«Луна поднялась уже высоко и ярко сияла в середине небес – куда ярче, чем у нас на родине. Ночной ветер немного остудил пустынные пески, так что идти стало легче, однако вскоре сгустился туман, окутавший всю равнину. Впрочем, мы различали сквозь него смутный свет, а равно и звуки музыки, доносящиеся с большого расстояния.
Когда туман рассеялся, свет стал отчетливее и наконец вспыхнул почти нестерпимым великолепием. Средь голой пустыни выросли алмазные чертоги с колоннами из изумрудов и рубинов, озаренные лампами столь яркими, что на них не было сил смотреть. Джинн ввел нас в сапфировый зал, где стояли золотые троны. На тронах восседали Верховные Джинны. Посреди зала висела лампа, подобная солнцу. Вокруг стояли джинны, а за ними феи; одеяния их были из золота, усыпанного алмазами. Увидев нас, Верховные Джинны тут же вскочили с тронов, и одна из них, схватив Артура Уэлсли, воскликнула:
– Это герцог Веллингтон!
Артур Уэлсли спросил ее, почему она назвала его герцогом Веллингтоном.
Джинна ответила:
– Восстанет владыка – разоритель Европы и шип в боку Англии. Ужасна будет борьба между сим вождем и вами! Много лет продлится она, а тот, кто одержит верх, стяжает себе неувядаемые лавры. Также и побежденный; хоть он окончит скорбные дни в изгнании, с гордостью будут соплеменники вспоминать его имя. Слава победителя достигнет всех концов земли. Императоры и цари возвеличат его, Европа восславит своего избавителя, и пусть при жизни глупцы будут ему завидовать, он их превозможет, и по смерти имя его останется в веках!
Когда джинна закончила речь, мы услышали далекую музыку: она приближалась и приближалась, пока нам не стало казаться, будто невидимые музыканты находятся в самом зале. Тогда все феи и джинны вплели свои голоса в мощный хор, который вознесся к величественному куполу и мощным колоннам дворца джиннов, огласив даже его глубочайшие подземелья, а потом начал постепенно стихать и наконец умолк совсем.
Когда музыка прекратилась, дворец медленно растаял в воздухе, а мы остались одни в пустынном тумане…»
Этот пример очень хорошо показывает, что для детей Бронте страна фантазий не была отделена от реальности непреодолимой преградой. И ничего не стоило «мифологизировать» бытовую сценку, в которой они рассматривают купленных Бренуэллу солдатиков, а джинна коротко пересказывает события наполеоновских войн, которые были для семьи Бронте совсем недавней историей.
«Двенадцать искателей приключений» – отнюдь не единственный сюжет, в который играли дети Бронте. Была «История островитян», где каждый владел островом: одним из реальных островков, разбросанных вдоль побережья Англии.
Вот как пишет об этом Шарлотта: «Пьеса „Островитяне“ сложилась в декабре 1827 года следующим образом. Однажды вечером в те дни, когда ледяная крупа и бурные туманы ноября сменяются метелями, мы все сидели вокруг теплого огня, пылавшего в кухонном очаге, как раз после завершения ссоры с Табби касательно желательности зажигания свечки, из каковой она вышла победительницей, так и не достав свечу. Наступила долгая пауза, которую в конце концов нарушил Бренуэлл, лениво протянув: „Не знаю, чем заняться“. Эмили и Энн тут же повторили его слова.
Табби. Так шли бы вы спать.
Бренуэлл. Что угодно, только не это.
Шарлотта. Табби, почему ты сегодня такая надутая? Ах! Что, если у нас у всех будет по своему острову?
Бренуэлл. Тогда я выбираю остров Мэн.
Шарлотта. А я – остров Уайт.
Эмили. Мне подходит остров Арран.
Энн. А моим будет Гернси.
Тогда мы выбрали главных людей для наших островов. Бренуэлл выбрал Джона Булля, Астли Купера и Ли Ханта; Эмили – Вальтера Скотта, мистера Локхарта, Джонни Локхарта; Энн – Майкла Сэдлера, лорда Бентинка, сэра Генри Холфорда. Я выбрала герцога Веллингтона и двух сыновей…»
Именно на этих островах они и построили школу для тысячи непослушных детей, где позже случился бунт, подавить который удалось с большим трудом.
Были О’Хохоны – люди ростом в шесть миль, были и малыши: Неднед, Тоттот и Крысн – «самая шкодливая троица на свете». Дети сами охотно пускались в приключения со своими героями, они называли себя «маленький король и королевы», давали советы, выручали персонажей из затруднительных положений с помощью магии, вершили высший суд в финале, а иногда устаивали дружеские розыгрыши.
«Ювеналии»
В хорошую погоду дети целыми днями пропадали на холмах, в вересковых пустошах и болотах, окружающих Хоуорт, играли с утра до вечера, придумывая все новые «пьесы» и «повести» – позже историки литературы объединят их под общим заголовком «Ювеналии». Темными осенними или зимними вечерами они собирались у камина в гостиной Хоуорта и там тянули бесконечные нити повествований, перепутывая их для собственного удовольствия. «Лучшие или тайные пьесы» сочинялись в спальне, после того как Табби гасила свечу. «Все наши пьесы очень странные», – писала Шарлотта, то ли удивляясь, то ли хвастаясь.
Но постепенно дети взрослели, их фантазии проходили через сито здравого смысла, их воображение становилось упорядоченным, а истории приобрели последовательность. В какой-то момент они разделились. Эмили и Энн сосредоточились на истории Гаалдина и Гондала, островов в Тихом океане. Там было где разгуляться, об этом свидетельствует список, составленный Энн на обложке учебника географии.
«Гаалдин, большой остров, недавно открытый в Южном Тихом океане.
Александрия, королевство на Гаалдине.
Алмедор, королевство на Гаалдине.
Элсраден, королевство на Гаалдине.
Ула, королевство на Гаалдине, управляемое четырьмя государями.
Зелона, королевство на Гаалдине.
Зедора, большая провинция на Гаалдине, управляемая вице-королем.
Гондал, большой остров в Северном Тихом океане.
Регина, столица Гондала».
Шарлотта же и Бренуэлл «избрали местом своего обитания» Витрипольскую федерацию – ту самую колонию в Африке, которую когда-то основали двенадцать солдатиков. Эти отцы-основатели постепенно теряли связь с деревянными фигурками, которым были обязаны своим происхождением. Если сначала дети «издавали» для них рукописные журналы высотой в пару дюймов, «чтобы солдатики могли прочесть», то в более поздних произведениях это уже мужчины обычного роста и вида, правители провинций Ангрии, и только их родовые фамилии Хитрун, Храбрун и т. д. указывают на их связь с деревянными игрушками. Изменились и остальные персонажи. «Маленькие король и королевы» превратились в четырех Верховных Духов, или Гениев: Тали (Шарлотту), Брами (Бренуэлл), Эмми (Эмили) и Ани (Энн), которые появляются «под раскаты тысячи громов». Но и они все реже возникают на страницах историй: дети, а точнее, подростки, открыли, что хорошо задуманный сюжет движется сам, благодаря внутренним конфликтам, и не нуждается в «богах из машины».
Герцог Веллингтон утратил связь со своим английским прототипом и основал одно из королевств Витрипольской федерации, под названием Веллингтония, обычаями напоминающее Ирландию, которую дети никогда не видели, и ушел в тень. На переднем плане оказались двое его сыновей, Артур и Чарльз – у реального Веллингтона действительно были сыновья с такими именами, но на этом сходство заканчивается.
Старший сын – бесподобный маркиз Дуоро, бесстрашный воитель, отвоевавший значительные территории у африканского племени ашанти и у французов, жителей острова Французии, основал на завоеванных землях королевство Ангрию, одной из областей которого – герцогством Заморна – управлял самостоятельно. Маркиз был необыкновенно красив, образован, галантен, но отличался некоторым цинизмом по отношению к женщинам, впрочем, он всегда имел у них успех и был трижды женат.
Джейн Эйр в исполнении Кэтрин Хепберн. «И вот, сидя с книгой на коленях, я была счастлива; по-своему, но счастлива. Я боялась только одного – что мне помешают…» (Шарлотта Бронте «Джейн Эйр»)
«Пламень и свет! Заморна сияет… как солнце под собственным штандартом. Всегдашняя несносность, или неотразимость, или как уж там называют это дамы, окружает его, словно ореол; он стоит так, будто даже молния не помрачит блеск его очей и не сотрет дерзость с его чела. Великолепное создание!.. Неуправляемые страсти, буйная гордыня, вскипающая увлеченность, война и поэзия – все зажигает его кровь, заставляя ее струиться по жилам током расплавленной лавы. Юный герцог? Юный демон!.. Мне чудилось: он склонил голову и нашептывает некой даме слова, которые проникают ей в сердце, подобно сладостной мелодии. Легкий ветер дует от страницы. Перья на шлеме герцога вздрагивают, их тень скользит по его лбу, глаза – темные, большие, сверкающие – вспыхивают еще ярче, волосы колышутся, губы трогает улыбка. Внезапно он вскидывает голову, отбрасывая назад перья и светлые кудри. И покуда он стоит, богоподобный, его взор по-прежнему устремлен на даму (которая, кто бы она ни была, сейчас наверняка задается вопросом: смертный перед ней или ангел?); еле уловимое движение в уголках губ, легкий изгиб бровей говорят о мыслях, что проносятся сейчас в его голове, о том, какого рода ум скрывает эта благородная оболочка. Подлый негодяй! Я его ненавижу!» – эти строки, по мнению Шарлотты, написал младший брат герцога Заморны Чарльз Тауншенд, одаренный литературными способностями, которые проявились в очень раннем возрасте.
«С малолетства он отличался тем, что говорил гадости отцовским гостям, за что неоднократно бывал сурово наказан, – рассказывает Бренуэлл. – Однако это не помогло, так что, если не ошибаюсь, на одиннадцатом году жизни несносного мальчишку отослали в Итон… Будучи всего 15 лет от роду, он сумел пробиться в общество людей образованных, где был принят скорее из жалости, нежели из уважения, и тыкал своими „по-моему“ и „я полагаю“ в лицо… прочим».
В 15 лет Чарльз издал книгу стихов и начал выпускать журнал. Затем поссорился с семьей и ушел из родного дома. Журналист с острым пером, не гнушающийся при случае приврать или продать последнюю рубашку и штаны, чтобы заплатить за квартиру, и писать у огня, завернувшись в одеяло, в надежде, выболтав семейные тайны, заработать пару грошей и восстановить свой гардероб, стал с