Нельзя было уйти на месяц в депрессию, прячась от тревожных состояний под одеялом. Нужно было ходить к психологу, сдавать эссе и готовить рефераты, застилать постель. Отпуск и истерики – по расписанию.
Поэтому Крис, как островок яркой непринужденности в болоте неизвестности, был очень кстати.
Дрейк огляделась. Крис курил, опираясь локтем на ограду на краю парковки. Его «мерседес» стоял за углом.
Махнув сестре, Татум застучала каблуками по плитке. Вертинский поприветствовал ее удивленной улыбкой: она так и не ответила на сообщение.
Вертинский был очарователен. Темные глаза смотрели лукаво, волосы в творческом беспорядке развевал осенний ветер. Черный бушлат, накинутый на прямые, широкие плечи, смотрелся по-гусарски. Вздернутый воротник касался высоких скул.
Татум остановилась в полуметре от Вертинского, наклонила голову вбок, беззастенчиво рассматривая парня.
Он не был красивым. Не той глянцевой красотой, которой отсвечивали модели со страниц журналов или его друг Марк. Вертинский не отпускал внимание людей внутренней харизмой, плавными движениями, чистой речью без грязных ругательств. Живой мимикой, легким снисхождением во взгляде, глубоким голосом.
Все это – его крупные черты лица, широкий нос, опущенные ломаные брови – было наполнено спокойной, властной энергетикой. Крис был красив по-мужски.
Дрейк закусила изнутри щеку, взяла из пальцев Вертинского сигарету, глубоко затянулась. Выдохнула дым ему в лицо и шагнула за угол к машине. Крис заинтересованно последовал за ней.
Тат хмыкнула себе под нос, открыла заднюю дверь «мерседеса», забралась на сиденье. Крис облокотился на крышу, заглянул внутрь, вопросительно вскинув брови.
– Давай здесь и сейчас, – она с улыбкой кивнула на заднее сиденье, – у меня сегодня еще дела.
Крис тихо засмеялся, облизнул губы, согласился. Не медлил: в одно движение оказавшись в салоне, захлопнул за собой дверь и увлек Дрейк в жадный табачный поцелуй, повалив ее на сиденье.
Тат хохотнула, с удовольствием сдаваясь под его напором. Вертинский тут же переместился губами на ее шею, без жалости вырывая из груди Дрейк протяжный стон. Пробрался ладонью под юбку и застонал ей в шею сам, нащупав рукой полоску голой кожи над чулками.
Татум улыбнулась. Надевала их редко и под настроение, но теперь было кому оценить.
Крис укусил ее за губу, Татум выгнулась и томно, слегка картинно застонала, с наслаждением наблюдая за реакцией сходящего с ума парня.
– Что же ты со мной делаешь. – Оторвавшись от ее шеи, он покачал головой и резко выдохнул, когда Дрейк приподняла бедра и стянула с себя трусики, заставив ткань болтаться в районе колен.
Вертинский рыкнул, возвращаясь к ее губам, которые целовать было одно удовольствие. Задрал ее майку, схватил Дрейк сзади за шею, приподнял. Не прерывая поцелуя, другой рукой помог ей освободиться от пальто и стянул майку с девчонки через голову, отпустил.
Тат упала обратно на сиденье, охнула, с удивленной улыбкой посмотрела на Криса.
– Нам не обязательно раздеваться. – Она облизнула губы.
Вертинский отрицательно мотнул головой.
– Мне нравится запах твоего тела.
Окна от частого дыхания запотели. Тат зарывалась пальцами в волосы парня, когда он губами и языком ласкал ее грудь, сжимая руками бедра. Резким движением снял с ноги Тат трусики, но мягкое кружево зацепилось за тонкий каблук на ботильонах. Крис не услышал треск ткани: в ушах гремел учащенный пульс, он лишь изумленно охнул, оторвавшись от груди девчонки, когда заметил, что ткань слишком легко оказалась в его руке.
Перевел растерянный взгляд с порванных трусиков на Дрейк, пытаясь вернуться в реальность. Татум нахмурилась, но затем притянула Вертинского за затылок к себе, шепча в губы:
– Ты отплатишь мне за них своим телом.
Крис не возражал.
Снова переместился губами на шею Дрейк, пока она ласкала языком его ушную раковину. Тело горело, как при самом сильном гриппе, мысли путались. Оба были сосредоточением чувств на языках, коже и кончиках пальцев.
Щекочущая истома внизу живота заставила Дрейк прижаться бедрами к Крису, касаясь влажными складками пресса под задравшейся футболкой. Вертинский резко выдохнул, непослушными пальцами начал быстрее расстегивать ремень и доставать из кармана брюк презерватив.
Татум нравилось, что ему не приходилось напоминать о защите, Крис сам об этом заботился. И тратился сам. На обертке она не замечала стандартного «Дюрекс» – у Криса в карманах лежало что-то неизвестное, японское и ультратонкое, потому что ощущения внутри были непередаваемыми.
– Хочешь потрогать головку члена? – Татум оторвалась от губ Криса, посмотрела ему в глаза. Вертинский недоуменно нахмурился. – Смотри. – Она языком уперлась в верхние зубы так, что нижняя уздечка между зубов выгнулась дугой. – Проведи вверх-вниз второй фалангой пальца, – попросила она ничего не понимающего Криса.
Парень облизнулся, переводя дыхание, сделал, как она просила.
И резко отдернул руку, поражаясь схожести ощущений с тем, про что она говорила. Тат захохотала, снова увлекая Криса в поцелуй. Тот выдохнул ей в губы.
– Ты невозможная. Нашла, когда шутки шутить, – покачал головой он и тут же с удовольствием выбил из Дрейк все желание юморить, введя уже настоящую головку члена в нее.
Дрейк выдохнула, распахнула глаза, тихо хныкнула, опять привыкая к чувству наполненности. Крис поцеловал ее в уголок губ, шкодливо лизнул щеку, вошел до упора, убедившись, что Тат и душой, и телом достаточно возбуждена.
Татум откинула голову назад, вдыхая запах кожаного салона. Подставила для поцелуев шею и грудь.
Крис толкнулся в ней, одной рукой прижал Тат к себе, другой придушил за горло. Дрейк тяжело застонала, сама двигая бедрами навстречу парню. Низ живота холодила массивная бляшка ремня, пальцы Криса с силой впивались в спину, его губы влажно причмокивали, когда он теребил языком сосок.
Татум водила руками по плечам парня, вскрикивала, когда он входил жестче, поднималась, без стеснения кусала Криса за плечи. Ей нравилась его кожа на вкус. Это был непередаваемый вкус желанного мужчины.
Крис в такие моменты хрипло дышал и начинал входить в нее еще жестче, громко шлепая косыми мышцами на бедрах о ее мягкую попу. Находил ее губы, прикусывал. Тат вся сжималась внутри, когда Вертинский протяжно стонал ей в рот. Парень не сдерживал эмоций, и Дрейк это нравилось.
Нравились его руки, мягкая ткань футболки, теревшаяся о соски, его губы, которые были, кажется, одновременно везде, его толчки.
Крис вошел в нее на всю длину, остановился и сделал круговое движение бедрами. Тат заскулила от удовольствия, дыхания на полноценные стоны уже не оставалось.
Кожа всего тела превратилась в сплошное нервное окончание, микс его движений, поцелуев и того, что он выделывал внутри нее, добавляя к круговым движениям восьмерку бедрами, выбивало из Татум весь дух. Голоса не хватало, голова кружилась от резких выдохов.
Подаваясь тазом ему навстречу, Тат задевала клитором лобок парня, тело начинала бить дрожь. Дрейк не выдержала, с силой укусила Криса в плечо, сжала зубами кожу и не могла отпустить – прижалась к нему бедрами так близко, как могла, и проглоченными стонами заставила Криса двигаться быстрее.
Нужную зону он задевал все чаще, хрипло дыша Тат в ухо. Пальцами Дрейк впилась в его шею и плечи, так и не смогла отпустить зубами кожу парня.
Первый раз за минуту вздохнула, откинувшись на сиденье, когда тело прострелило бурлящее внутри удовольствие, сжала бедрами торс парня, задрожала всем телом и обмякла. Крис толкнулся в ней еще несколько раз и хрипло застонал, навалившись на Дрейк сверху.
Татум дышала поверхностно, придавленная всем весом парня. Несколько минут оба приходили в себя, горячая волна оргазма распределялась равномерно по телу, оставляя в голове лишь ватное опустошение.
Испарина на лбу осталась мокрым следом на сиденье, когда Крис сел и Татум поднялась за ним следом.
Все еще тяжело дыша, надела майку, одернула юбку. Крис поднял с пола пальто. Откинул голову на подголовник, посмотрел на Тат.
Она почувствовала на себе его взгляд, обернулась через плечо. Оба рассмеялись от переизбытка эмоций, Дрейк потянулась за поцелуем.
Его губы казались самым желанным и спасительным в ее жизни. Язык Криса умело выветривал из головы Тат все мысли. Не было в такие моменты ни Виктора, ни учебы, ни друзей, ни прошлого. Не было ни-чего-го. Только харизматичный парень с горячей кожей и его фантастические губы.
Тат глубоко выдохнула, откинувшись на сиденье. В салоне было жарко и душно, окна запотели, как при включенной печке на морозе. Дрейк, протерев стекло, кинула взгляд на парковку. Увидела знакомую машину.
– Мне пора, – улыбнулась она Крису. – Дела не ждут.
– Конечно, – усмехнулся он и еще раз коротко поцеловал Дрейк, нехотя отстраняясь. – Ничего себе, – озадаченно покачал головой Вертинский, критично осматривая бордовые следы укуса на своем плече. – Тебе, похоже, нравится меня калечить.
Тат виновато закусила щеку, тихо хохотнула.
– Прости?
Она достала из сумки зеркало, поправила растрепанные волосы и осыпавшийся на щеках макияж. Крис с улыбкой снова покачал головой, уткнулся лбом в плечо Татум, вдыхая запах ее разгоряченной кожи.
– Ты помнишь, как я уходил в пятницу ночью? – Он посмотрел на ее отражение в зеркале.
– Не знаю, может, видела, а может, приснилось. Окончательно пришла в себя только утром, – почти смущенно улыбнулась она.
Исцелованные губы ловко откорректировала консилером, немного нанесла на лоб и щеки, чтобы не выглядеть такой раскрасневшейся.
– Я испугался, когда ты отключилась.
– Я отключилась?
– Ага. – Вертинский тихо рассмеялся, когда Тат снова обернулась через плечо, пораженно смотря на парня. – Сам не знал, что такое бывает.
Дрейк опять задумчиво прикусила изнутри щеку, убрала зеркало в сумку, пригладила волосы.
– Кто еще кого калечить любит, – хмыкнула она себе под нос.