– Боже… – обреченно застонал Крис. Сделал шаг к Дрейк, взял пальцами ее за подбородок, коротко чмокнул в губы и направился к двери, надевая пальто. – Не мог найти девчонку попроще? – тихо возмущался он себе под нос. – Которая просто радуется новому телефону! Да, такой будет либо за тридцать, либо она не будет разбираться в живописи, ну и что? Я слабоумный. – Он недовольно поджал губы и захлопнул за собой дверь под удивленный взгляд Татум.
Дрейк начала отвечать на его сообщения. Это радовало. Сказала, что ушла с последних пар, написала адрес, по которому ее нужно было забрать. Район Черной речки встретил его хмурой погодой и моросью, недостаточной для того, чтобы дворники не скрипели по сухому стеклу.
В назначенное время он ждал ее, припарковавшись недалеко от перекрестка у гимназии. Учеников не было, занятия у школьников закончились. Крис хотел покурить, но машину пропитывать запахом табака не хотелось, а морось казалась слишком мерзкой.
Через несколько минут у выхода гимназии показалась Дрейк. Она не была в хорошем расположении духа. Она была зла и отчаянно кричала на парня, которого он видел пару недель назад на парковке. «Тойота камри».
Крис наблюдал за бурной перепалкой сквозь стекло. Дернулся, когда парень залепил Дрейк вялую, но пощечину. Выскочил из машины, намереваясь прийти к Тат на помощь, но, очевидно, она была не из тех, кто ждал подмоги.
– Говна ты кусок! – взъярилась Дрейк и пнула подошвой ботинка парня в живот. Тот от неожиданности запутался в собственных ногах, колени подогнулись, он перекатом завалился на мокрый асфальт спиной. – Сука! Не пытайся, я от тебя не отстану и ничего тебе не прощу. На гребаных тормозах спускать это не буду! – кричала она на лежащего парня. – Стану твоим ночным кошмаром. Придурок!
Она выплюнула последнее слово парню в лицо и, оглядевшись, заметила Криса. Парень стоял у машины, не зная, как себя вести. Тат, вдавливая подошвы ботинок в асфальт, приближалась к Вертинскому.
Буркнула злое «привет», села на переднее сиденье. Крис внимательно оглядел поднимающегося с асфальта парня, который даже не смотрел в их сторону.
Сел за руль. Подумал, что мужику повезло, что сегодня Дрейк не была в своих излюбленных каблуках: тот отделался грязью на куртке и неприятными ощущениями, а не проколотой печенью.
Отдышавшись, Тат покачала головой.
– Прости, сегодня без перепихона. Мне тоже испортили настрой. – Крис поморщился от резких слов девчонки. Она подняла на него тяжелый, темный взгляд и виновато поджала губы. Могла ничего не пояснять, просто воспользоваться им как водителем, но Дрейк облизала губы и захотела объясниться. – Я с Глебом… хожу на встречи «АН»… и сегодня он сорвался, пришел прямо на встречу под кайфом, а это запрещено. И я, дура, не поняла ничего сначала, только когда после увидела его зрачки. Сука, ну и дебил. – Она раздраженно прикрыла глаза, продолжила: – Придется связываться с его родителями, насильно отправлять его в рехаб. Двадцать восемь лет парню, а мозга – с кроличью какашку. Но я не дам ему в этом сгнить, пусть хоть сколько строит из себя говнюка и отталкивает меня. Не позволю, – твердо заявила она, вбивая гвоздь обещаний в конец фразы.
Объяснялась она, похоже, не перед Крисом. Просто рефлексировала вслух. Молчание было тягостным, но ничего на ум ему больше не пришло, чтобы оборвать тишину.
– Не думаешь, что это его выбор? Сама сказала, двадцать восемь лет… – Ее откровение больно резануло по сердцу.
Татум перевела на него острый взгляд, впечатала уверенно:
– Нет. Это не выбор. – Она не сомневалась. – Самоубийство – это не выбор. Это следствие проблемы, но не выбор. Суицидников помещают в психушку и отправляют на психотерапию, а не дают закончить начатое.
Она мотнула головой, снова глубоко вздохнула. Крис внимательно посмотрел на девчонку. Еще одна завеса ее сознания приоткрылась для него. Болезненно близкая тема грызла червоточину.
– Алкоголь и сигареты тоже, считай, наркотик, – протянул он.
– Это травля. Не самоубийство, – без раздумий отмахнулась Татум. – Мы травим себя и сахаром, и кофеином, и сигаретами, но можем с этим жить. Алкоголиков, когда это превращается в самоубийство, тоже не спрашивают, хотят ли они продолжать. Н… наркотики – не выбор, и человек не может себя осознать в этот момент. Ни один здоровый человек не выберет этот путь, следствие проблемы нельзя пускать на самотек. Знаешь, мне плевать. – Она прямо посмотрела на парня. В ее глазах он видел тоску и боль. – Может, я не права, но я так не считаю. Мне плевать на то, чего он хочет, но я так его не оставлю, я сделаю все, даже если придется его связать у себя в комнате, чтобы он слез. Все. Я сделаю все… – Голос Дрейк на окончании фразы иссяк, как иссякли ее силы.
В глазах закипели слезы: Крис почувствовал, как окунается в их общую боль. Но Дрейк не стала рефлексировать. Распахнула дверь и, выйдя из машины, зашагала по тротуару. Крис вышел за ней.
– Эй, Дрейк, вернись, я отвезу тебя.
– Не надо, – не смотря на парня, отмахнулась она. – Поеду на метро.
– Да ладно, я могу побыть рядом, просто погово…
– Нет. – Она развернулась, стеклянными от слез глазами посмотрела на Вертинского болезненно упрямо. – Не нужно быть рядом, я должна… не должна опираться на тебя. Сегодня ты меня поддержишь, а завтра? А если Глеб сорвется еще раз? Нет. Встретимся в универе, я тебе напишу. – Из последних сил она заставила его остаться на месте.
Удаляющаяся фигура Тат пробивала осколком прошлого в сердце. Он понимал, о чем она говорила. И не посмел перечить.
Дурак.
Через два дня Крис попросил Татум приехать в клуб. День занятий Дрейк пропустила, сегодня он мельком видел ее в коридоре. Она над чем-то смеялась, разговаривая с сестрой, и вроде отошла от инцидента с сорвавшимся другом.
Крис хотел не писать Татум еще несколько дней, самому разобраться с навалившимися проблемами и дать время ей, но Ванька написал после пар про парней Якудз, которых видел в количестве семи человек у входа в универ, и Крису пришлось уйти с занятий раньше.
Те, очевидно, были недовольны выходкой Примусов в начале учебного года, желали выбить из парней компенсацию за утопленный фургон или просто подраться – в махаче диалогов не велось.
Крепко получив по затылку и челюсти, Вертинский крикнул парням, что пора заканчивать. Травмы у всех были равносильными, с иссякшими силами без победителей и проигравших парни разбрелись в разные стороны.
Клуб еще был закрыт, но отец был дома, и Крис не хотел перед ним светить своим видом побитой собаки. Когда он прикладывал лед в пустой ВИП-зоне, почему-то захотелось написать Дрейк. Хороший секс успокоил бы нервы. Или его слишком сильно ударили по голове.
– Это Макаров? – Она зашла за штору через полчаса, приковав взгляд Криса к разрезу на юбке.
Кивнула на пистолет в чехле на столе, села рядом с Вертинским. Крис отнял лед от лица, тихо хмыкнул.
– Ты еще и в оружии разбираешься?
– Что? Нет, – Татум засмеялась, – я просто два раза пересмотрела «След».
Вертинский улыбнулся. Становилось теплее, когда она так на него смотрела. Без сочувствия, но с участием.
– Я им не пользуюсь, он тут в сейфе лежит. – Он кивком указал на оружие. Хотел переложить в сумку, но в мутном от последствий удара сознании время текло необычно, он даже не понял, сколько ждал Тат. – Завтра разрешение продлить нужно.
– Хорошо. – Она скупо улыбнулась.
Оглядела наливающийся синяк на подбородке парня сосредоточенным взглядом, откинулась на спинку дивана.
Только сейчас Крис подумал, как глупо было ее звать именно сегодня, после драки. Он выглядел либо идиотом, либо хвастуном, светя пистолетом и синяками. Он правда оружием ни разу не пользовался и не собирался, но таким образом показывать свою «крутость» не хотел.
Однако Татум молчала.
– Не спросишь, что случилось?
Вертинский мысленно прописал себе леща. Опять делал то, от чего бесился: не был равнодушен к ее равнодушию.
Татум посмотрела на парня, чуть вскинула брови.
– А ты хочешь рассказать?
Крис осекся.
– …Нет…
Тат улыбнулась. Будто понимала больше.
– Тогда зачем спрашивать. – Она пожала плечами. – Поехали ко мне, всех до утра субботы не будет.
Крис с усмешкой покачал головой, но согласился.
Дорога до дома Дрейк заняла больше времени, чем в прошлый раз: они попали в вечерний час пик. Татум дремала, откинувшись на сиденье, Крис вяло наблюдал за дорогой. Состояние было каким-то мутным, в сознании путались мысли.
Он думал, Якудзы не будут держать обиду так долго, что все закончится на том, когда парни ему сообщили, что уже встречались в парке для забива.
В голове не вязались события: основная проблема была в том, что причины выяснить было невозможно. Ублюдок Виктор не любил разговаривать, как и его парни, – приходилось угадывать мотивы по тому, были у парней с собой обломки труб или нет. В последнем случае им хотелось размять кости и побеситься, в первом – что-то доказать.
Татум захлопнула дверь квартиры, Крис со стоном привалился затылком к стене. Дрейк внимательно посмотрела на парня, прищурилась, понимающе улыбнулась.
– Я никакой, – подтвердил ее догадку Вертинский, тяжело вздохнул. – Ты сказала, дома никого до субботы не будет… Я останусь? – Он посмотрел на Тат. – Отец завтра уедет, а я не хочу волновать его этим. – Он вяло указал на синяк на лице.
– Оставайся, – тихо усмехнулась Дрейк, видя потерянное состояние парня. Он не был вымотан, но точно был не в форме. – Только закажи еду, готовить я не буду.
Крис рассмеялся, стягивая пальто.
За ужином на диване они не разговаривали: Татум сосредоточенно конспектировала лекцию по мировой художественной культуре, Вертинский созванивался по «Зуму» с юристами и закрывал вопросы по проекту.
Тишина между ними не напрягала: с Татум ему было комфортно молчать. Только засыпая, Вертинский неожиданно для самого себя удивился, почему не написал Марку и не остался у него или в отеле, как это обычно делал. Просто уставшее за последнее время сознание выбрало знакомый путь. Сообщение было отправлено Татум.