Взял ее за подбородок двумя пальцами, разворачивая к себе.
– Слева, возле перил – роза, – сбивчиво проговорила она, крепко сжимая пальцами его руку. – Черт, черт, мне надо… – Она подорвалась с места, но Крис остановил ее и внимательно посмотрел туда, куда она сказала.
Зал был декорирован белыми, розовыми розами, те были расположены в шахматном порядке. Вертинский заметил – у сцены одна роза упала на пол, портя тот самый порядок, что создавала композиция. Для Дрейк важен порядок, верно?
– Ты из-за этого так нервничаешь? Брось, Дрейк, – выдохнул Крис.
Он думал, что случилось действительно нечто ужасное. Но Тат смотрела на него с таким отчаянием, что ему стало еще более тревожно. Вот о таких закидонах он говорил, чтоб ее. Долбаная психопатка.
Но из микрофона снова прозвучала просьба выйти на сцену приглашенного гостя, и Крис со вздохом поднялся со стула.
Направился к сцене, где его встретили бурными овациями. Он кивал по пути знакомым и незнакомым, улыбался. Поднимаясь по ступенькам, поднял с пола розу и поставил ее на место.
Вертинский не знал, зачем сделал это, но Дрейк выглядела по-настоящему взволнованной – он решил не подливать масла в огонь. Она была такой хрупкой.
Крис улыбнулся гостям со сцены и сел за рояль, расстегивая пуговицы пиджака.
Татум проморгалась, облегченно выдохнула – это было невыносимо.
Это появилось три года назад, когда Дрейк рассыпа́лась. Не на что было опереться, психика нашла выход: сосредотачивала внимание на незначительных вещах, дающих видимость надежности. Так, она всегда носила свое удачное кольцо. Обычную серебряную полоску, но магическая выдумка говорила в моменты стрессов, что все хорошо, кольцо на ней. Поэтому, потеряв его, Дрейк оставалась одна в океане неопределенности, без внутреннего стержня и опоры. Это равнялось концу света.
Со временем к кольцу добавились браслеты, счет ступенек и уборка в комнате только по определенным дням.
Ее проверяли – это не было расстройством. В хорошие периоды Тат забывала об обсессиях. Но в последнее время стресса стало слишком много.
То, что сделал Крис, – действительно было важно.
Татум еще раз выдохнула, выпила залпом мартини, из которого Вертинский методично стащил оливки. Встала, подошла ближе к сцене, потому что – рояль?..
Крис подхватил ритм, который создавали барабанщики и трубач, – вступил со своей мелодией, мягко импровизируя.
Дрейк смотрела на него как завороженная – он играл джаз и был великолепен. Пальцы Криса с такой легкостью порхали над клавишами, что Дрейк стало не по себе: он казался ей резким и в меру жестоким, остроумным и таким вредным, но она никогда не видела его таким… свободным?
Крис растворился в моменте, ни от чего не бежал – жил, чувствуя каждый звук, каждую ноту, каждый удар барабанной палочки. У Дрейк захватило дух.
В животе, на кончиках пальцев покалывало – казалось, на сегодняшний вечер она нашла недостающий элемент пазла для счастья.
Крис наклонился корпусом к роялю, нажимая на педали. Повернулся к залу, подмигнул. Послышались восхищенные вздохи женской половины присутствующих, Дрейк улыбнулась. Ей было легко.
Ей было легко с Крисом – вот что она поняла. Она не носила с ним маски не потому, что ей было безразлично его мнение. Разговаривала с ним часами напролет не от противного в прошлом, а потому, что ей с ним было легко. Осознание этого пришло неожиданно – сердце застучало быстрее, а потом… потом в груди что-то щелкнуло.
«Че-е-ерт».
Дрейк вдохнула побольше воздуха, сглотнула ком в горле, не понимая, что с ней творится. Он что, первый остроумный, интересный, умеющий играть на рояле парень?
«Черт, да».
Крис закончил играть, зал взорвался аплодисментами. Он поклонился, спустился со сцены, подошел к Тат.
Глаза Криса сияли, губы были растянуты в искренней улыбке. Дрейк открыла рот, чтобы что-то сказать, но из груди вылетел лишь восхищенный вздох. Она приняла предложенную Крисом руку, выходя на танцпол.
– Ты был невероятен, – выдохнула она ему на ухо, когда Крис обнял ее за поясницу, кружа в медленном вальсе.
– Я знаю, – ухмыльнулся Вертинский, заправляя прядь волос ей за ухо.
«”Прямо как в фильмах”, – сказала бы она», – хмыкнул про себя Крис.
Он вел ее в танце, Татум составляла ему идеальную пару: она двигалась, чувствовала каждое его движение и умело кружилась в его руках.
Крису всегда нравились танцы: в них можно было увидеть суть человека без толстого слоя надуманных манер и замашек – так видно неуемную энергию подростков на бурных вечеринках, где они прыгают под музыку и пытаются глотнуть свободы.
Так видно зрелость, властолюбие и хорошо скрываемую хрупкость людей на подобных мероприятиях: все держат спину прямо, танцуют в такт, но хотят немного раствориться в моменте и хоть на время убежать от проблем.
Татум определенно умела танцевать – это Вертинский понял еще на первой вечеринке, где она развязно соблазняла его на танцполе. Но такой Крис ее еще не видел. Сейчас она казалась… нежной?
Нет, Дрейк была все такой же вредной, саркастичной, находчивой, умной, язвительной, все понимающей и ничего не осознающей одновременно. До гротеска честной и бессовестно врущей.
Она вся состояла из противоречий, и сейчас Вертинский видел это во всей красе. У Криса что-то щелкнуло в грудине. Тат сияла в приглушенном свете и смотрела на него по-другому.
«Слишком много выпила», – пресек свои мысли Крис и, когда заканчивалась музыка, наклонил Тат, придерживая за поясницу, как в танго.
Она заливисто засмеялась, кривляясь, сделала изящный реверанс.
– Неплохо, Вертинский. – Она отстранилась, уводя Криса с танцпола.
Он закатил глаза, но вмиг стал серьезным, когда увидел, кто к ним приближается.
– Кто это? – прошептала Тат на ухо Крису, замечая, как он напрягся.
– Заклятый друг, – тихо прорычал парень.
Натянул на лицо презрительную улыбку.
– Вертинский, какая встреча! – приторно улыбнулся молодой человек, подходя к парочке. – Не представишь нас? – Он кивнул в сторону Татум, оглядывая ее с головы до ног.
У парня были пронзительные зеленые глаза и творческий хаос вместо прически. Он улыбался обаятельно, в глазах сквозило плохо скрываемое презрение. Сильно выделяющиеся скулы добавляли ему очарования, но Татум уже давно не велась на внешность, знала – часто, чем красивее человек снаружи, тем уродливее он внутри.
– Слепенко Святослав – мой, гм, знакомый, – сухо бросил Крис, сильнее сжимая челюсти, чтобы звук крошащейся эмали перебил зуд в кулаках.
– Татум, – кивнула Дрейк. Ее не должна была касаться взаимная неприязнь парней. Но касалась. Дрейк изменила привычке быть дружелюбной. – Не скажу, что рада познакомиться: я не вру незнакомцам. – Она картинно проигнорировала протянутую руку.
– А мне – так очень, – протянул Святослав, заглядывая Дрейк в глаза. – И зови меня просто Слава. Имя не такое необычное, как у тебя, но мне хочется верить в символизм. – Сам взял руку Татум, поцеловал тыльную сторону ладони.
Дрейк показательно вытерла руку о платье. Слава засмеялся.
Крис выглядел злым и собранным – Тат уже собиралась увести его от «заклятого друга», зная, что разгон ярости от нуля до ста у парня происходит за секунду, но к компании подошел Вертинский-старший.
– Кристиян, – улыбнулся он, кивнув Святославу, – совсем вылетело из головы. Может, ты пригласишь Татум на наш уикенд в эти выходные?
Дрейк тихо охнула.
– Конечно, почему бы и нет? – улыбнулся в ответ Крис.
Одним вечером отца не убедить в серьезности своих намерений и в том, что она – не его липовая девушка. А эта сделка ему была очень нужна.
«Это всего лишь уикенд, она точно согласится».
«Он полный мудак, если думает, что я соглашусь».
– Вот и славно. Тогда до встречи там, Татум, а я пойду разберусь с Игорем Денисовичем, он опять наклюкался, – сказал с довольной улыбкой Вертинский-старший, покидая компанию.
У Дрейк возмущение чесалось под кожей. Святослав стоял, слушал и гаденько улыбался. Татум редко испытывала неприязнь с первого взгляда, но это была именно она.
– Я тоже пойду, рад был видеть тебя, Вертинский. – Слава даже не взглянул на Криса – испепелял взглядом Дрейк.
Подмигнул ей и удалился.
– И тебе того же, козел, – пробурчал Крис.
– Что за херня? – наконец возмутилась Дрейк.
– А что такого? – удивленно спросил Крис и притянул к себе Тат, обнимая за талию.
– Что такого? – поразилась Дрейк, кладя ладони на плечи Вертинскому в попытках оттолкнуть. – Я думала, быть твоей девушкой – одноразовая акция! – Она нахмурилась, складывая руки на груди, так и не вырвавшись из объятий Криса.
– О нет, дорогая, у тебя теперь абонемент, – ухмыльнулся он. – Брось, будет весело. – Если у него был шанс наладить отношения с инвесторами и отцом, Крис будет держаться за эту возможность до последнего. – Будем пить шампанское по утрам, есть вкусную еду и общаться с расфуфыренными господами, унижая их так, что они даже этого не заметят. – Он улыбнулся, видя, как теплеет взгляд Тат.
– Последнее мне нравится больше всего, но я не говорю «да», – предупредила она. – Скорее всего, есть лишь десять процентов из ста, что я поеду, потому что у меня, вообще-то, были планы с семьей.
На самом деле в планах на выходные у Дрейк был лишь один пункт – «спать», но она не собиралась становиться прицепом к Крису только потому, что он попросил. У нее есть своя жизнь.
– На тебе что, нет трусиков? – Крис поднял изумленный взгляд на Дрейк: спускаясь пальцами ниже поясницы, он не ощутил под тканью резинку белья.
– Не смогла найти те, швов которых не было бы видно под платьем, – прошептала ему на ухо Тат.
Вертинский вдохнул глубже.
– Пойдем. – Он резко развернулся, потянув Татум за собой.
– Ты серьезно? Собираешься меня трахнуть на благотворительной вечеринке твоей семьи?
– Сама виновата, – укоризненно бросил через плечо Крис, протаскивая Дрейк через толпу людей.