С некоторыми легче, с некоторыми сложнее, но все же можно. История нас научила одному: убить можно любого.
Не показывать эмоции, просчитывать ходы, не отходить от плана – работает. Но не всегда и не со всеми. Продержаться так долго нельзя.
Татум поняла, что есть другой путь – более простой. И для того, чтобы все получалось, нужно сделать только одно: расслабиться. Даже если «тьма», как пафосно любит выражаться доктор Старицкий, поглощает тебя, первый путь – запереть ее внутри подсознания, отталкивать, бороться с ней. Другой – принять и не сопротивляться.
Дрейк расслабилась. Если раньше к ней подходила какая-нибудь дева и кидала в лицо: «Ну ты и шлюха, Дрейк», Татум сжимала кулаки, приторно улыбалась и отвечала что-то вроде: «Хочешь взять пару уроков? Первое занятие бесплатно», подмигивала и прикуривала сигарету.
Теперь на то же высказывание она поднимает удивленно брови: «И?» Собеседница стоит в ступоре, а Тат искренне улыбается. «А, извини, ты про это. Хочешь?» – и протягивает кусочек бутерброда. Не заморачивается. Потом она придет домой и снова вскроет ржавым ножом собственную душу, но держаться ради других не обязательно.
Одна из миллиона косвенных причин новой философии – Вертинский. Последние три года мало кто так долго задерживался в ее жизни. Дрейк решила, что парень не стоит ее усилий казаться кем-то другим, не играла ради него – ей было плевать на мнение Криса, и она оставалась самой собой. Со временем это вошло в привычку.
Поэтому сейчас Дрейк допивала уже второй бокал шампанского и смеялась над пессимистичным бурчанием Вертинского, который никак не мог найти в толпе Людмилу Аркадьевну.
– Кристиян, мальчик мой! – Тат вовремя увернулась от ураганных объятий массивной женщины. Заметила его неприязнь к произношению полного имени.
Вертинский старался не морщиться, когда Людмила Аркадьевна целовала его три раза в щеки, – мягко отстранился, фальшиво улыбнулся.
– Здравствуйте, Людмила Аркадьевна! – Он пожал руку женщине и подошедшему мужчине. – Позвольте представить вам Татум. – Он не акцентировал внимание на статусе Дрейк – Тат поняла, что это не самая приятная компания, в которой не следует распространяться о личном.
– Ох, очень рада познакомиться! – Людмила Аркадьевна схватила за руку Дрейк и приветливо потрясла ее в рукопожатии, от чего бисерные нити на ее черном платье заболтались в разные стороны, гипнотизируя Тат. За дружелюбием во взгляде женщины проскользнули любопытство и настороженность. Конечно, Дрейк не из их круга. А пришла с золотым мальчиком под руку. – Необычное имя! Американское?
Татум улыбнулась, усилием воли заставляя глазные яблоки не закатываться.
– Нет, как ни странно, это русская фамилия с вьетнамскими корнями – фигурировала в летописях Тверской области тысяча пятисотых годов, – на одном дыхании, как и Крис, проговорила заученную со временем фразу Татум. – А имя родители придумали необычное, чтобы соответствовало, – улыбнулась она. Про отчество не упомянула. Тут родители просчитались. Будь она хоть Изабеллой, «Ивановна» портило бы картинку все равно. – И мне приятно познакомиться.
Татум встала рядом с Вертинским, неосознанно царапая ногтями его ладонь.
– Очень интересно! – охнула женщина и обратилась к парню: – Как дела в университете, Кристиян? Как отец, как мать? – Людмила Аркадьевна улыбалась, а внимание Тат привлекли сжатые кулаки Криса и вздувшаяся венка на шее.
Он так был напряжен, только когда кончал.
«Сомневаюсь, что сейчас тот случай», – думала Дрейк, большим пальцем успокаивающе поглаживая Криса по руке.
– Все замечательно, спасибо, что спросили. – Вертинский резко расслабил руки и обворожительно улыбнулся.
«Надо поучиться у него актерскому мастерству».
– А как у вас дела, как Инна? – продолжил спектакль Крис.
Женщина хрипло засмеялась, взяла под руку мужа, до этого стоявшего молчаливо.
Татум улыбнулась собеседникам и мягко поправила галстук Криса, гладя его по плечу: Вертинский все еще был напряжен, но не показывал этого – так же стрелял глазами в сторону Людмилы Аркадьевны, делая вид, что заинтересован в разговоре.
Крис был идеален: черный смокинг отсвечивал в блеске люстр, золотые запонки на запястьях вызывали практически животное желание у Тат прикоснуться к их обладателю.
Он не был красавцем в привычном понимании: широкий рот, пухлые губы, массивные крылья носа, опущенные веки. Но его черты лица удивительно гармонировали друг с другом. А невидимое обаяние, железная осанка и статность заставляли рассматривать Криса с придыханием.
«Еще немного, и он засверкает, как в сраных “Сумерках”, от своей идеальности».
Тат хмыкнула от своей мысли.
– О, с Инночкой все отлично, мы ждем пополнения, – улыбнулась Людмила Аркадьевна, притягивая мужа ближе. – Обещают в марте. – Она недобро сверкнула глазами в сторону Криса, оставляя на губах лицемерную улыбку.
Поглаживала мужа по руке, успокаивая будто саму себя.
– Поздравляю, – улыбнулся Крис. – Встретимся позже, мне еще нужно найти отца, – извиняющимся тоном объявил Вертинский и, не дождавшись ответа, скрылся за спинами официантов, утаскивая Тат за собой.
– Что это сейчас было? – засмеялась Дрейк.
– Типичные представители класса «из грязи в князи», – усмехнулся Вертинский, успев подойти к бару и достать из-за стойки бутылку рома. – Ее дочь вышла замуж за сына владельца крупного фонда. Ну, как вышла, – скептично хмыкнул Крис, – мать ее выпихнула замуж. Теперь же Людмила Аркадьевна рада, что у нее будет внук: дочь закрепит положение замужней щедрой дамочки, но с другой стороны – наследник получит все. А с характером Людмилы Аркадьевны очень сомневаюсь, что внуки будут ее жаловать. – Он налил в стакан прозрачной жидкости, сделал глоток, покривившись. – Жалко девчонку – интересная была. Только мозги ей промыли будь здоров, – сухо бросил Крис.
– Ты ее знал? – поинтересовалась Дрейк, отнимая у Вертинского стакан.
Выпила залпом. Напиток с вкусовым диапазоном от голимого сахара до бронебойного спирта прожег огнем глотку и пищевод, пока не достиг желудка. Татум закашлялась.
– Переспал с ней на одном из таких вечеров. А тебе пока хватит. – Крис бесцеремонно отнял у Дрейк стакан, попросил у бармена воды. – Это была только разминка. Ты мне нужна в сознании.
– Может, она залетела от тебя, поэтому Людмила Аркадьевна тебя так взглядом прожигала?
Глава 13. Харизматичное зло
– Или ты просто гребаный обкуренный Шерлок, – закатил глаза Крис. – Она не могла забеременеть, если ты об этом. – Он отвернулся от барной стойки, выискивая в ряженой толпе отца.
– Ну, знаешь, презервативы эффективны только на девяносто пять процентов, – протянула Дрейк, отколупывая кусочки кожи от ремешка наручных часов.
«Да, пора бы уже обновить гардероб».
– О, спасибо за такую важную информацию, но можешь не беспокоиться – я не тупица. Она ублажала меня только орально. – Вертинский отдернул руку Тат: его девушка не должна страдать неврозом.
Он давно заметил за Дрейк маленькие странности: она считает ступеньки, бесится, если Крис складывает полотенца в ванной «не в том» порядке, и ее руки постоянно чем-то заняты. У каждого свои скелеты в шкафу, но, в отличие от «пунктиков» Дрейк, у него бы набралось на три кладбища.
– В самом деле? – Она недовольно нахмурилась, но оставила часы в покое и сложила руки на груди.
– В самом деле – не беспокойся обо мне или в самом деле – я не тупица? – прищурился Вертинский, небрежно поправляя складки платья на бедре Дрейк.
«Чисто от скуки».
– Разумеется, второе. – Татум поежилась от его прикосновений – неприятно.
«Приятно, черт возьми».
Заметив в толпе отца, Крис потянул Тат за собой, прикидывая, насколько она может напортачить.
– Не упоминай при отце Конан Дойля, и, может быть, мы управимся быстро, – прошептал он на ухо Тат, лавируя между людьми.
– Шутишь? Это мой любимый писатель! – Она в очередной раз нахмурилась, но он лишь дернул ее за руку сильнее и продолжил идти вперед.
– Мне плевать.
Вертинский опять напрягся, но не как в разговоре с Людмилой – по-другому. Дрейк сама начала нервничать. Отношения с родителями всегда штука сложная, разве что ты божий одуванчик, а они – прокуренные до мозга костей хиппи. И детям всегда, в любом возрасте нужно одобрение родителей.
Это записано в подкорке: не зря во всех учебниках по психологии пишут – все проблемы растут из детства. У Дрейк были прекрасные ранние годы и юность, но, видимо, ей нужно было нечто большее, чем просто нормальное воспитание. У Вертинского, очевидно, была другая проблема: отец был требовательным, а мать, судя по реакции Криса на вопрос о ней Людмилы Аркадьевны, нужно вообще ставить за скобки.
Дрейк с Вертинским подошли к компании из четырех человек. Она сразу поняла, кто из них Вертинский-старший: статный мужчина с красивой сединой в висках, серыми глазами и обаятельной улыбкой.
Тат готова была отрезать себе язык, если ошибалась в том, что в молодости он валил девчонок налево и направо: такие экземпляры встречаются один на тысячу, а в современном обществе не принято растрачивать потенциал на праведную жизнь.
Их встретили трое мужчин в смокингах и дама в синем бархатном платье, кажется, от «Диор» – Тат в этом не разбиралась, но могла бы продать сестру за такое. Ну, не сестру – собаку точно. Дрейк не следила за модой, но, черт, дорогие вещи были видны сразу и создавали о человеке совершенно иное впечатление, как бы Тат это ни отрицала, скупая дешевые кофточки за триста рублей.
Вертинский-старший заметил приближающуюся парочку раньше всех и приветливо улыбнулся. Татум казалось, он разглядывает каждый сантиметр ее лица и тела. Она поежилась под пристальным взглядом мужчины, но распрямила плечи и отпустила руку Криса: когда волнуешься, лучше полагаться только на себя, чтобы не упасть в случае потери опоры.