Но Крис был серьезен.
– В это так трудно поверить? – ухмыльнулся он, садясь напротив. В этот раз «ожидание – реальность» были повернуты к нему приятной стороной. – Я гожусь не только на должность сомелье и тест-драйв новых клубов, – улыбнулся Вертинский-младший, искренне довольный реакцией отца.
Этот бизнес-план он составлял несколько месяцев, привлекая для консультаций знакомых юристов и тщательно прорабатывая каждую деталь сложной многоходовки.
Момент обновления настал. Амбиции не позволяли Крису остановиться на достигнутом: ему было просто жизненно необходимо начать покорять новые вершины, попробовать себя на более серьезном поприще – в крупном бизнесе.
Йованна была права. Азарт в крови не дал этой мысли разозлить Криса.
– Не ожидал от тебя, если честно, – улыбнулся в ответ Матвей Степанович, еще раз проглядывая бизнес-план. – Ты проделал большую работу, – протянул он, снимая очки для чтения.
Посмотрел на сына.
В их случае ребенок точно превзошел своих родителей: Матвей Степанович в который раз поразился тому, как Крис отличался от него самого. В свои двадцать четыре Крис знал три языка, легко общаясь с иностранными инвесторами; являлся прекрасным оратором, чем нередко пользовался для соблазнения наивных и не очень девушек; имел прозорливый ум.
Крис был цепким, незаурядным парнем, нередко заводящим в тупик в споре своих оппонентов, которые по совместительству являлись друзьями Вертинского-старшего. Они изумлялись, как у разгильдяя Матвея Степановича, которого они знали, вырос будущий, несомненно, лидер.
У этой медали, правда, для Вертинского-старшего была и другая сторона: помимо того, что Криса интересовало все новое, ему так же быстро это могло наскучить. Кристиян скакал по верхам и не задумывался о последствиях, был вспыльчив и импульсивен, редко отвечал за свои поступки и плевать хотел на правила.
Хотя чему удивляться – Матвей Степанович после ухода жены к сыну не лез. Не хотел тревожить. И предоставил ребенка самому себе. Поэтому мужчина удивился, когда Крис ворвался вечером к нему в кабинет и кинул на стол готовый стартап для начала своего дела.
– И ты хочешь узнать мое профессиональное мнение? – поднял брови Матвей Степанович.
Крис посмотрел на отца с прищуром, ухмыльнулся уголком губ.
– Разумеется.
Обвел взглядом кабинет.
Ему нравилось здесь играть в детстве. Темные дубовые стены, шоколадного цвета шторы и странная картина над диваном с сюжетом Средневековья дарили ощущения сказочности, покоя, уюта.
В детстве Крис верил, что правильные решения для дел к папе приходят именно здесь, в магической атмосфере работы. Отец часто засиживался допоздна, проверяя бумаги перед очередной сделкой, а непослушный Крис, вместо того чтобы спать, из коридора наблюдал за отцом. Записывал что-то в блокнот, потом объясняя плюшевому медведю, что тот не может выиграть тендер, потому что, черт побери, не умеет рисковать.
А потом приходила мама, которая несла Матвею Степановичу очередную чашку кофе, и замечала маленького Криса, сидящего под дверью. Они с отцом по-доброму улыбались, вместе садились на диван, где мама им рассказывала сказку «про одного маленького мальчика», после чего Крис просыпался утром уже в своей постели.
Он думал, когда вырастет, у него тоже будет такой клевый рабочий кабинет и такая же красивая жена, которая будет по ночам приносить ему какао (давайте честно: кофе – гадость несусветная).
Но сказка рассыпалась, когда Крису было одиннадцать, а приоритеты остались прежними, разве что вместо какао у него в комнате теперь всегда находился виски, а вместо очаровательной особы – их разнообразие. Это ли не счастье?
– Мое профессиональное мнение – это слишком рискованно. Игра не стоит свеч. – Матвей Степанович откинулся на спинку кресла, сложил руки на животе.
Как он и предполагал, Крис еще не готов перенять семейное дело: слишком импульсивен и горяч, не думает о последствиях.
– Да? – Крис не изменился в лице, лишь загадочнее улыбнулся.
– Да, – развел руками Вертинский-старший. – Ты же понимаешь, что заход в этот проект ситуативный? Здесь слишком много завязано на курсе доллара, ситуации в стране. Это не то дело, на проработку которого можно потратить несколько лет.
– Думаешь, я пришел бы к тебе, не учтя все риски? – Вертинский-младший вскинул бровь.
Встал с кресла, направляясь к тумбе с выдержанным коньяком. Знал, что насторожит отца.
– Прямо-таки и кадастровые? – снисходительно улыбнулся Матвей Степанович.
– Прямо-таки и кадастровые, – передразнил его Крис. – Будто у тебя бумаги по межеванию хранятся в особом сейфе, – иронично произнес Вертинский, наливая алкоголь в два стакана. – Это было нетрудно, – пожал плечами он, отдал бокал отцу, садясь на край стола.
– Ах ты, маленький говнюк! – Матвей Степанович залился смехом, сделал глоток терпкой жидкости. – Вот это уже по-нашему. – Вертинский-старший подался вперед, посмотрел на Криса пристально. – Если ты действительно готов, то бери свои бумажки. – Он отсалютовал стаканом сыну, осушил его залпом. – Устрою в пятницу встречу с инвесторами, – улыбнулся он, пожал руку Кристияну.
– Надеюсь, ты понимаешь, – сымитировал он проникновенный тон отца с ноткой снисхождения, – что насколько проект рискованный, настолько же он и прибыльный. Ты хоть представляешь итоговые цифры?
– Да, в бизнес-плане ты это выделил жирным шрифтом, – будто смотрясь в свое молодое отражение, сдаваясь окончательно, кивнул Матвей Степанович.
Крис добился своего. Отец не только устроит встречу – он сам поверил в проект.
– А раз я не с улицы пойду обивать чужие пороги и искать подрядчиков на строительство, значит…
Крис старался держать себя в узде, быть невозмутимым, но его распирало от радости и гордости.
– Риски снижаются, – согласился Вертинский-старший, приобнял сына. – Но все будет зависеть только от тебя: уговоришь ли, объяснишь ли, справишься ли – я буду только наблюдателем, – наставлял Матвей Степанович.
– Я не подведу, – улыбнулся Крис, собирая со стола бумаги. – Значит, шлюх не вызывать? – кинул он, выходя из кабинета.
– Крис! – наигранно строго крикнул отец, а Вертинский-младший только зашелся озорным хохотом.
– Ладно, ладно, понял, – улыбнулся он. – Твои партнеры предпочитают мальчиков? Не проблема. – Крис успел спрятаться за дверью, когда в дерево ударилось что-то тяжелое, а из кабинета послышались возмущения отца вперемешку со смехом.
Крис оттянул галстук на шее – волнение клокотало в глотке.
Он выдохнул, сосредоточился. Вдохнул запах кожаной обивки кресел. Внутренним состоянием начал сжимать пружину настроя: цифры важны. Но это лишь половина дела. Доверяют свои деньги люди личности. Человеку, на которого могут положиться, чей подход и взгляды на жизнь резонируют с их.
В эзотерику не верят лишь владельцы малого бизнеса – с оборотами до ста миллионов в год. Дальше – от ста и от миллиарда, настоящие акулы только и делают, что прислушиваются к внутреннему чутью.
Крис среди этого рос. Несмотря на то, что отец пока не подтягивал его за собой в крупное дело, Вертинский все юность и детство общался со строительными магнатами, депутатами и судьями. Чаще – на торжествах, семейных ужинах и праздниках, но нередко видел тех и за переговорами.
Те, кто смог своими руками построить империю, достичь настоящего влияния, никогда не опирались только на материальный мир. Не отрицали существование энергетики, не отбрыкивались от гороскопов. Крис видел, как Раков, один из инвесторов, к которым их с отцом мчал «майбах», подписал договор о слиянии двух компаний только после того, как прислонил бумаги к животу.
И делал это каждый раз. Если чувствовал от бумаг тепло – знал, что все пройдет гладко. Бред? Можно клеймить так необъяснимые вещи сколько угодно, глядя на заключение сделки на несколько миллиардов рублей через окно ресторана, стоя в слякоти снаружи. А можно прикладывать бумаги к животу и расширять бизнес каждый год на триста сорок процентов. Каждый выбирает сам.
Крис знал, как важны настрой и внутреннее состояние. Такие люди, как его сегодняшние «судьи», считывают это на раз-два.
Вертинский специально отключил телефон на два дня, выспался, плотно поел. Даже сделал медитацию для успокоения ума. Электромагнитные вибрации, излучаемые мозгом, тоже не были шуткой: если бы Крис нервничал на встрече, даже при самой гениальной актерской игре все провалилось бы.
Небеса не рухнут на землю за горизонтом, но спонсирования проекта ему не видать.
Крис глубоко вдохнул, выдохнул. Он был готов.
Включил телефон.
Очень, сука, зря.
Клеймом растерянного настроя горело сообщение от Марка:
«Айтишники в восторге от вечеринки, хотели подписать договор в пьяном умате прямо там. Но есть проблема – они спрашивали, не могу ли я “достать чего”. Надо бы обговорить с ними нашу политику».
Машину качнуло на колее, а Криса будто вынесло за борта, оставив лежать на проспекте в грязной луже.
Он так был озадачен разговором с матерью и подготовкой к представлению бизнес-плана отцу, что совсем не подготовился к встрече с ребятами. Вообще. Самонадеянно решил, что короткого резюме Марка в одну фразу будет достаточно. Он ничего о них не знал. Даже имен вроде бы не спросил.
Кретин.
Об инвесторах, к которым ехал на встречу, Вертинский знал все. Какие блюда едят, какие фильмы сморят, у кого гарем любовниц, а кто верен своей жене со школьных времен, как преданный пес.
Это могло стать проблемой. Неважно, сидят ли парни плотно на наркоте или хотели попробовать впервые в жизни, – тема была неприемлемой для Криса и его окружения. Эту политику установил он сам. Для себя и всех, с кем общается. Еще три года назад.
Пружина внутри ослабла, Крис поник, разозлился.
Выдохнул. Это не конец света. Очень неприятная ситуация, выяснение которой займет время, но не критично. И не сейчас. Сейчас главное – с поднятой головой войти в новый этап.