В груди словно была дыра, сквозь которую гулял ветер, щекоча внутренности. Эфемерно и очень-очень странно.
– Что ты делаешь? – Крис выгнул бровь, кивая на странные манипуляции Дрейк рядом с его шеей.
– Не знаю. Я же говорила, что не умею завязывать галстуки, – улыбнулась Тат, – но в фильмах это выглядит круто. – Она легкомысленно пожала плечами, развернулась и направилась к выходу, оставляя Вертинского осмысливать ее… ее в который раз.
Крис хрипло засмеялся, покачал головой, у порога остановил ее, взяв за руку.
– Дрейк… – Ему важно было это сказать для очистки совести. Спросить. – Почему ты сразу меня не остановила вчера? Я вел себя отвратительно. – Тат вздрогнула, смотря парню в глаза. «Потому что я заслужила» горело на языке. – Ты не заслужила такого. – Она проглотила удивление. Он говорил о другом, но попал в цель. – Прости меня.
Татум судорожно выдохнула, утопая в собственных мыслях. Улыбнулась, сбросила наваждение.
– Хватит распускать сопли, пошли.
Она улыбнулась чуть смущенно, поспешив на выход. Крис хмыкнул и вышел вслед за Дрейк.
– Ты уверена? – Крис недоверчиво покосился на Татум, выкручивая руль вправо.
– А что в этом такого? – недоумевала Дрейк. – Я хочу есть, а твой вариант – просто пафосная и неэффективная херня. У нас есть еще час, так что давай, уважай желания своей девушки. – Тат сделала ударение на последнем слове, ехидно хихикнув.
– То есть я правильно понимаю, что в «Царе» невкусно, дорого, неуютно и банально, а в «Макдаке» с его говнофудом – в самый раз? – Крис кинул на Тат полный скепсиса взгляд и посмотрел на часы еще раз.
Думал, что уговаривание Дрейк на авантюру и ее сборы займут значительно больше времени – до начала вечера оставался час с лишним, а последний раз он ел утром. Вернее, не ел: кому-то было лень готовить.
– Еще в «Царе» жутко медленно, – добавила Дрейк со знанием дела.
– Ах, ну да. Как я мог забыть. – Крис наигранно хлопнул себя по лбу, но вбил в навигаторе путь до «Мака».
Они доехали до ближайшего ресторана быстрого питания за десять минут. Крис припарковался, открыл дверь со стороны Тат, как истинный джентльмен.
– Черт, почему нас никто не снимает? Мы выглядим очень эпично. – Крис только ухмыльнулся в ответ на слова Дрейк.
Она была права: он в смокинге, она в красном вечернем платье – парочка при параде поздно вечером заходит в «Макдональдс». Картина маслом.
Работники, скрывая недоумение, лишь приветливо улыбнулись.
– Будьте добры: латте, большую картошку, наггетсы и сырный соус. – Дрейк вытирала слюнки, смотря на красочное меню: это был и ее первый прием пищи за день.
– Я заплачу. – Крис пресек попытку Дрейк заплатить за заказ еще до того, как она потянулась к клатчу, – выудил из кармана брюк смятые купюры. Пароль от карточки так и не нашел.
– Только не думай, что я тебе после этого отдамся, – прошептала Тат ему на ухо, поливая свои слова густым соусом иронии.
– Уже, детка. И немного продешевила: я тебе тогда даже выпить не налил, а тут целая картошка. – Вертинский отбил подачу хлестким сарказмом, с удовольствием наблюдая за тем, как бегают мурашки по шее Дрейк от его жаркого шепота.
– Один-ноль. – Спрятав смущение, Тат забрала заказ.
Они уселись за столик возле окна. Крис смотрел, как с кропотливой педантичностью Татум высыпала в кофе четыре пакетика сахара и слизала остатки соуса с крышечки из фольги.
– Все-таки сдалась и поняла, что айфон удобнее? – хмыкнул Крис, кивая на подаренный им телефон, лежавший на столе.
– Нет, просто свой потеряла, – отмахнулась Дрейк, с удовольствием причмокивая картошкой.
Крис наблюдал и еле заметно улыбался: Дрейк с таким увлечением была занята едой.
– Как ты это ешь? Это вообще законно? – Вертинский кивнул на латте и картошку, которую Тат запивала горячим напитком.
– Очень вкусно, между прочим. Картошка с крупинками соли тает на твоем языке, резко сменяясь горячим, сладким кофе, что создает невероятный вкусовой диссонанс и эйфорию. – Тат мечтательно прикрыла глаза, отправляя в рот очередную палочку фри.
Крис недоверчиво поднял бровь, но не выдержал и отобрал у Дрейк картонный стакан. Сделал глоток, закусил картошкой.
– Ладно, это не отвратительно, – нехотя признался Вертинский, – но ты все равно странная. – Он поморщился, пытаясь скрыть улыбку, но Дрейк только хихикнула, открывая коробку с курицей.
– Бывает, – с набитым ртом проговорила она, Крис с отвращением махнул рукой.
– Ты очаровательна, – саркастично подметил он, кидая в Тат салфетку.
– Не могу сказать о тебе того же, Вертинский. – Дрейк поймала салфетку, кривляясь в ответ парню: картинно облизнула пальцы, испачканные соусом.
Крис наклонился вперед, встретился с Дрейк взглядом.
– Тогда сделай как я, – с придыханием произнес он. – Соври.
Тат не сразу поняла, что произошло, но затем залилась смехом, кидаясь в парня картошкой.
– Ну ты и засранец, Вертинский! – Она смеялась громко, обращая на себя внимание парочки посетителей и персонала.
– Пойдем, пока нас не выгнали, – улыбнулся Крис, утягивая Татум на улицу.
Снаружи стояло безветрие, чистое небо сияло вкраплениями маленьких звезд-сигарет. Изо рта обоих вырывался пар. Вертинский смотрел на улыбающуюся Дрейк и думал, что, может быть, все и выгорит.
– Ладно, – выдохнула Тат. Посмотрела на Криса обнадеживающе. – Поехали, порвем эту ночь.
Глава 12. Пипец: Начало
– О господи, у тебя есть грудь! – картинно удивился Крис. Тат расправила плечи, выходя из машины. – Вот если бы ты меньше сутулилась…
– Завали, а? Говоришь как моя мать, – фыркнула Татум, поправляя подол платья.
– Заставь меня. – Крису метание картошки подняло настроение – от жуткого нервяка он перешел к заигрываниям.
– Заставлю, только вот думаю как – кулаком в зубы или сесть тебе на лицо?
– У тебя будет время на все, если не провалится сегодняшний план. – Вертинский взял Дрейк под руку перед входом в здание.
Швейцар открыл им дверь. Дрейк старалась не задирать голову, рассматривая лепнину на потолках и зеркальные стены вдоль всего холла. Возле лестницы и стоящего рядом эскалатора висела большая табличка, на которой каллиграфическим шрифтом было выведено: «Благотворительный вечер “Обнаженные сердца”».
Дрейк хмыкнула неуместной пошлой шутке у себя в голове, оттащила Вертинского от лифта.
– Поедем на эскалаторе, – пробурчала она, поправляя платье.
– Почему? – удивился Крис. – Нам на третий этаж, но все же. – Он скривился, но встал на движущуюся дорожку рядом с Тат.
– Потому что, когда ломается эскалатор, – пояснила Дрейк, – он превращается в обычную лестницу. А когда ломается лифт, он превращается в вертикальный гроб.
– Ты чокнутая.
– Бывает, – хмыкнула она, перебирая пальцами по поручню.
Дрейк вошла в зал под руку с Вертинским, в нос сразу ударил плотный, сладкий аромат роз, которыми по периметру был декорирован зал. Сверкающие большие люстры с хрустальными вставками, позолота зеркал, небольшая сцена в углублении зала с музыкантами и медленный джаз пропечатывали в подкорке Дрейк только одно слово – шик.
Тат оглядывала гостей в коктейльных платьях и смокингах, официантов, разносящих бокалы с шампанским, – думала, что обязательно где-нибудь весьма некрасиво навернется.
Крис смотрел на опешившую Татум с легкой улыбкой и сразу повел в сторону, читая безмолвную мольбу на губах Дрейк: бар.
– Мартини с водкой, – улыбнулась Тат заметившему их бармену. – Взболтать, но не смешивать, – небрежно кинула она, опираясь локтями на стойку.
– Любишь мартини? – ухмыльнулся Вертинский.
– Ненавижу, – призналась Тат, – но, черт, я всегда мечтала пафосно произнести эту фразу, – хохотнула Дрейк и еще раз обвела взглядом зал. – У тебя есть история нашего знакомства? – обратилась она к Крису, одернув себя, чтобы не сколупывать лак с ногтей.
– Дерьмо.
Он был так сосредоточен на уговаривании Тат на авантюру, что совсем не продумал дальнейший план. Чертовы девушки, от них одни неприятности, и это при том, что у него таковая появилась всего час назад.
– Ничего, на ходу придумаем, – беспечно бросила Дрейк, забирая со стойки бокал. – А вроде нормально, – причмокнула Татум. – А, нет, показалось. Гадость просто, – поморщилась она, ставя бокал обратно на стойку. – Ну что, с кого начнем наше великое проповедование лжи? – Она взяла Криса под руку.
– Думаю, с Людмилы Аркадьевны и ее говнюка-мужа, – скривился Вертинский. – Будут нашей разминкой.
– Мне нравится, – коварно улыбнулась Дрейк и схватила с подноса бокал с шампанским. – Вот это я понимаю – алкоголь! – Она прикрыла в блаженстве глаза, отпивая глоток шипящего напитка.
Вертинский оглянулся на Татум, довольный ее расслабленностью: казалось, она чувствовала себя комфортно. Дрейк держалась уверенно в своем обтягивающем платье в пол, здоровалась с незнакомыми людьми, дарила всем и каждому обаятельную улыбку.
«Может, и не облажался», – подумал Крис, подавая Татум локоть.
«Хочу жрать», – думала Тат, ставя пустой бокал на поднос.
Дрейк уяснила для себя четко и ясно: если ты – подлая мразь, у тебя есть только два варианта выжить.
Первый – держаться стойко. Прятать свои чувства подальше в задницу, отвечать колкостями на оскорбления, корить себя за прошлое и не заслуживать любви. Такой путь поначалу выбирают все, кто разочаровался в себе и людях, ведь строить из себя холодную стерву в тысячу раз легче, чем быть дружелюбной.
Татум от себя тошнило: только недавно она сдерживала слезы, панику, была неприступной и дерзкой на приеме у того же психолога, и ей стыдно. Показушное «да, я сука, меня ничего не возьмет, но на самом деле я ночью плачу в подушку из-за страхов прошлого»; по такому человеку сразу видно, что слабостей у него немерено.
Люди не каменные, у каждого есть то, чем он дорожит, а картинная холодность только подтверждает это – человек не может постоянно вести себя сдержанно, значит, притворяется, а значит, можно докопаться до правды.