— Да, возможно, ибо у меня оно совершенно иное. Желаешь выслушать?
— Охотно.
— Оно будет кратким. Госпожа Бингли видит, что ее брат влюблен в тебя, и желает, чтоб он женился на юной госпоже Дарси. Она последовала за ним в город в надежде удержать его там и пытается убедить тебя, что он к тебе равнодушен.
Джейн покачала головою.
— Ну честное слово, Джейн, поверь мне. Видя вас вместе, никто не в силах усомниться в его привязанности. Уж госпожа Бингли точно не в силах. Она не настолько дурочка. Если б она обнаружила в господине Дарси хоть половину такой любви, она бы уже заказывала подвенечное платье. Однако же дело обстоит так. Мы недостаточно для них богаты и недостаточно знатны, и госпожа Бингли стремится заполучить юную госпожу Дарси для своего брата, помышляя, будто, едва состоится один брак меж семьями, ей легче станет добиться другого, что являет нам некую находчивость и, пожалуй, привело бы к успеху, не будь на свете юной госпожи де Бёрг. Однако, милая моя Джейн, ты не можешь всерьез полагать, будто брат ее, лишь поскольку госпожа Бингли утверждает, что он безмерно восхищается юной госпожою Дарси, хоть сколько-нибудь менее восприимчив к твоим достоинствам, нежели при расставаньи с тобою во вторник, или будто в ее власти убедить его, что он отчаянно влюблен в ее подругу, а не в тебя.
— Если бы мы питали сходные убежденья относительно госпожи Бингли, твое толкованье сняло бы камень с моей души. Но я знаю, что посыл твой несправедлив. Кэролайн не способна умышленно обмануть кого бы то ни было, и сейчас мне остается лишь надеяться, что она обманута сама.
— Прекрасно. Наиудачнейшая идея, раз уж ты не утешаешься моею. Считай, ради бога, что она обманута. Теперь ты выполнила свой пред нею долг, и нечего более мучиться.
— Но, милая моя сестра, даже если допустить наилучшее, могу ли я быть счастлива, принимая предложенье мужчины, чьи сестры и друзья желают, чтобы он женился на другой?
— Это уж ты сама решай, — отвечала Элизабет, — и если, по зрелом размышленьи, ты сочтешь, что несчастие ослушаться двух его сестер более чем равноценно счастью стать его женою, советую тебе тотчас ему отказать.
— О чем ты говоришь? — сказала Джейн, слабо улыбаясь. — Ты же понимаешь, хоть я и буду крайне опечалена их неодобреньем, я не усомнюсь ни на миг.
— Я так и думала — а стало быть, не могу с сочувствием взирать на твое положенье.
— Но если он более не вернется зимою, мне и не потребуется выбирать. Мириады событий могут случиться за полгода!
Мысль о том, что он более не вернется, Элизабет с совершеннейшим презрением отвергла. Сие представлялось ей лишь пожеланьями заинтересованной в подобном Кэролайн, и Элизабет ни на миг не могла допустить, что сии пожеланья, как бы открыто или же ловко ни были высказаны, могут повлиять на столь независимого молодого человека.
Она как могла убедительно изложила свои соображенья сестре и вскоре с удовольствием узрела их благоприятное воздействие. Джейн не питала склонности к унынью и постепенно охвачена была надеждою — хотя робость любви порою надежду сию превозмогала, — что Бингли вернется в Незерфилд и исполнит все ее сокровенные мечтанья.
Сестры договорились, что г-же Беннет следует сообщить лишь об отъезде семейства, не тревожа ее причинами поведенья джентльмена, однако даже сии неполные сведенья всполошили мать немало, и она посетовала, сколь жутко неудачно, что дамы отбыли, как раз когда все они так сблизились. Некоторое время об этом погоревав, она, впрочем, утешилась мыслью, что г-н Бингли скоро вернется и отобедает в Лонгборне; завершило сии помыслы жизнеутверждающее заявленье о том, что, хотя он был приглашен всего лишь на семейный обед, г-жа Беннет позаботится о двух переменах блюд.
Глава XXII
Семейство Беннет договорилось отобедать с Лукасами, и почти весь день юная г-жа Лукас вновь по доброте своей выслушивала г-на Коллинза. Элизабет улучила минуту, дабы поблагодарить подругу.
— Это его подбадривает, — сказала Элизабет, — и я тебе невыразимо обязана.
Шарлотта заверила ее, что очень рада быть полезной и щедро вознаграждена за крошечную жертву временем. Сие было очень мило, однако доброта Шарлотты простиралась существенно дальше, нежели постигала Элизабет, ибо Шарлотта вознамерилась навсегда, не меньше, избавить подругу от ухаживаний г-на Коллинза, завладев таковыми самолично. То был прожект юной г-жи Лукас, и положенье выглядело столь благоприятным, что, расставаясь с г-ном Коллинзом под вечер, она была бы почти уверена в успехе, не отбывай священник из Лонгборна так скоро. Однако же она недооценила пламенность и независимость нрава своего избранника, ибо сии качества понудили г-на Коллинза наутро с замечательным хитроумьем улизнуть из Лонгборна и поспешить в Обитель Лукаса, дабы броситься к ногам Шарлотты. Он стремился избежать вниманья племянниц, пребывая в убежденности, что, заметив его отбытье, они безусловно догадаются о его планах, и не желал, чтобы о сей попытке стало известно, прежде чем станет известно равно о ее успехе, ибо, хоть он и был в таковом почти уверен, и небеспричинно, поскольку Шарлотта немало его поощряла, приключенье, имевшее место в среду, наградило его относительной робостью. Приняли его, однако, весьма лестным манером. Из верхнего окна юная г-жа Лукас заметила г-на Коллинза на пути к дому и тут же устремилась наружу, дабы случайно встретиться с визитером на дорожке. Впрочем, она и надеяться не смела, что там ее ожидает столько любви и красноречья.
За то краткое время, кое допускали пространные речи г-на Коллинза, сии двое договорились обо всем ко взаимному удовлетворенью; входя в дом, он торжественно взмолился назначить день, когда Шарлотта сделает его счастливейшим из смертных, и хотя подобный соблазн следовало пока отложить, дама не питала склонности шутить с его счастием. Глупость, коей он был одарен от природы, начисто лишила бы его жениховство очарованья, кое могло бы внушить даме намеренья оное жениховство длить, и юной г-же Лукас, принявшей его предложенье исключительно ради чистейшего и бескорыстного стремленья к устроенности, было безразлично, сколь быстро сия устроенность будет достигнута.
К сэру Уильяму и леди Лукас стремительно поступила просьба о благословении, каковое было дадено с отрадной расторопностью. Нынешнее положенье г-на Коллинза делало его весьма желательной партией для их дочери, коей чета Лукас не в силах была предоставить сносного состоянья, а будущее соискателя виделось весьма лучезарным. Леди Лукас, являя заинтересованность, какой прежде не наблюдалось, тотчас принялась подсчитывать, сколько лет осталось прожить г-ну Беннету, а сэр Уильям решительно изрек, что ему и его жене будет крайне целесообразно предстать в Сент-Джеймсе, едва г-ну Коллинзу перейдет поместье Лонгборн. Короче говоря, по такому случаю все семейство должным образом ликовало. У младших девочек зародились надежды выйти в свет на год-другой раньше, нежели им предстояло, а мальчики были избавлены от опасений, что Шарлотта умрет старой девою. Шарлотта же сохраняла удовлетворительную невозмутимость. Она добилась своего и ныне могла поразмыслить. Размышленьями она в целом осталась довольна. Г-н Коллинз, разумеется, не отличался ни разумностью, ни приятностью, общество его докучало, а привязанность к Шарлотте он наверняка сочинил. Однако же он станет ее мужем. Не ценя высоко ни мужчин, ни супружества, Шарлотта всегда стремилась к браку, ибо для молодых образованных дам, располагающих незначительным состояньем, брак являлся единственной методой устроиться достойно и, хотя вряд ли обещал счастье, должен был стать наиприятнейшим инструментом предотвращенья бедности. Сей инструмент Шарлотта ныне обрела, и в двадцать семь лет, вовсе не будучи красавицей, сознавала, как ей повезло. Менее всего в сем предприятьи радовало ее изумленье, предстоящее Элизабет Беннет, дружбу коей Шарлотта ценила, как ничью более. Элизабет удивится и, вероятно, ее упрекнет, и хотя решимости Шарлотты сие не поколеблет, чувства ее будут задеты неодобреньем. Она вознамерилась сообщить подруге новости самолично, а потому велела г-ну Коллинзу по возвращеньи в Лонгборн к обеду ни намеком не проговориться ни единому члену семейства о том, что случилось. Обещанье хранить тайну было, разумеется, послушно дано, однако выполнялось не без затруднений, ибо длительное отсутствие г-на Коллинза породило любознательность, по его появленьи излившуюся прямыми вопросами, во избежанье коих требовалась некая доля изворотливости, и к тому же г-н Коллинз свершал акт величайшего самоотреченья, поскольку ему не терпелось объявить о цветущей своей любви.
Отъезд его должен был состояться рано поутру, когда члены семейства еще не проснутся, а посему церемония прощанья имела место, когда дамы отправлялись почивать, и г-жа Беннет с великой любезностью и сердечностью известила г-на Коллинза, как счастливы они будут вновь увидеть его в Лонгборне, когда бы его занятья ни дозволили ему нанести визит вновь.
— Дражайшая моя сударыня, — ответствовал он, — сие приглашенье особо услаждает меня, ибо я надеялся его получить, и можете не сомневаться, что я воспользуюсь оным при первой же возможности.
Все были поражены, а г-н Беннет, никоим образом не желавший скорого возвращенья гостя, поспешно молвил:
— Но разве, милостивый мой государь, не рискуете вы заслужить неодобренье леди Кэтрин? Вам лучше пренебречь родственниками, нежели подвергнуться угрозе обидеть вашу покровительницу.
— Дражайший сударь мой, — отвечал г-н Коллинз, — я в особенности признателен вам за сие дружеское замечанье и, уверяю вас, не предприму столь существенного шага без согласия ее светлости.
— Никакая предосторожность не будет здесь излишней. Рискуйте чем угодно, за исключеньем неудовольствия ее светлости, и если вы обнаружите, что ваш повторный приезд к нам может таковое вызвать, что весьма вероятно, оставайтесь с миром дома и удовлетворитесь тем, что мы не в обиде.
— Поверьте, дражайший мой сударь, моя признательность за столь нежное вниманье горяча, и, не сомневайтесь, вскоре вы получите от меня письмо с благодарностями за сие, а равно за все прочие знаки расположенья, кои были мне явлены в Хартфордшире. Что же до неотразимых моих племянниц, хотя отсутствие мое может оказаться недостаточно долгим, чтобы сие было потребно, я все же беру на себя смелость пожелать им здоровья и счастья, не исключая и моей племянницы Элизабет.