– Не смей винить себя в смерти Эммы, ты не виновата.
Его телепатические способности иногда пугали. Как он догадался?
– Она умерла практически так же, как моя мама, – посмотрев в окно, тихо ответила я. – А я снова ничего не сделала.
Меня удерживало от очередного срыва маленькое чудо, что согревало грудь, как изнутри, так и снаружи. Я стала слишком много плакать, Кристиано сделал меня такой ранимой, что означало – живой. Настоящая Витэлия умела сопереживать, плакать и смеяться.
– Витэлия, принять и осознать, что мы не можем повлиять на чужую жизнь, сложно, но гораздо проще взять вину и наказывать себя, – я посмотрела на него с благодарностью, сжимая руку мужа в своей.
Ясмина встречала нас на крыльце, видимо Алдо рассказал ей о случившемся. Мне не хотелось доставлять ей еще больше неудобств вялым состоянием, но и притворяться не было сил. Единственное, чего я желала, чтобы все оказалось очередным кошмаром.
Самообман.
– В таких ситуациях обычно говорят: мне жаль. Прости, но это дерьмо не работает, ты знаешь, – надевая солнцезащитные очки, чтобы скрыть слезы, сказала Лиа.
– Будет правильнее, если мы просто будем помнить, – ответила я, направляясь по дороге с кладбища.
Мы похоронили Эмму, отдавая дань уважения по всем канадским традициям. По возможности обзвонили всех ее родных и близких, присутствовали практически все, кроме дочери, которая сделала акцент на более важном, чем мама.
Розабелла была слишком эмпатичной, всегда принимая все близко к сердцу, сопереживала каждому, как Ясмина. Я была благодарна Теодоро, что он оказывал поддержу сестре, находясь просто рядом, пока я занималась с Эйми, собираясь с мыслями.
– Витэлия, – позвала меня женщина, у которой Эмма жила последнее время. – Возьмите адрес, который вы просили.
– Благодарю, – уголок моих губ дрогнул.
– Уверенна, Эмма очень счастлива, что вы устроили ей такое прощание, – на последней фразе ее голос дрогнул, прижав платок ко рту, он извинилась и удалилась.
Посмотрев на адрес, что был написан карандашом на бумаге в моих руках, я вздохнула. Кристиано разговаривал по телефону, ожидая возле машины.
– Уверена, что хочешь сделать это сейчас? – поинтересовалась Лиа, беспокоясь за мое состояние.
– Она мать Эйми, мы не можем держать ее у себя, – ответила я, останавливаясь рядом с машиной.
Эти дни я плохо спала и рано просыпалась. Иногда я сидела на трассе, когда в доме была полная тишина, и все крепко спали, гоняла мысли о прошлом и будующем.
– Хорошо. Иди ко мне, я обниму тебя, – Лиа крепко обняла меня, поглаживая по спине, после чего ушла, оставив с Кристиано наедине.
– Мне нужно поговорить с матерью Эйми, – я почувствовала, как он напрягся. – Я знаю, что ты с отцом должен ехать, меня отвезет Вито.
Он отрыл мне дверь. Я подбирала темную атласную юбку, чтобы сесть, но его рука меня остановила. Муж молча прикоснулся губами к виску, словно забирая половину душевной боли на себя.
– Работай, Морэлло, – приказал он, прежде чем закрыть дверь.
Вито фыркнул, выруливая с кладбища, забивая адрес в навигатор, который я передала ему.
– Вы все еще не ладите? – спросила я, чувствуя давление в атмосфере каждый раз, когда эти двое находидись вместе.
– Кристиано ненавидит прощать ошибки.
– Звучит жестоко.
– Поэтому он босс, а я его исполнитель, – посмотрел он в зеркало заднего вида, встречаясь с моими глазами. – Собираешься упасть в обморок в мою смену?
Меня немного начало подташнивать, видимо это отражалось на лице.
– Нет, Вито, я в порядке, – взяла бутылку воды, отпивая. – Говорят, ты был в Нью-Йорке, к чему привела поездка?
– К тому, что я снова здесь, и это не изменится. Я полностью ваш, – подмигивая мне, включил поворотник.
– Что, если я захочу однажды, посадить тебя на трон? – прищурившись, ожидала его ответа.
– Тебе лучше держать дистанцию, иначе, вместо трона, Кристиано положит меня в гроб, – сказал он, поздно осознав, что его юмор не подходил ситуации. – Прости.
Высадил меня в жилом районе, недалеко от больницы Санни Брук. Излюбленный район для юристов и врачей с просторными домами.
Я нажала на звонок, прошло около трех минут, дверь открылась.
Молодая девушка приблизительно моего роста оказалась худощавого телосложения с голубыми глазами и темно-русыми волосами, заплетенными в косу. На ней были джинсовые шорты и майка-топ, а на шее кулон с зеленым камнем.
– Чем могу помочь? – сложив руки на груди, оперившись о дверной косяк, спросила она.
– Вы мама Эйми Джонс?
– А, это вы, – отталкиваясь от косяка, пропустила меня внутрь, разглядывая со всех сторон. – Чай или кофе?
Предложила она, пытаясь быть гостеприимной, проводя меня на кухню.
– Ваша мама умерла, и сегодня были похороны, но вы сказали, что заняты работой, поэтому не сможете прийти, – поставила я сумку с грохотом на стол, разворачиваясь к ней лицом.
– Так и есть, я работаю.
Я вздернула бровь, не увидев подтверждения словам. Она указала на открытый ноутбук на столе.
– Удаленная работа, слышала о таком? – склонила голову вбок.
Прослеживалась ложь в ее словах, но мне не было до этого дела. Она была наглой и дерзкой особой, значит, с ней нужно было разговаривать на ее языке, не применяя вежливость.
– Призывать тебя к состраданию не входит в мои планы, потому что я вижу, что ты не обладаешь этим качеством, – сказала я, огибая стол медленными шагами, экран ноутбука был отключен.
– Наверное, моя мамочка пожаловалась, рассказывая, какая у нее плохая дочь, – она бросала мне вызов, выплевывая каждое слово.
– Эмма тебя любила и ждала, прощая все проступки, но я рада, ведь ты знаешь, что означает быть плохой дочерью, – дойдя до столешницы, заметила ножи в подставке.
– Если ты пришла оскорблять меня, тогда убирайся из моего дома, – огрызнулась она.
– Когда ты заберешь Эйми? – спросила я, но уже знала ответ.
Я всегда его знала, с момента доверия грязной правды, которую рассказала Эмма.
– Что, чужие дети в тягость? – ухмылку, что не сходила с ее лица, хотелось запечатлеть навечно, разрезав ей рот до ушей.
– Она твоя дочь, – спокойно ответила я, взяв нож из подставки, рассматривая пригодность лезвия.
– Которую я не хотела, – развела она руками, словно мы разговаривали о домашнем питомце. – Ты должна меня понять, как женщина. Чтобы устроить личную жизнь не среднего достатка, нужно быть не только красивой, но и свободной. Ребенок – минус балл к успешной жизни.
– Ты же понимаешь, что ее заберут в детский дом? – приблизившись к ней, заглядывала в ее голубые глаза, в которых не было ничего, только пустота.
– Отлично, это лучший вариант, чем быть на улице.
Я воткнула нож между ее пальцами, слегка задев фалангу. Девушка дернулась, испугавшись моего движения, замерев на месте и зажмурив глаза.
– Если я увижу тебя еще хоть раз в своей жизни, мне будет сложно промахнуться, – прошипела я ей в лицо, разворачиваясь, забирая сумку. – Только ради Эммы сегодня ты осталась живой. Твоя мама снова тебя спасла, ведь так поступают матери, защищают своих детей.
Вернувшись в дом, я была полностью сбита с толку, не понимая, что делать с Эйми.
Прошла мимо зала, где ребенок играл с Розабеллой и Ясминой, показывая предметы, повторяя за ними слова. Девочка уже хорошо умела ходить без поддержки, переступать мелкие препятствия и обходить большие. Она была сладким ребенком и быстро училась новому.
Поднялась по лестнице в комнату, чтобы переодеться и смыть с себя траур. Открывая дверь в комнату, я застыла в дверях.
Кристиано стоял ко мне спиной по центру нашей комнаты с закатанными рукавами до локтей. Вместе с отцом собирал детскую кроватку. Обернувшись на меня, выпрямился, проверяя на устойчивость собранную конструкцию.
Наши взгляды с Алдо встретились, и он улыбнулся. Мои ноги словно были припечатаны к полу, а дыхание перехватило от нахлынувших чувств из-за картины, которая предстала перед глазами.
– Мы почти закончили, – сказал Алдо, откладывая инструкцию. – Надеюсь, ты не будешь против, что мы выбрали ее без тебя.
Мне, наконец, хватило сил переступить порог, чтобы лучше рассмотреть детскую кровать. Желтые подушки расположились по обе стороны, одеяло и простынь украшенны зверушками. Сама кровать была классической, без излишеств с опускающимися перегородками.
– Она очень красивая, – касаясь деревянной звездочки на боковой части, ответила я.
«Она обожает печенья в форме звездочек».
В этот день я впервые узнала об Эйми. Мое сердце сжалось до боли. Прокручивая фразу в голове, отступила назад, поймав обеспокоенный взгляд Кристиано.
– Оставлю вас наедине, – обходя меня, едва заметно касаясь плеча, сказал Алдо.
– Алдо! – окликнула я его, разворачиваясь, мужчина обернулся. – Есть какие-нибудь новости?
Я доверяла Кристиано и знала, что если бы была важная информация, он поделился бы со мной, но муж был слишком осторожен, касательно информации, ожидая правильного момента, чтобы не травмировать меня еще больше.
– Мы посадили нашего человека в кресло мэра, теперь даже полиция будет играть по нашим правилам.
Новость, которая не вызвала у меня никаких эмоций. Канада всегда оставалась под влиянием Ндрангеты, что касалось Торонто, мы просто выкорчевали гнилое дерево, посадив на его место молодое, скоро оно даст свои поды.
Сжав губы, опустила взгляд, снова посмотрев на детскую кровать.
– Как прошла встреча? – спросил меня Кристиано, заключая в объятия, целуя в шею.
– Она отказалась от Эйми, – развернулась я к нему лицом, встречаясь с его спокойным взглядом. – Ты знал?
Кристиано очень осторожный человек, принимая на работу людей, проверяет не только личное досье, но и круг приближенных лиц, чтобы избежать проблем. Я должна была принять это во внимание, мой муж будет всегда на шаг впереди, но побеждать буду я.