Крис чувствовал и запоминал это сам.
Голову включать было все сложнее. В животных инстинктах Вертинский ее превосходил в несколько раз. Смело, не спрашивая, как ей нравится, делал именно то, что было нужно, чтобы Дрейк потерялась в пространстве и времени, чтобы жила в такие моменты только острыми чувствами. Это заводило еще сильнее.
Тат потянула парня на себя. Запнувшись о подлокотник, распласталась вдоль дивана, краем сознания надеясь, что Крис успеет выставить локти по обе стороны от ее головы и не придавить всем своим весом.
Пальто на нем уже не было, Татум не заметила, когда парень его сбросил. Она осознала это, лишь ощутив прикосновение мягкой ткани футболки, обтягивающей его грудь.
Крис охнул, когда потерял равновесие и упал на диван сверху на девчонку. Успел выставить руки, опираясь на подушки, но гравитация была безжалостна, и он ударился подбородком об ее лоб.
Зубы обоих клацнули, Татум зашлась тихим смехом в унисон с Крисом. Улыбнулась, заглянула в его темные глаза. Медленно притянула к себе для поцелуя.
Крис оторвался от ее губ, одним движением стянул футболку и мягко опустился обратно, вжав разгоряченное душем и прикосновениями тело Дрейк в диван. Татум застонала.
Его руки смело касались чувствительной кожи ног, живота, ключиц. Мышцы на мощной спине парня под ее руками перекатывались, Дрейк улыбнулась сквозь поцелуй своим мыслям. С ним она определенно лучше начнет понимать анатомию.
Губы Вертинского скользили по ее шее, он провел языком по сонной артерии, у Дрейк от дрожи удовольствия закатились глаза. Она выгнулась навстречу, Крис запустил под ее спину руку, пальцами пересчитывая выпирающие позвонки.
Дрейк застонала. Ей не нужно было к нему привыкать: казалось, это не третий их секс, а тысячный – так она расслабленно чувствовала себя под ним.
Локтем Вертинский опирался на диван, чтобы не ложиться на тощую Дрейк своим весом. Лишь иногда корпусом опускался и поднимался, трением груди заставляя напряженные от возбуждения соски Дрейк пускать электрические разряды по телу.
Она не стеснялась себя. Наслаждалась своей наготой, появляющимися складками на животе, когда подгибала колени, обхватывая ногами его торс; своим размазанным макияжем от беспорядочных поцелуев парня, легкой небритостью ног – он сам пришел раньше, чем обещал. Она наслаждалась им и собой, и это сносило парню крышу.
Дрейк была здесь и сейчас: больше не игнорировала его, в отличие от двух первых раз, когда трахалась будто сама с собой. Тогда он наслаждался ее эгоизмом, сейчас – отдачей.
Она доверялась его рукам, ласкам и языку, пробовавшему на вкус чистую девичью кожу без запаха кремов и масел.
Дрейк тотально, вся без остатка пахла сексом. Вертинский сходил с ума.
Два притирочных раза сошли на нет, Крис отпустил желание поиметь девчонку и начал наслаждаться происходящим без задней мысли. Ее пухлыми, яркими от поцелуев губами, ее безумными темными глазами, маленькой грудью красивой формы, торчащими ребрами, когда от ласк нужного места она сильнее обычного выгибалась дугой.
Татум была здесь и сейчас с ним, Вертинский видел это, чувствовал. Она не вспоминала о бывших, не представляла на его месте другого, не думала о том, как выглядит. Она была соткана из смелого желания, ее хотелось касаться.
Вертинский оторвался от Дрейк, приспустил брюки, достал из кармана презерватив. В изнеможденном полубреду Тат не открывала глаз, лишь недовольно захныкала, когда грудь перестало греть тепло мужского тела.
Крис опустился ниже, рукой провел по груди, животу девушки, языком прошелся снизу вверх по влажным складкам между ног Дрейк. Она с силой сжала коленями его плечи, потянула за волосы на затылке, протяжно застонала.
– Нет-нет, без этого, – часто дыша, пробубнила она. – Я не выдержу, трахни меня быстрее.
Крис охнул, удивляясь силе, с которой она потянула его за волосы вверх, в исступлении находя его губы своими.
Улыбнулся сквозь мокрый поцелуй. Обвил ее тело руками, обжигая кожу трением между спиной Тат и диваном, крепко прижал к себе, рукой помогая члену медленно войти в нее.
Татум выгнулась парню навстречу, позвонки смешно хрустнули от растяжения. Дрейк заскулила, когда он не спеша вошел на всю длину и остановился, давая привыкнуть. Крис не хотел пробираться к пику через девичий дискомфорт.
Она дышала рвано, прижимая его голову к своей груди, Крис мутнеющим сознанием хотел задохнуться в ее запахе. Естественном, как природа.
Вертинский не мог описать его ни на одном из известных ему трех языках. Нотки чего-то древесного, сладкого, возбуждающего. Крис начинал понимать психопата-парфюмера.
Запахом кожи Дрейк хотелось укутаться как одеялом, и дышать им, дышать, дышать. Он поймал своими губами ее полные, желанные губы, укусил и вышел из нее почти полностью. Затем снова медленно вошел до краев. Тат протяжно застонала, выпустив из груди утробный, рычащий вздох. Крис начал двигаться быстрее, чувствуя, как Тат к нему привыкла.
Движения становились рваными, поцелуи – беспорядочными. Крис останавливался, чтобы Дрейк выдохнула: толкаясь бедрами ближе к нему, она из раза в раз только вдыхала, вдыхала, вдыхала, практически теряя сознание.
Шлепки о кожу стали громче, чаще, короткими ногтями Тат сильнее впивалась в его спину и плечи, от чего Крис утыкался лбом ей в грудь, от удовольствия теряя связь с реальностью.
Опираясь на локоть, одной рукой несильно сжал ее шею, Тат от удовольствия захрипела. Вторую опустил ниже, пальцами нащупав клитор в перерывах между толчками.
Мышцы во всем теле напряглись, каждое движение волнами прокатывалось по нервам. Влажные, сладкие складки Дрейк хлюпали от возбуждения и обильной естественной смазки, пальцы Криса соскальзывали.
Тат снова выгнулась в пояснице, толкаясь бедрами ему навстречу, широко распахнула глаза, когда новый угол проникновения задел особо чувствительную зону внутри.
Крис сжал ее горло сильнее, смотря в распахнутые девичьи темные глаза и несмыкающиеся от частого дыхания губы, начал двигаться быстрее, соблюдая то же положение, что подсказало ему ее тело.
Тат глубоко вдохнула, желудок прилип к позвоночнику, пальцы до побеления впились в мужские плечи, Крис сменил темп на размеренный и жесткий.
Раз.
Два.
Три-четыре.
Пять.
Шесть.
Семь-восемь-девять-десять.
Одиннадцать.
Дрейк закатила глаза, захлебнулась собственным криком, ноги задрожали, внутри пульсация плотнее сжала член. Татум оперлась на подушку, от приятной судороги выгнулась вверх, губы мазнули по щеке парня. Крис двинулся в ней еще раз.
Один.
Два.
Три.
Татум заскулила, крупная дрожь поднялась с низа живота, охватив все тело.
Один…
Два…
Три…
Она тихо вскрикнула, внутренние мышцы скрутила приятная судорога, Тат мельком взглянула на Криса, который будто обезумел от наступающего оргазма.
И отключилась.
Тревога из-за неясного будущего и щипающего за пятки вибрацией на телефоне прошлого никуда не ушла. Но качественный, яркий секс помогал легче переносить психическое напряжение.
Татум изо всех сил старалась напрягать внимание на парах и быть дружелюбной со знакомыми, не срываться и не язвить. Для этого Крис ей был нужен как воздух.
– Ты чего лыбишься? – Ника окликнула сестру, располагаясь за железным столиком во дворе.
Глупая улыбка с губ Татум не сходила уже несколько минут. Дрейк лукаво взглянула на сестру.
– Вспоминаю горячий язык Вертинского между ног.
Тат залилась громким смехом, когда Ника скривилась, как от лимона, и отмахнулась от сестры. Дрейк ей не рассказывала многое: не потому, что не доверяла, – не хотела тревожить. И все же сестра знала о ней больше, чем кто-либо. Вертинский под грифом «секретно» значился только для сплетниц университета.
– Боже, Тат! – возмущенно всплеснула руками Вероника. – Почему ты не можешь, как нормальная старшая сестра, сказать «ничего» или «неважно»? Не всегда нужно отвечать честно, ты в курсе?
– Черт, правда?! – Переигрывая, удивилась Дрейк под недовольным взглядом сестры. – Ник, ты мне глаза открыла, моя жизнь больше не будет прежней…
Вероника была младше Тат на четыре года, не так давно ей исполнилось семнадцать. Смущать младшую Дрейк было для Татум особым видом удовольствия.
Она знала, что у сестры появился недавно парень. Ну, как парень, они просто гуляли. И Ника впервые не вдавалась в подробности – это означало, что он ей правда нравится. Тат не лезла с расспросами, но свою личную жизнь скрывать не собиралась.
Сестра всегда ее поддерживала, сколько она себя помнила. Иногда казалось, что Ника старше. Тат сначала не хотела говорить про Вертинского, но решила, что не окажет ему чести секретности.
К тому же последние события показывали, что они будут встречаться регулярно, и прятать случки с ним не было смысла. Для баланса в жизни Дрейк требовался хороший секс.
Парень объявлялся сам.
От кого: Крис
Было понятно без объяснений: в ответ на такое сообщение не нужно писать километровое послание о сковывающей желудок тревоге и ночных кошмарах. Нужно было ответить, свободна ли она.
Дрейк нравился их градус общения с Крисом: трахаясь с Вертинским раз в несколько дней, она не чувствовала себя использованной. Парень не вел себя как кретин. В большинстве случаев. Не навязывался, не ревновал, исчезал с радаров, как только покидал ее постель. Татум это устраивало. Душевные метания добили бы ее окончательно, она это понимала.
Жизнь нужно было жить. Размеренно, не отменяя планов и встреч «Анонимных наркоманов», нужно было ужинать с семьей, болтать с сестрой по дороге в университет, оставляя силы на то, чтобы отгонять от себя чувство стыда: Ника была младше на четыре года, но они вместе поступили на первый курс.
Жизнь нужно было проживать и не уходить в запои. Отоспаться на парах возможности не было, нужно было ложиться вовремя и не забывать об утренних пробежках, чтобы от сидения на месте организм через год не развалился.