– Патриции изначально не стоило оставлять ее у себя, – пробурчала себе под нос Франческа, но все это услышали. – Маленькое проклятье, которое выросло в огромную беду.
– Как вы можете оскорблять своего же кровного ребенка? – Ясмина встала на мою защиту, сделав замечание Франческе.
– Втэлия не мой ребенок и никогда им не была, – фыркнула Франческа, закинув ногу на ногу.
– Элена, не моя вина, что Кристиано предпочел тебе меня. Это его выбор, который так же стоит уважать. Но ты не можешь винить меня во всех бедах, что сваливаются на твою голову, – отойдя от окна, обратилась я, прерывая дискуссию двух матерей.
Она ухмыльнулась, откладывая букет в сторону.
– Папа прав, ты такая же эгоистка, как и твой отец, – упоминание отца, вызвало учащенное сердцебиение в моей груди. – Он был таким же эгоистом и подвергал семью опасности, ради русской женщины.
– Дочка, их история давно в прошлом. К тому же, они теперь в месте, где им и положено быть.
Глаза расширились от таких откровений со стороны Франчески, которые она долгие годы удерживала в себе.
– Вы ничуть не благородная женщина, раз подобное льётся из вашего грязного рта! – Ясмина вскочила с места.
– Я буду благороднее вашего, дорогая, мой муж главный босс Италии! – вскочила следом, возвышаясь над женщиной.
Раздался звук открывающийся двери, в зал вышел Алдо, услышав крик жены, мои кулаки были сжаты, и я сконцентрировалась только на довольной физиономии Франчески, которой удалось сделать мне больно, защищая своего ребенка.
– Тетя, ты не никогда не отличалась мягким сердцем, и я принимаю всю обиду на себя, что осталась у тебя в прошлом. Но, осквернять память покойных родителей, я не позволю никому, – удерживая дрожащий голос, прожигая ее взглядом, перевела взгляд на Элену. – В чем заключается мой эгоизм? В том, что я защитила тебя, когда дядя хотел тебя раздеть, мне нужно было оставить это без внимания, дать ему изнасиловать тебя?
Ресницы Элены затрепетали, а глаза заблестели от слез накопленной обиды, что внушила ей собственная мать.
– Разве ты не могла просто отказаться от брака, чтобы моя жизнь не стала большим кошмаром? – последний слова она прошептала, и по щеке скатилась слеза. – Она всегда слушала тебя и защищала больше нас всех.
Старшая кузина намекала на Патрицию, собственную бабушку, которая не замечала маленькую Элену, а та, будучи ребенком, наблюдала, как я получала гораздо больше тепла и заботы от хладнокровной и всевластной бабушки.
– Элена, есть вещи, которые я не могу изменить, – я хотела взять ее за руку, но девушка резко отстранилась.
– Не пачкай меня, не пачкай мою семью! Я бы не смогла доверить тебе никого! Ты приносишь лишь несчастье в семью, которая о тебе заботится! – она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь всего тела.
В комнате словно украли воздух, легкие заболели от невозможности вдохнуть полной грудью, а от кома в горле наворачивались слезы, которые едва удавалось сдерживать.
Ясмина уткнулась в грудь супруга, готовая провалиться сквозь землю, Розабелла, Лиа и Джина сидели в напряжении, а Франческа рассматривала свой маникюр.
– Благодарю за откровенность. Это все? – ответила я, и дверь снова открылась, но я смотрела только на кузину в ожидании завершения словесной вендетты.
– Убирайся в свою тьму, Витэлия! Уходи так далеко, чтобы я не смогла тебя увидеть, даже если захочу обернуться!
Вместе с остатком воздуха, что находился в легких, меня покинули все силы, гордость была сломлена, и я держалась в моменте, чтобы не заплакать.
Обернувшись, заметила, что Кристиано спокойно стоял позади меня, но было стыдно посмотреть в его глаза.
– Хорошо, пусть будет так, – прошептала я, на мгновение прикрыв глаза, прогоняя слезы. – Но даже несмотря на это, я всегда буду ждать твоего звонка, Элена. Я всегда буду на твоей стороне, и не важно, какого она будет цвета.
Развернувшись, проигнорировала предложенную руку Кристиано, выбежав в коридор, направляясь в собственный номер, переходя на бег, высота шпильки усложняла движение. Сбросив туфли и подобрав платье, прошла босиком в номер, слыша стук каблуков. Кристиано следовал за мной, и как только мы уединились в номере, взял меня за руку, притянув к себе так, что я больно ударилась о его грудь.
– Прекрати, – он сильно сжимал меня в объятиях, на мгновение приятная боль в ребрах притупила чувства.
– О чем ты…это просто семейные разборки, – прошептала, и в носу защипало, выбираясь из его крепких объятий.
Я скрывала эмоции, всегда казалось, что слезы никогда не были сильной стороной, ведь они означали принятие слов, сказанных в мой адрес.
Прошла к стеклянному столику, на котором стояла декоративная ваза, наполненная живыми пионами.
– Витэлия, – Кристиано был требователен и серьезен, но у меня не было возможности выстраивать стены, вступая с ним в полемику, слишком сильно ныло сердце. – Давай, отпусти свою боль. Не сдерживайся.
Он подошел ко мне сзади, опуская ладони на плечи, нежно проводя ними вдоль моих рук. И я закусила губу так сильно, как только могла, удерживая вновь скопившуюся соленую влагу у глаз.
– Кажется, мне потребуется твое плечо, – медленно развернувшись, ответила я, уставившись в его широкую грудь, и на последней фразе голос сломался.
Коснувшись указательным пальцем подбородка, муж поднял мою голову, чтобы взглянуть в заполненные слезами, болью и сожалением глаза.
– Будет несправедливо, если смеяться мы будем вместе, а плакать ты будешь в одиночку.
И я заплакала, не в силах выдерживать безумного давления, что скопилось в грудной клетке. Схватившись за его рубашку, медленно опускалась вниз, но Кристиано подхватил меня на руки, сев на диван, усаживая меня сверху и прижимая к себе так, что моя голова оказалась на его плече. Словно маленький ребенок, который почувствовал несправедливость мира по отношению к себе. Я плакала, не сдерживаясь, пачкая белоснежную рубашку тушью, которая стойко впитывала влагу, принимая мои слезы. Одной рукой он удерживал меня за спину, а другой гладил по голове, пока мои пальцы отчаянно сминали его воротник. Возможно пройдет немного времени, и эта ситуация окажется не таким огромным горем, но сейчас я превратилась в маленькую Витэлию, которая подверглась эмоциональной боли.
Всегда казалось, что мне не удастся найти мужчину сильнее себя, но не для того, чтобы ограничиваться в свободе, а для того, чтобы он дал возможность быть слабой. Это и есть великая награда после долгой борьбы с самой собой, найти того, кто снимет с меня доспехи война и наденет платье, вручая букет прекрасных цветов.
Прошло достаточно много времени, прежде чем громкие всхлипы, заполняющие комнату, стихли, я, наконец, поняла голову.
– Отныне и до конца мое плечо твой щит, – взяв мое лицо в свои теплые большие ладони, вытирая размазанную тушь с щек, сказал Кристиано.
– Есть вещи куда серьезнее моих душевных переживаний, – ответила я, пожав плечами, почувствовав облегчение, сменяющиеся неловкостью.
– Оставь их все для меня, – муж поцеловал меня в лоб, поглаживая по волосам.
В дверь постучали, и я дернулась, поспешно убирая остатки туши, но мне требовалось больше времени, чтобы привести себя в порядок.
– Надеюсь, это не премьер-министр Канады, – пошутила я. – Потому что на это уйдет больше времени, чем пять минут.
– Я что-нибудь придумаю, – улыбнулся Кристиано, похлопав меня по попе в игривой манере, потянувшись за поцелуем.
– Мой идеальный мужчина, – прижалась к его губам, в коротком французском поцелуе.
Быстро приняв душ и переодевшись в новую одежду, вышла из ванной, заметив Лиа, сидящую на кровати, листая журнал в голубой рубашке от Ральф Лорена и белых джинсах.
Захлопнув журнал, она поднялась с места и заключила меня в объятия. Обняв девушку в ответ, я погладила ее по спине, было приятно, что люди, которые знали меня несколько месяцев, любили больше, чем некоторые члены собственной семьи.
– Если бы они не были твоей семьей, я бы обрушила весь уголовный кодекс на их головы, – вздохнула недовольно Лиа, отстраняясь. – Элена не достойна твоей любви, потому что она слепа.
– Надеюсь, жизнь с Лино вдали от Франчески изменит ее взгляды на мир.
– Тебе помочь с вещами? Машина будет через час, но, кажется, Розабелле нужна твоя помощь, мать посадила девочку на короткий поводок, запрещая уезжать в Канаду.
Валерио обещал урегулировать отъезд Розабеллы, но мы продолжали ходить по кругу. Меня словно накрыло одеялом еще большей ненависти к Франческе. Не думая, выдвинув ящик и взяв пистолет, засунула его под пояс джинсов, прикрывая футболкой, направилась к номеру Конделло.
Кристиано, Антонио и Вито сидели на диване, провожая взглядами мою вспыхнувшую фигуру, устремленную к выходу.
– Твоя жена взяла оружие, – выбегая следом за мной, Лиа предупредила Кристиано, который даже не дернулся с места.
– Если она думает, что может играть с моим терпением, то я поиграю с ее нервами, – я громко хлопнула дверью, оставляя четверку в полном недоумении.
Забарабанила по деревянной двери, не желая ждать и минуты. Дверь открыл Теодоро, на его лице появилось облегчение, увидев меня. Без слов, пропустил меня внутрь. Крики Франчески и Розабеллы послышались из дальней комнаты, я была настолько зла на дядю, что даже не подумала проявить вежливость и постучаться, толкая ногой дверь, доставая пистолет, прицелилась в Франческу, и та вскрикнула, поднимая руки вверх, закрывая глаза.
Я увидела заплаканное лицо Розабеллы и нахмуренный взгляд Валерио, появившийся, как только мужчина заметил меня, целившуюся в его супругу.
– Что эта дрянь делает? – завизжала Франческа, открывая глаза.
– Розабелла, собирай вещи, мы уезжаем! – обращаясь к кузине, скомандовала я. – Тео!
Теодоро был слишком сообразительный и, схватив сестру за плечи, выводя из шока, толкнул к двери. И я опустила пистолет.
– На каком основании ты смеешь распоряжаться моими детьми?