– Дайте ему воды! – закричала я, меня трясло, поднимая ладони вверх, разглядывая, словно в них содержалась вся истина.
– Витэлия, смотри на меня внимательно, когда я буду рассказывать, – опустошив бутылку, потребовал Руфино, его жажда боли оказалась сильнее. – Твой дед, расширяя сотрудничество организации, влюбился в русскую женщину, будучи в браке с Патрицией и имея двух прекрасных наследников. Узнав об измене, Патриция не смерилась с предательством и убила мужа, подстроив все, как сердечный приступ. Боль предательства не залечила ее женское сердце, и тогда она придумала план. Предложила твоего отца русской семье, вначале все шло идеально, братья Конделло знали о плане и придерживались его, пока твой глупый отец не влюбился.
В моей груди начало покалывать, в легких недоставало воздуха, но я продолжала слушать, не отводя взгляда. Он помолчал, допивая жидкость из бутылки, и затем продолжил:
– Как Патриции удалось так легко организовать этот брак? Очень просто, она подружилась с любовницей своего покойного мужа, которая приезжала каждое лето на виллу, что подарил ей твой дед. Родная сестра твоего деда из России, что добровольно выдала свою дочь за итальянского синьора. Вот так и произошел великий союз. Вскоре родилась ты, а твой отец так сильно увлекся, играя в семью, что позабыл о плане, настроившись против матери, против Ндрангеты. И тогда твоя бабушка пришла ко мне за поддержкой, я не смог отказать прекрасной женщине, но было одно маленькое условие за сохранение секрета. Валерио любезно женился на Франческе, моей преданной и дорогой племяннице, кстати, и по сей день, – все обернулись на дядю, его вид приближался к обмороку. – Конец оказался печальным и ужасно глупым. Патриция предупредила, что готова закончить игру и убить женщину, которая разрушила ее жизнь. В тот вечер она просто обманула всех, и пока русская мафия охраняла чужой дом, она пришла за твоей матерью, а твой отец просто поздно догадался, опоздав на пару минут, но сражаясь достойно за мёртвое тело любимой, из-за чего был смертельно ранен. Витэлия, твоя жизнь просто дань памяти и вины перед сыном, не более.
Мои глаза расширились, в носу щипало от слез, отказываясь принимать информацию.
– Нет! Ты врешь! Ты все выдумал! Это неправда, не может быть правдой!
Отмахиваясь, я отвернулась, прикрывая рот рукой.
– Витэлия. – Кристиано возник передо мной, обеспокоенный моими метаниями из стороны в сторону, хватая за локти.
– Подожди, ты веришь в это? Ты поверил ему? – отстраняясь от него, задала множество глупых вопросов. – Дядя!
Я подошла к Валерио, который мог это опровергнуть, он мог, обязан. Слезы капали с глаз, не касаясь щек, я вытянула руку, указывая на Руфино, не поднимая взгляда, уставившись в бетонный пол. Мой желудок сжался, появилась тяжесть.
– То, что он сказал, правда? Нет, ты действительно знал обо всем? – встретилась с его зелеными глазами, так похожими на папины, иногда я видела в нем погибшего отца.
Девять лет, именно столько они позволили быть нам вместе с родителями, девять лет обиды и злости, которая не угасала в их сердцах. Меня воспитали монстры, я жила во лжи пятнадцать лет, улыбалась и любила тех, кто не достоин был даже моего взгляда.
– Знал, – коротко ответил Валерио.
Мои глаза закрылись, вдруг раздался телефонный звонок. Дядя медленно достал телефон, посмотрев на экран. Я быстро вытерла слезы, дрожащими руками, обернувшись на Руфино Босси, он ухмыльнулся, задрав голову.
– Слушаю, – ответил дядя, выравнивая тон голоса.
Он вращал перстень на мизинце – привычка. Резко взглянул в мою сторону с широко раскрытыми от новости глазами, рот приоткрылся в безмолвном молчании, после чего он молча отключился.
– Говори, Валерио! – прервал тишину Алдо, все еще шокированный не меньше остальных в этой комнате.
– Мама умерла, – ответил он на выдохе.
Руки бессильно упали, повисая вдоль тела. Кристиано подхватил меня, но я не собиралась падать, хотелось закричать так громко, насколько хватило бы сил.
– Поздравляю, девочка. Трон свободен.
Это были последние слова Руфино Босси, прежде чем я выбежала из дома, и меня стошнило, едва я успела открыть дверь на улицу. Сев на землю без возможности подняться, голова кружилась. Покачиваясь из стороны в сторону, вцепилась пальцами в землю, проговаривая, словно мантру, по кругу:
– Просто не могу в это поверить. Этого не может быть. Не может быть.
39 глава
В ту ночь мне не удалось уснуть, я лежала на спине, вглядываясь в темноту, надеясь увидеть луч света в пелене темных дней моей жизни. Подушка впитывала мои слезы, что беспрерывным потоком лились из уголков глаз. Кристиано был рядом, делая вид, что спит, давая мне право на чувство, на боль, что прожигала грудную клетку.
Меня хватило на двадцать минут, после чего я ушла в ванную комнату, включив воду, чтобы заглушить свой плачь, опустившись на пол, обнимая себя руками.
Перебирая события прошлого, пыталась понять, почему все так обернулось? В какой момент жизни я стала жертвой своей собственной семьи? Как бы я ни старалась быть сильной, терпимой и рациональной, мне постоянно подставляли подножки. Чувства жалости к собственному существованию, вины, гнева и утрате. Несмотря на все ужасные проступки Патриции, испытывала горе потери по прежнему дорогому сердцу человеку.
«Никогда не ищи оправдания и не прощай людей, которые разрушили твою жизнь».
В последний день нашей встречи, она сказала мне эти слова. Патриция буквально призналась мне в своем преступлении, смотря прямо в глаза, держа за руку.
Закрывая глаза рукой, которые невыносимо болели от слез, всхлипывала, продолжая плакать.
– Я так тебя ненавижу, ненавижу…это слишком жестоко.
Вытягивая руки перед собой, что обессиленно свисали, заметила мамин браслет на запястье. Если мой разум отказывался воспринимать правду, то такие очевидные факты, ужасно злили. Мои легкие болели, сжимаясь в грудной клетке, из-за чего становилось трудно дышать. Ощущение, что пульс замедлялся и на мгновение останавливался.
В этот момент смерть казалась наградой.
Кристиано вошел, но я даже не взглянула на него, тело обмякло, а взгляд был устремлен в одну точку. Присев рядом, касаясь моего лица, вытер слезы с подбородка, а после притянул к себе, целуя в висок, приглаживая волосы.
Мои конечности дрожали, а голова кружилась от эмоций, что взяли верх надо мной. Мозг проецировал только счастливые воспоминания, безжалостно терзая израненное сердце. Кристиано поднял меня с холодной плитки, усаживая к себе на колени, покрывая поцелуями соленое от слез лицо, мы молчали и скорбели вместе. В этот момент я поняла, что существовало чувство сильнее любви. Потеря.
– Я до безумия хочу вернуться в прошлое, Кристиано…так сильно хочу, – захлебываясь слезами, сказала я.
– Mon ame, мне не почувствовать ту боль, что ты переживаешь, как бы мне ни хотелось забрать ее. Я рядом с тобой, даже если меня ранят, я доберусь и буду с тобой. В самую темную ночь и после. Всегда за тебя и с тобой, Витэлия. Мы справимся с этим вместе.
Остаток ночи мы пролежали в постели, пока не проснулась Эйми. Мои глаза покраснели, а лицо опухло от пролитых слез.
Санта приняли решение разобраться с Валерио и Франческой после похорон Патриции, поэтому Розабелла и Теодоро не знали о предательстве родителей, принимая скорбь об уходе бабушки. Ндрангета оцепила территорию виллы, чтобы следить за действиями предателей в случае, если они примут решение бежать, избегая наказания.
Калабрия погрузилась в траур. Люди со всех стран, кто уважал Патрицию, съезжались, чтобы почтить память и достойно проводить ее. Дон Фамильи приехал рано утром, оставаясь до завтрашней процессии. Ринальди прилетели ближайшим рейсом, до вечера я просидела в комнате и почти не разговаривала. Единственным человеком, на кого у меня хватало сил, была Эйми.
– Милая, тебе нужно поесть. – Лиа поставила поднос с едой, взглянув на нее, меня затошнило, прикрыв глаза, я потерла лоб.
Уверена, Лиа и Ясмина знали о произошедшем, распределив обязанности, по-очереди присматривали за Эйми.
В дверь постучали, мы обе обернулись. Лиа встала, но я остановила ее.
– Я открою, – поднявшись, у меня немного закружилась голова, и девушка подхватила меня под руку.
– Витэлия, ты можешь заболеть, надо поесть, – она беспокоилась, и я была благодарна за заботу, только сейчас не могла подобрать нужных слов.
Восстановив координацию, пройдя к двери, открыла. Это был Алонзо.
– Синьора, могу я поговорить с вами? – в его руках был конверт.
– Да, пройдем в кабинет, – выходя из комнаты, прикрыла за собой дверь.
Кабинет располагался в этом же крыле, прошла внутрь, касаясь массивного стола. Алонзо положил конверт на него и отошел, скрещивая руки, я вопросительно на него взглянула.
– Патриция отдала последний приказ передать вам свое завещание, – пояснил он.
– Хорошо, давай покончим с этим, – вздохнув, я открыла конверт.
Пробежавшись по тексту, дошла до пункта «распоряжения», увидев свое имя. Закусив губу, бегло прочитывая текст, наконец-то положила красивую бумажку обратно.
– Алонзо, ты же знаешь, что тут написано, не так ли? – посмотрев на мужчину, уточнила я.
Патриция Конделло доверяла этому мужчине больше, чем собственному сыну. Человек, который знал все преступления и был соучастником, возможно даже главным исполнителем всего, что было задумано.
– Знаю, синьора, – коротко ответил он, опуская глаза.
– Тогда в следующий раз смотри мне прямо в глаза, когда отвечаешь! Что такое? Может быть, ты еще что-то знаешь, Алонзо, а может, именно ты спустил курок в мою мать, затем смертельно ранил отца? Отвечай! – у меня заболело горло от яростного крика, в глазах скопились слезы обиды и предательства.
– Нет, я не убивал вал ваших родителей, – его голубые глаза встретились с моими, и я поверила. – Этих людей нет в живых. На момент гибели вашего отца, я находился в Реджо, принимая судно от колумбийского наркокартеля вместе с вашим дядей.