От кого: Вертинский Сталкер
Кому: Сталкер
Татум ухмыльнулась краешком губ, вспоминая детство. Ярким и радостным оно кажется только сейчас. Или правда таким было?
От кого: Сталкер
Кому: Сталкер
От кого: Сталкер
Кому: Сталкер
Крис хрипло хохотнул, встал со скамейки, решил пройтись до дома пешком, охладиться. Остроумность его возбуждала.
Кому: Дрейк Мать-ее-величество
Дрейк докурила пятую сигарету, легла на кровать. Смотрела в потолок, пытаясь понять: неужели взаправду так легко переписываться с чертовым-бабником-Примусом?
Кому: Сталкер
От кого: Сталкер
Тат засмеялась в голос, отмахиваясь от сонного бурчания сестры. Открыла окно, впуская в комнату прохладный воздух. Ее возбуждало остроумие.
Кому: Сталкер
Татум не совсем так думала, но в том, что Вертинский – мудак, она не сомневалась. Продукт современных ценностей, мальчик-шлюха. Тот, кто выстроил личный бренд и разорвал шаблон, – девчонки считали за честь лечь с таким в постель.
Была бы Тат умнее или заботилась о репутации… спать с ним не стала бы. Вертинский – наихудший вариант для людей с мозгами начать учебный год в новом университете. С такими надо дружить, а не спать. Но Татум плевала на здравый смысл. Ей так хотелось. Изменить ничего нельзя – наслаждайся.
От кого: Сталкер
Крис ухмыльнулся и отправил Дрейк только что сделанное селфи, на котором он облизывает губы и подмигивает в камеру. Как бы в доказательство своей идеальности.
От кого: Мать-ее-величество
Татум не нравились сладкие мальчики. Ей нравились зрелые, знающие себе и другим цену парни, отвечающие за свои слова и не прожигающие свои жизни в клубах.
От кого: Сталкер
Кому: Сталкер
От кого: Сталкер
Кому: Сталкер
От кого: Сталкер
Татум фыркнула. Ей не нравилось, что она ошибалась на счет глупого-бабника-Примуса. Мозги у него были. И предательская улыбка расползлась на лице.
Кому: Сталкер
Крис улыбнулся. Ему нравились умные девочки.
Из размышлений по поводу того, в каких еще позах можно поиметь Дрейк, его выдернул телефонный звонок.
Марк посреди ночи просто так не звонил. В голосе друга были слышны пьяные нотки, но он был сосредоточен: Якудзы напали на одного из Примусов, парню крепко досталось. Месть за утопленный фургон.
Крис скомканно попрощался, пнул мусорный бак, вымещая злость. Предводитель Якудз – Виктор – конченый ублюдок, не знающий границ. С Крисом они пересекались два раза, но всегда с большими побочными эффектами.
Вика Крис ненавидел на идеологическом уровне. Отчаянно – так, как впадают в состояние аффекта и наносят сорок ножевых. Марк старался свести до минимума их пересечения, потому что знал: чуть что – оба готовы убить.
Тат еще раз посмотрела на присланное Крисом селфи и уже собиралась сладко уснуть, но на телефон пришло сообщение.
От кого: Вик
Татум бросило в холодный пот. Что посеешь, то и пожнешь.
Глава 6. Сам себе идиот
Виктору Дрейк не ответила. Делала вид, что не перенесла его номер в новый телефон, внушала себе, что не поняла, от кого сообщение.
Молчание в эфире не могло длиться вечно, Дрейк понимала, что ее игра в дурочку выдержит максимум пару недель, затем придется объясниться. И встретиться. Татум отчаянно оттягивала этот момент, вздрагивая от каждой вибрации смартфона.
Устало хмыкнула над заключительным диалогом Дафны и Осгуда. «В джазе только девушки» она пересматривала в пятисотый раз, с улыбкой провожая взглядом титры.
Откинулась на подушки, вздохнула, уставилась в потолок. «У каждого свои недостатки», – говорил Осгуд и был прав. Но, честное слово, лучше бы ее недостатком был кадык.
Ника проводила вечер пятницы с новыми друзьями из университета, родители всегда возвращались поздно в конце недели. Даже они умели веселиться: ходили вместе на бачату, джазовые концерты и стендапы. Татум гордилась их отношениями, это было необычно на фоне разведенных родителей друзей.
Стрелки часов перевалили за полночь. Телефон звякнул пришедшим сообщением. Татум поджала губы.
Вязкое внутреннее сопротивление не давало сдвинуться с места и посмотреть на имя отправителя. Сомнение Шредингера охватило Дрейк: она рассматривала трещинки на штукатурке, корешки книг на полке в специальных обложках – терпеть не могла цветастую композицию. Торчащие из шкафа рукава кофт, сиреневое постельное белье, разбросанную по рабочему столу косметику.
Постаралась припомнить, когда последний раз за ним работала, а не красилась, не смогла – кровать была завалена тетрадями, ручками и проводами наушников. Покупать новые было лень: Татум адаптером соединяла пару, где работал правый, и пару, где работал левый, представляя себя кибергением в апокалипсисе.
Пока имя отправителя было не узнано, это мог быть не Виктор. Но так не могло продолжаться вечно. Дрейк со стоном поднялась на кровати, разблокировала телефон.
От кого: Крис
Татум облегченно выдохнула. Это был не Виктор, тревожное ожидание неизбежного можно было с чистой совестью растянуть еще минимум на день. А потом еще на один и еще, пока у парня не лопнет терпение.
Кому: Крис
Неоправданная тревога толкнула настроение по шкале вверх, Дрейк оживилась. С момента, когда она перепутала чаты и весело поболтала с Вертинским, в течение недели они вяло переписывались: не навязывались, но и не теряли друг друга из виду. И сегодня Крис был тем, кто мог Дрейк дать то, что ей нужно. Ей нужно было расслабиться.
От кого: Крис
Татум шкодливо улыбнулась. Хохотнула про себя: вместо суши она заказала на дом секс. Этот пятничный вечер обещал выбиться из череды остальных.
Выскочить из душа Дрейк пришлось уже через двадцать минут из-за громкого стука в дверь. Найдя только одно сухое полотенце, Тат замотала им волосы, спускаясь на первый этаж, – тело было влажным, контраст прохладного воздуха и горячего душа заставил кожу покрыться мурашками, но Дрейк училась на своих ошибках.
С волос всегда капало сильнее. Один раз, обмотав полотенцем тело, а не голову после душа, она поскользнулась на стекшей с волос воды и проехалась копчиком по ступенькам. После полугода хождения по врачам и остеопатам таких ошибок больше не совершала.
Забыть ключи могла только Ника. Отец никогда на памяти Татум не забывал, где лежат очки, кошелек и прочее. Мама забывала все часто, но она была с отцом. За дверью стояла не Ника.
– Ты сказал, что будешь через час! – От неожиданности Дрейк дернулась, инстинктивно прикрывая голую грудь, но выдохнула и требовательно уперла руки в бока. Ей нечего было стесняться, и точно не перед ним. – Я только из душа, – недовольно цокнула Тат, в упор смотря на застывшего на пороге парня.
За долю секунды Крис оглядел обнаженную Дрейк с ног до головы, остановил взгляд на глазах. Его кофейная радужка потемнела до антрацитового, широкий рот растянулся в довольной улыбке.
Поза у парня была расслабленная. Дрейк никогда не видела, чтобы Крис нервно теребил что-то в руках, как часто делала это она. У Вертинского было все в порядке либо с нервами, либо с самооценкой.
Крис спокойно смотрел на голую девушку с тюрбаном из полотенца на голове и улыбался. Татум стойко выдерживала его долгий взгляд. Наконец он отмер.
– Так даже лучше.
И шагнул к Дрейк, сгребая ее в крепкие объятия.
Возмущение Татум утонуло в стремительном поцелуе, руки ослабли за мгновение, она из последних сил вцепилась Вертинскому в плечи, чтобы не рухнуть на пол: подкосившиеся колени не держали.
Рукой Крис захлопнул за собой дверь, вжал девчонку в стену прихожей. Голова закружилась, полотенце распустилось, скользнуло на пол. Тат вздрогнула, коснувшись спиной холодной стены, шерстяное пальто парня раздражало кожу груди, горячие руки и шея сводили измученное сознание с ума.
В животе возбуждение сделало сальто и упало вниз. Татум встала на цыпочки, с удовольствием зарываясь пальцами в мягкие волосы парня. Его частое дыхание щекотало ухо; колено, упиравшееся в стену между ног, чтобы Дрейк не выскользнула из его объятий вниз, заставляло задерживать дыхание, когда касалось чувствительного места.
Тело вспыхнуло желанием за несколько секунд. Дрейк не знала, что могла заводиться с пол-оборота. Казалось, вспыльчивость влияет только на характер и раздражение, но с Крисом она открыла новые грани собственной сущности.
Играть в томную недотрогу не было сил и желания: Тат оторвалась от жадных губ парня, потащила за руку в гостиную, развернулась у подлокотника дивана к Вертинскому, с силой наклонила к себе за затылок, снова требовательно впечаталась в него поцелуем.
Крис целовался хорошо. Фантастически. Татум знала, что дело не в опыте, для этого требовался врожденный талант.
У нее он был. Помимо жаркой импульсивности, она интуитивно прикусывала его губы, игралась с языком в восьмерку, облизывалась в перерывах и запоминала, на каких движениях рук Крис с особым удовольствием зажмуривался.
Когда она сжимала руками шею за ушами и плечи Вертинского.
Крис тоже запоминал.
Было приятно не быть ведущей в такие моменты, не класть его руки на чувствительную шею у горла, не напоминать, что, когда он прижимает ее с силой к своей груди, локтями сжимает бока и кладет ладони на спину, приятная тяжесть между ног становится невыносимой. Не проговаривать в сотый раз, что, когда он легко проходится зубами и языком по сонной артерии, она почти кончает.