Ныне она постигала, что он именно тот, кто нравом и талантами своими подошел бы ей наилучшим образом. Ум его и темперамент не походили на ее собственные, но отвечали всем ее желаньям. Сей союз обогатил бы их обоих: ее непринужденность и живость смягчили бы его натуру и отточили манеры, а его сужденья, осведомленность и знания придали бы веса ей.
Однако сей счастливый брак не научит восхищенные толпы истинному супружескому блаженству. Вскоре в семействе Беннет будет скреплен союз иного рода, препятствующий вышеупомянутому.
Она не представляла, как Уикэм и Лидия смогут бытовать в относительной независимости. Но сколь мало длительного счастья обретет пара, кою свели страсти, пересилившие добродетель, она постигала с легкостью.
Вскоре г-н Гарднер написал шурину вновь. На благодарности г-на Беннета он кратко ответил завереньем, что жаждет способствовать благополучью любого члена своей семьи, и завершил мольбою никогда более сей предмет ему не поминать. В основном же письму надлежало сообщить, что г-н Уикэм решил оставить милиционный полк.
Я страстно желал, дабы он поступил таким образом, — прибавлял г-н Гарднер, — едва будет уговорено о бракосочетании. Полагаю, Вы согласитесь со мною, что удаленье его из данного полка весьма целесообразно и для него, и для моей племянницы. Г-н Уикэм намеревается пойти в регулярные части, и среди его друзей по сей день имеются те, кто способен и склонен помочь ему в армии. Ему обещано званье прапорщика в полку генерала ***, ныне расквартированном на севере. Он будет обретаться вдали от наших краев, что немалое достоинство. Он клянется, и я надеюсь, что среди иных людей, где им придется блюсти нравы, оба они станут благоразумнее. Я написал полковнику Форстеру, сообщил о нынешних обстоятельствах, попросил утешить многообразных кредиторов г-на Уикэма в Брайтоне и окрестностях и заверить, что вскоре им будет уплачено, за что я ручаюсь самолично. Не могли бы Вы взять на себя труд передать сходные уверенья его кредиторам в Меритоне, коих реестр, составленный с его слов, я прилагаю. Он сообщил обо всех своих долгах; надеюсь, по крайней мере, что он нам не лжет. Хэггерстон получил от нас указанья, и все будет завершено через неделю. Засим они примкнут к его полку, если сначала не получат приглашенья в Лонгборн; со слов г-жи Гарднер я заключил, что моя племянница до отъезда с юга очень хочет повидаться со всеми вами. Она здорова и молит почтительно напомнить о ней Вам и ее матери.
Ваш, и т. д.
Э. Гарднер.
Г-н Беннет и его дочери сознавали все преимущества перевода Уикэма из ***ширского полка не менее ясно, нежели г-н Гарднер. Однако г-же Беннет сие отнюдь не понравилось. Переезд Лидии на север, как раз когда мать рассчитывала так наслаждаться и гордиться ее обществом, ибо вовсе не отказалась от поселенья их в Хартфордшире, сурово ее разочаровал; и кроме того, какая жалость, что Лидию ушлют из полка, где она со всеми знакома и где у нее столько любимцев.
— Она так привязана к госпоже Форстер, — говорила г-жа Беннет. — Просто возмутительно ее отсылать! И там служат несколько молодых людей, которые очень ей нравятся. В полку генерала *** офицеры могут оказаться не столь приятны.
Просьба дочери — ибо так сие возможно было трактовать — перед отъездом на север вновь допустить ее в семью вначале получила решительный отказ. Однако Джейн и Элизабет, кои полагали, что ради чувств и положенья сестры ее родителям надлежит признать ее брак, столь серьезно, однако столь разумно и мягко уговаривали отца принять Лидию и ее мужа в Лонгборне, едва те поженятся, что г-н Беннет склонился к их точке зренья и поступил, как они хотели. Мать возрадовалась, ибо перед ссылкой Лидии на север сможет похвастать замужней дочерью в окру́ге. Посему, отвечая на письмо шурина, г-н Беннет дозволил молодоженам приехать, и было уговорено, что по окончаньи церемонии они отбудут в Лонгборн. Элизабет, впрочем, удивляло, что Уикэм согласился на подобный план; руководствуйся она лишь собственной склонностью, любая встреча с ним была бы последним предметом ее желаний.
Глава IX
Подоспел день свадьбы; Джейн и Элизабет переживали за сестру, вероятно, более, нежели она сама. В *** за молодоженами послали экипаж, в коем им надлежало прибыть к обеду. Старшие сестры Беннет страшились сего визита: Джейн, приписывая Лидии чувства, кои питала бы сама, будь она преступницей, в особенности мучилась, воображая, что, должно быть, испытывала ее сестра.
Они прибыли. Все семейство приняло их в утренней столовой. Улыбка осветила лицо г-жи Беннет, едва экипаж подкатил к дверям; супруг ее пребывал непроницаемо серьезен; дочери — тревожны, беспокойны, смятенны.
Голос Лидии раздался в вестибюле, двери распахнулись, и она вбежала в столовую. Мать выступила вперед, обняла дочь, с восторгом ее приветствовала, с нежной улыбкою подала руку Уикэму, вошедшему вслед за супругой, и с готовностью, выдававшей полное отсутствие сомнений в их счастье, пожелала радости им обоим.
Г-н Беннет, к каковому они затем обратились, принял их отнюдь не столь сердечно. Наружность его ощутимо подернулась суровостью, и он едва разжимал губы. Непринужденная самоуверенность молодой пары моментально взбесила его. Элизабет про себя кривилась, и даже старшая ее сестра была потрясена. Лидия же оставалась Лидией — буйной, бессовестной, дикой, шумной и бесстрашной. Она переходила от сестры к сестре, понуждая их к поздравленьям, и когда наконец все уселись, жадно огляделась, отметила мелкие перемены в обстановке и смеясь сообщила, что целую вечность здесь не была.
Уикэм смущался не более супруги, однако манеры его неизменно отличались такой приятностью, что, будь натура его и брак таковы, какими им полагалось быть, улыбки и непринужденность, явленные им, когда он заявлял о нынешнем своем родстве с присутствующими, всех восхитили бы. Элизабет и не подозревала прежде, что он взаправду способен к такой самоуверенности, однако села, про себя решив в будущем не проводить черту, кою неспособно переступить бесстыдство бесстыдного человека. Она краснела, и краснела Джейн, однако щеки двоих, бывших причиною неловкости, не испытывали перемен оттенка.
Предметов для беседы хватало. Новобрачная и ее мать словно пытались переговорить друг друга, а Уикэм, очутившийся подле Элизабет, расспрашивал о знакомых в окру́ге с добродушной непринужденностью, кою его собеседница решительно не в силах оказалась воспроизвести. Можно подумать, у этих двоих сплошь безоблачные воспоминанья. Ни о чем не говорилось с болью, а Лидия нарочно заводила беседу о том, чего сестры ее ни за что на свете не помянули бы и намеком.
— Смотрите-ка, с моего отъезда уж три месяца прошло, — вскричала она, — а как будто недели две; и столько всего случилось. Господи боже, когда я уезжала, я и не думала, что до возвращенья выйду замуж, хотя, конечно, хорошая бы вышла шуточка.
Ее отец закатил глаза. Джейн расстроилась. Элизабет со значеньем воззрилась на Лидию, но та, предпочитавшая не слышать и не видеть того, чего не желала замечать, бодро продолжала:
— Ой, мама́, а соседи наши знают, что я сегодня вышла замуж? Я боялась, что нет; мы встретили Уильяма Гулдинга в кюррикеле, и я хотела, чтоб он уж наверняка узнал, так что я опустила окошко, сняла перчатку и этак положила руку на дверцу, чтоб он кольцо увидал, а потом этак запросто поклонилась ему и улыбнулась.
Элизабет не в силах была терпеть сие долее. Она встала, выбежала из комнаты и не возвращалась, пока не услышала, что все через вестибюль переходят в столовую. Она успела узреть, как Лидия, рисуясь, идет по правую руку от матери, и услышать, как сестра говорит Джейн:
— Ах, Джейн, я теперь заняла твое место, а ты будешь младше меня, потому что я теперь замужняя.
Не приходилось надеяться, что со временем Лидия обретет то смущенье, коего была столь безнадежно лишена прежде. Беспечность ее и жизнерадостность возросли. Она жаждала повидаться с г-жою Филипс, с Лукасами и со всеми прочими соседями и послушать, как они станут звать ее «госпожа Уикэм»; после обеда же она отправилась хвастаться кольцом и замужеством пред г-жою Хилл и двумя служанками.
— Ну, мама́, — сказала она, когда все вернулись в утреннюю столовую, — что скажешь о моем супруге? Правда же, прелесть? Наверняка сестры мне завидуют. Я только и надеюсь, что им повезет хоть вполовину так же. Им всем надо бы поехать в Брайтон. Там мужья кишмя кишат. Какая жалость, мама́, что мы не поехали все вместе.
— Это верно, и будь моя воля, мы бы поехали. Но, дорогуша Лидия, мне совсем не нравится, что ты отправишься так далеко. Неужто сие необходимо?
— О господи, ну конечно — и ничего в этом такого нет. Мне жуть как нравится. Вы с папа́ и сестры — приезжайте все к нам. Мы всю зиму проведем в Ньюкасле, наверняка будут балы, я уж позабочусь, чтобы всем достались симпатичные партнеры.
— Я бы ничего так не хотела, — отвечала ее мать.
— А когда уедете, можете оставить одну-двух сестер у нас — я думаю, до конца зимы я им найду мужей.
— За свою долю я благодарю, — сказала Элизабет, — но мне твоя мето́да поиска мужей не слишком по душе.
Гости собирались пробыть в Лонгборне каких-то десять дней. Г-н Уикэм получил званье перед отъездом из Лондона, и через две недели ему надлежало явиться в полк.
Никто, помимо г-жи Беннет, не сожалел о краткости их визита, а она использовала время с толком, ходя с дочерью по гостям и то и дело закатывая приемы в доме. Приемы сии всех устраивали; те, кто осуждали происходящее, желали избегать сугубо семейного круга еще более тех, кто не осуждал.
Привязанность Уикэма к Лидии оказалась в точности такой, какую подозревала Элизабет: взаимностью он Лидии не отвечал. Элизабет едва ли требовались нынешние наблюденья, дабы из логики событий заключить, что к побегу их понудила страстность ее любви, но не его; Элизабет удивлялась бы, отчего, не будучи неистово влюбленным, он вообще предпочел бежать, если б не пребывала в уверенности, что к побегу его понудили стесненные обстоятельства, а если так, он был не из тех молодых людей, что способны отринуть искушенье захватить с собою спутницу.