на самом деле должно было еще больше ее расстроить. Поведение мистера Дарси и озадачивало, и даже немного злило.
«Если он пришел только для того, чтобы разглядывать пол и не выказывать ко мне никакого интереса, зачем вообще нужно было приходить?» – недоумевала Элизабет; но ни один ответ, который она пробовала дать себе, ее не удовлетворял.
«Встретившись в городе с дядей и тетей, он по-прежнему был с ними любезен и мил; но почему же теперь он так холоден со мной? Если он боится меня, то зачем тогда здесь появляться? Ведь, даже если я ему безразлична, вовсе не обязательно при этом молчать. Или же он просто дразнит меня? Нет, я не буду больше о нем думать».
На какое-то время она действительно была вынуждена отказаться от этих мыслей, поскольку сейчас к ней приближалась сестра. Вид у Джейн был на удивление веселым и явно говорил о том, что она осталась довольной гостями куда больше, чем Элизабет.
– Теперь, – начала Джейн, – когда прошла наша первая встреча, я поняла, что в его присутствии могу чувствовать себя легко и свободно; и впредь, я надеюсь, мне больше не придется краснеть при его появлении. Я даже рада, что он обедает у нас во вторник. Пусть все видят, что мы встречаемся с ним как самые обычные старые друзья.
– Да уж, друзья… – лукаво заметила Элизабет. – Ох, Джейн, берегись.
– Лиззи, дорогая моя, неужели ты думаешь, что я настолько слаба, что соглашусь опять подвергать себя опасности?
– Нет, просто мне показалось, что сейчас он влюблен в тебя сильнее, чем когда-либо раньше.
До вторника сестры, таким образом, с молодыми людьми не виделись. Что касается миссис Беннет, то она времени зря не теряла и уже строила иллюзии по поводу замужества ее дочери за мистером Бингли, который за время своего получасового визита добрым расположением и вежливостью вновь напомнил ей о том, что мог бы стать замечательным зятем.
Итак, во вторник в Лонгбурне был устроен большой прием; и надо отметить, что те, кого ждали с особым нетерпением, не опоздали ни на минуту. Когда вся компания направилась в столовую, Элизабет принялась наблюдать за Бингли, поскольку ее весьма интересовало, выберет ли он то место, которое принадлежало ему во время прежних вечеринок, и которое находилась подле сестры. Расчетливая мать, занятая сейчас теми же догадками, к счастью, воздержалась от того, чтобы пригласить его сесть рядом с собой. Он же, войдя в комнату, поначалу казался несколько растерянным, однако, взглянув на улыбающуюся Джейн, довольно быстро решился и занял место возле нее.
Порадовавшись за сестру, Элизабет бросила короткий взгляд в сторону мистера Дарси. Тот, как ни странно, оставался безучастным ко всему происходящему; и Элизабет, наверное, решила бы, что на самом деле Бингли давно определился относительно своего места за столом, если бы в этот момент он тоже не посмотрел на своего друга, причем так, словно ждал от него поддержки и одобрения.
Во время обеда мистер Бингли был настолько обходителен по отношению к Джейн, что не оставалось никаких сомнений в том, что он действительно восхищен ею. Его восторги, пусть и не такие бурные, как прежде, еще больше убеждали Элизабет в их взаимной симпатии и в том, что они могли бы быть счастливы. И хотя она не была абсолютно уверена насчет их будущего, ей все равно было приятно наблюдать за его поведением, тем более что сейчас ее больше ничто не радовало. Мистер Дарси был удален от нее настолько, насколько этому способствовали размеры стола. Он сидел рядом с ее матерью; и Элизабет понимала, как, должно быть, немного удовольствия получает каждый из них от такого соседства. Будь она чуточку поближе к ним, ей бы, возможно, и удалось подслушать их беседу, однако в любом случае говорили они очень мало и секретами друг с другом явно не делились. Недоброжелательный же настрой матери причинял Элизабет неимоверные страдания; и иногда ей казалось, что она многое готова отдать ради того, чтобы иметь возможность объяснить ему, что никто в их семье не знает и даже не догадывается о его добром поступке.
Она очень рассчитывала на то, что вечером они все-таки окажутся вдвоем и что во время его нынешнего визита им рано или поздно представится случай вступить в более продолжительный разговор, нежели тот, которым был отмечен его приход. Переместившись в гостиную, она с нетерпением начала ждать, когда же следом появятся и джентльмены, и успела рассердиться на них до такой степени, что теперь даже боялась, как бы не выкинуть какой-нибудь номер. Для нее их появление в этой комнате должно было стать самым значимым за сегодняшний вечер событием, и на него она возлагала все свои надежды.
«Если он не подойдет ко мне даже сейчас, – говорила она себе, – то я забуду о нем навсегда».
Когда они, наконец, вошли, ей показалось, что теперь и сам Дарси настроен на беседу; но, увы, столик, за которым она разливала кофе, а Джейн готовила чай, тотчас же обступили другие барышни, да таким плотным кольцом, что возле Элизабет не осталось ни одного свободного места. Когда джентльмены проходили мимо, одна из девиц придвинулась к ней еще ближе и, прильнув к уху, жарким шепотом проговорила:
– Уверена, что мужчины хотят подойти и разлучить нас. Но мы им этого не позволим, не так ли?
Дарси направился к противоположному концу комнаты. Проводив его взглядом и позавидовав всем, кому довелось с ним пообщаться, Элизабет так разозлилась, что готова была накричать на любую из тех молодых особ, которые сейчас протягивали ей чашки и просили налить еще немного кофе. Впрочем, вскоре весь свой гнев она перенесла на самое себя – за то, что забивает голову невесть какими глупостями.
«Мужчина, которого уже однажды отвергли! Как я могла надеяться, что спустя какое-то время он вновь воспылает ко мне любовью? И неужели среди сильного пола есть такие, которые согласны простить и готовы сделать второе предложение одной и той же женщине? Разве отказ не является для их чувств самым тяжелым оскорблением?»
Продолжить эти рассуждения ей помешал мистер Дарси, который сам принес пустую чашку из-под кофе. Ухватившись за подвернувшуюся возможность, Элизабет тут же поинтересовалась:
– Ваша сестра все еще в Пемберли?
– Да, она пробудет там до Рождества.
– Совсем одна? То есть я хотела спросить, уехали ли ее друзья или нет.
– С ней осталась миссис Аннсли, а все остальные еще три недели назад отправились в Скарборо.
Поскольку Элизабет больше ничего не могла придумать, чтобы поддержать начавшуюся беседу, она решила, что он, если действительно хочет поговорить, окажется более удачливым в выборе темы. Однако мистер Дарси, молча простояв возле нее несколько минут и заметив, как какая-то девица опять что-то нашептывает ей на ухо, спокойно развернулся и ушел на свое место.
Когда убрали чайные сервизы и расставили карточные столики, все барышни дружно поднялись; и Элизабет теперь почти не сомневалась, что он непременно к ней присоединится. Но и на сей раз ее надежды не оправдались, ибо ему пришлось поддаться на уговоры миссис Беннет, которой для полного счастья не хватало одного игрока в вист. Таким образом, им опять не суждено было оказаться вместе, и Элизабет в конце концов отчаялась получить от сегодняшнего вечера хоть какое-нибудь удовольствие. Сидя за разными столами, они лишь изредка обменивались взглядами, что, впрочем, доставляло им мало радости и скорее сказывалось на результатах игры.
Ее мать собиралась оставить обоих молодых людей на ужин; но, к сожалению, их экипаж приготовили раньше остальных, и она не осмелилась их задерживать.
– Ну, девочки, – произнесла миссис Беннет, как только они остались наедине, – как вам понравился сегодняшний день? Лично я думаю, что все прошло замечательно, и обед был просто отменным. Оленина оказалась зажарена как раз в меру, и все до одного заявили, что никогда прежде не пробовали такого жирного окорока. А про суп я уже и не говорю: он был в сто раз вкуснее, чем тот, которым на прошлой неделе нас потчевала миссис Лукас. И даже мистер Дарси признал, что куропатки приготовлены на славу, а ведь у него, я полагаю, по меньшей мере, два или три французских повара. А ты, моя дорогая Джейн, сегодня выглядела просто очаровательно. Когда я шепнула об этом миссис Лонг, она со мной полностью согласилась. И что бы, вы думали, она сказала еще? «Ах, миссис Беннет, я чувствую, в Незерфилде скоро появится хозяйка». Да! Представляете, она именно так и сказала. По-моему, миссис Лонг – самое доброе создание, которое когда-либо жило на этом свете. И племянницы у нее такие воспитанные. Хотя и совсем некрасивые. Но они мне все равно очень нравятся.