— Это будет нашей тайной, — прошептала Маталия.
— А как же вы намерены осуществить это без ведома лорда Брогана? — тихо проговорила Ева, покосившись на запертую дверь.
— Уж вы мне поверьте, — ответила Маталия, — он ничего не будет знать. Здешние мужчины думают, что все держат под контролем. Мы им покажем! Пора бы уже нам как следует повеселиться.
Пейджи кивнула.
— Повеселимся, — нерешительно ответила она. — Если только граф с сыновьями не узнают, а так — это было бы просто чудесно!
И Маталия удовлетворенно улыбнулась, удостоверившись в их преданности. С наступлением темноты, когда шить было уже невозможно, женщины обсуждали ее план, пока за Евой не вернулся Малдон, чтобы отвезти ее обратно в деревню. Ева помахала на прощанье, приложив палец к губам. Пейджи с Маталией захихикали при виде удивленного лица Малдона, но ничего не сказали. Скоро ушла и Пейджи, и Маталия отложила шитье и прибралась в комнате.
Позже в тот же вечер, уже после того как Маталия закончила второй свой одинокий ужин, ее удивил неожиданный стук в дверь ее опочивальни. Она встала, надеясь увидеть Брогана, но вместо него на пороге стоял криво улыбавшийся граф, который в такой до боли знакомой манере приподнял брови, что Маталия склонила голову набок, пытаясь разглядеть его получше.
— Можно войти? — спросил он наконец в наступившей тишине.
Маталия нахмурилась, и ее взгляд метнулся в коридор, чтобы удостовериться, что старик пришел без сопровождения других ее врагов.
— Мои сыновья не со мной, — насмешливо произнес граф. — Они еще поправляются. Ну, хоть теперь-то вы сожалеете о своем проступке?
— Милорд?
— Из-за вас мои сыновья разругались.
— Из-за меня? — Маталия отпрянула, взбешенная. — Это вы натравливали их друг на друга с самого их рождения. Если я в чем-то и виновата, милорд, то лишь в том, что заново разожгла тлеющие угли!
Граф холодно ее рассматривал, потом презрительно скривил губы:
— Вы думаете, мне этого хотелось?
— Надеюсь, что нет, — ответила Маталия, и ее бирюзовые глаза превратились в две льдинки. — Иначе вы воплощение зла.
— Так вы считаете меня злым? — спросил он.
— А вы считаете, что можете убедить меня в обратном? — сказала Маталия. — Посмотрите только, что вы натворили. Вы прогнали Энслин, потому что поверили в какие-то нелепые обвинения. Она молчала, надеясь, что ваш так называемый ум все же проснется и сумеет расценить все по достоинству, и посмотрите, где она теперь — за каменным барьером! А ваши сыновья — на противоположной стороне, там, где война. Нет, милорд, вы не доказали своей правоты.
Граф покраснел и у него на шее напряглись вены. Но, посмотрев на сильную прекрасную Маталию, он мгновенно сник и опустил глаза. Затем подошел к камину, тяжело оперся о каминную полку и дважды прочистил горло. Он снова посмотрел на Маталию, которая опасливо наблюдала за ним, видимо, догадавшись, что опять сболтнула лишнего.
— Вы, разумеется, правы, и я сам это давно понял, — вздохнул он. — Но я уже ничего не могу изменить. Энслин я навсегда потерял, а мои сыновья превратились во врагов.
Маталия подалась назад, изумленная тем, что старик не стал с ней спорить.
— Знаете, вы напомнили мне ее. Она тоже была красивая и смелая, в точности как вы. Я пришел попросить вас об одолжении. Вы не согласитесь уделить старику немного времени и сыграть со мной в шахматы?
— В шахматы? — в замешательстве переспросила Маталия.
— Да. — И граф протянул руку, в которой держал сложенную шахматную доску. — Я пришел узнать, не желаете ли вы сыграть со мной в шахматы.
Маталия ошеломленно кивнула.
— Я люблю шахматы, — ответила она. — Но почему?
Граф скривился, что, видимо, почиталось у него за особого рода улыбку.
— Мне бы хотелось узнать вас получше. Разве я не могу побыть со своей невесткой?
— Разумеется, можете, — тихо ответила Маталия, гнев которой мгновенно растаял при виде того, как дрожали руки графа, когда он протягивал ей доску. Он казался таким дряхлым, таким одиноким, и Маталия только теперь по-настоящему поняла, какая его постигла трагедия. Он вышвырнул из дома любимую женщину, поддавшись ревности и страху, втянул собственных сыновей в пожизненную войну. Граф истосковался по любви, оба сына ненавидят его и боятся. И ни одному из них нет до него дела, хотя оба решительно настроены завоевать его одобрение. Маталия опустила глаза, чтобы не выдать взглядом свою жалость.
— Тогда давайте начнем, — сказал он, усаживаясь на один из стульев, предоставив Маталии занять противоположный. Открыл ящик, внутри которого оказалась доска и лежали красивой формы фигуры, и принялся их расставлять на доске.
Много часов спустя Пейджи незаметно прокралась в комнату, зажгла свечи, подбросила дров в камин и поставила на стол новый кувшин с вином. Граф и Маталия, увлеченные игрой, даже не заметили ее присутствия, и она ушла так лее тихо, как и вошла. Сравняв счет — два-два, — граф поднялся и пожелал Маталии спокойной ночи.
— Надеюсь продолжить игру завтра вечером, — сказал он.
— Как пожелает мой муж, — скромно ответила она, и граф недоверчиво хмыкнул. Маталия тоже встала, и тень тревоги легла на ее лицо. — С ним ведь все в порядке, да? — спросила она.
Граф задержался на пороге и кивнул.
— Оба держатся молодцами, как и следовало ожидать.
— Где они поправляются? — спросила она с нарочитой небрежностью.
— В темнице, — ответил старик, и Маталия задохнулась от ужаса, глядя вслед его удаляющейся спине.
Джейми по-прежнему сторожил вход, и, как она ни умоляла Пейджи, так и не смогла убедить служанку проводить ее к Брогану. Но она все равно твердо решила увидеть мужа и лично удостовериться, что с ним все хорошо, поэтому с наступлением темноты Маталия подобрала юбки до пояса и сняла свои легкие домашние туфли.
Она внимательно вгляделась в окно, на неровную землю. Поручней и выступов на стене башни было полно, но Маталия все равно опасалась — уж слишком большое расстояние было до земли. Сделав глубокий вдох, она вылезла из окна и пошевелила пальцами ног, пока не нащупала устойчивую опору. Так, осторожно переступая шаг за шагом, она спустилась вниз по каменной стене на балкон.
Маталия спрыгнула, мягко приземлилась и с облегчением вздохнула. Если балкон ведет в какую-нибудь незапертую комнату, то ей не придется больше карабкаться по стене. Она приотворила дверь и заглянула внутрь. Повсюду была пыль, толстым слоем покрывавшая мебель и свисавшая с потолка вместе с паутиной. По счастью, дверь легко подалась, и Маталия смогла войти в комнату. Она оказалась в заброшенной опочивальне, где стояли огромная кровать с балдахином, большие сундуки и массивные комоды. Настенные гобелены были изорваны и покрыты плесенью, а матрас проела моль.
Она осторожно пошла через комнату, приподняв юбки, чтобы не волочить их по полу. Мимо проскочила мышь, и Маталия вздрогнула. Мышь исчезла в норе, и тут Маталия заметила прислоненную к стене колыбель. С края колыбели свисало тонкое кружево, а внутри она была сплошь загажена мышами. Слезы навернулись Маталии на глаза, когда она поняла, что находится в комнате, где родился Броган. Женщина притронулась к кружеву и заплакала, когда оно соскользнуло с края кроватки и упало в пыль. Так она стояла несколько минут, пока слезы не утихли. Потом перевела дыхание и сглотнула. Все это было очень давно, а сейчас нельзя терять время. Ей надо найти своего мужа.
Маталия осторожно отворила входную дверь и увидела длинный коридор, ведущий к лестнице. Она на цыпочках прокралась по коридору и, убедившись, что за ней никто не следит, помчалась вниз по ступеням. На нижней площадке было две деревянные двери: одна вела в кухню, она слышала, как возятся там повара; другая была чуть приоткрыта, и в щели виднелась лестница. Маталия решила, что это ход в темницу, и бросилась вперед.
Лестницу освещали свечи, но Маталия замерла, испугавшись струи поднявшегося снизу холодного воздуха. «Это похоже на вход в пещеру, — подумала она. — Только здесь нет медведей. Ну же, Маталия, не бойся», — сказала она самой себе, чтобы приободриться.
Женщина стала осторожно спускаться вниз, ощупывая руками стену и заметив, как гладкий камень постепенно перешел в сырую скалистую породу. Здесь было несколько комнат, образовавшихся вследствие естественных природных процессов. Маталия вдруг поняла, что, по сути, темница — это пещера, на которой стоит замок. В одной комнате горел свет, и Маталия вошла туда, затаив дыхание.
В комнате оказалось две койки, на которых спали Броган и Ксантье. Оба были избиты и покрыты синяками. Маталия в смятении переводила взгляд с одного на другого: кто же из них ее муж?
Тихо, еле слышно она запела себе под нос, постепенно повышая голос, пока комнату не заполнила отчетливая мелодия. С закрытыми глазами она двинулась к близнецам, чувствуя, как ее обволакивает красота песни, и притронулась к обоим братьям. Тихая мелодия просачивалась сквозь кончики ее пальцев, наполняя их целебной силой. Маталия покачивалась в такт мелодии, целиком сосредоточившись на двух мужчинах, и направила свой дар прямо в их сердца.
Она успокаивала Брогана и Ксантье, исцеляла раны и прощала их. Песня проникала в подсознание спящих и умиротворяла. Она перетекала и переливалась через них, погружала их в покой, пока оба не вздохнули с облегчением, избавляясь от своих горестей.
Им снился один и тот же сон — сон про нее. Маталия стояла, окутанная дымкой, и протягивала им руки. Броган знал ее и был рад, но Ксантье ее не чувствовал. Он стоял поодаль от этой дымки и с тоской смотрел на нее, понимая, что он здесь лишний. Броган смело подошел к ней, желая к ней прикоснуться. И, когда он приблизился к ней, дымка засветилась, будто на ней засияло солнце, а Маталию с Броганом окутало золотым свечением. И это свечение, будто вырванное вместе с ее дыханием, поползло к Ксантье и озарило его. Видение постепенно меркло, братья погрузились в глубокую дремоту без сновидений и снова стали чужими, но уже связанными одной нитью.