сходите?
Сохраняется все-таки внутренний образ слова, связанный с действием. «Сходить — идти сверху вниз, спуститься, слезть» — так говорят нам со времен Даля. Прежде легко было, все понятно: если взойдешь, то и сойдешь, а коли войдешь, то и выйдешь. Так и толковали беспонятным писателям: «Пишут нынче взойти в дверь и войти на лестницу. Предлог во означает вмещение, а потому, так как входя в дверь, я в нее вмещаюсь, то и должно писать: войти в дверь. А предлог воз означает возвышение, то должно писать: взойти на лестницу; ибо это именно возходить, вперед и выше», — говорит неумолимый критик журнала «Москвитянин» в 1853 году. Войдите же в наше положение, нет у нас взойти, но осталось сходить, и при этом войти и выйти также остались. А тут подножка, та же лестница, на которую по русскому обычаю требуется восходить. Ясно, что после всего захочется ведь и сойти… не слезть же? «На следующей не слезаете?» Нет, не слезаем!
Стоило исчезнуть одной из форм, высокой и книжной, и вот без нее мы тоскуем, ищем замены, путаемся в определениях, огорчаем друг друга, сердимся. А скажешь словно бы в шутку: «Не взойдете сейчас?» — перед остановившимся автобусом, смотрят как на помешанного… Лучше лезьте, это понятнее. А жаль. У всех русских классиков, если писали они о лестницах, — взойти, а не залезть. Лезут на четвереньках…
Все это может показаться тонкостью, однако и русский язык — очень тонкий инструмент. С его помощью даже в вагоне трамвая можно выразить и свое отношение к действию и к человеку, и себя показать, кто ты таков. Кажется мне, что подобные тонкости чувствует каждый — иначе и не было бы никаких вопросов.
А чтобы сказать правильно, никого не обидев, лучше всего войти в положение собеседника и взглянуть на дело его глазами. Но только без «лезь!»
«Курить запрещается!»
Есть ли разница между словами воспрещается и запрещается? В трамвае написано: «Воспрещается разговаривать с водителем во время движения», а в парке: «Строго запрещается выводить собак». А вот художественный текст: «Воспрещается, вменяется в обязанность — вот выражения, с которыми он совершенно неожиданно вынужден был познакомиться» (М. Е. Салтыков-Щедрин).
Какое слово правильнее, или, может быть, иначе поставить вопрос: какое удобнее, лучше? Разница между запрещается и воспрещается проста: первое — обычное, в том числе и разговорное, слово и значит не позволяется, не допускается (строгий приказ), а воспрещается — высокое слово официального языка и имеет дополнительный оттенок: не принято, не рекомендуется, не советуют поступать таким-то образом. В известном смысле это вежливее по отношению к тому, кто читает объявление: не приказ, а пожелание, но пожелание настойчивое, основанное на власти или на праве. Разговорное слово резче, чем книжное, передает смысл корня: именно поэтому официальная вежливость всегда опирается на книжный стиль. Ясно, что рвать цветы и ходить по газонам (и особенно собакам) запрещается, а вот шуметь или курить в помещениях воспрещается (просят не курить, просят не шуметь — еще более деликатное обращение для непонятливых или беспечных в отношении к русскому языку).
Возможны и разные объявления как будто бы в сходных ситуациях. Вход запрещен и вход воспрещен: в первом случае категорический запрет без объяснения причин, во втором — просят не заходить, потому что люди работают. В русском языке есть имя существительное запрет, запрещение, но неизвестно существительное воспрет, а воспрещение — такое же книжное от воспрещать; сегодня это также повышает «вежливость» книжной формы, поскольку значение глагола не поддерживается категоричностью понятия о запрете. Да и употребление безличной формы глагола повышает степень вежливости: вход воспрещается, а не вход запрещаю! Без приставок же ни эти глаголы, ни образованные от них имена вообще не употребляются. Попробуйте сказать: «прещается» — ничего не получится.
В восприятии разных вариантов, в отношении к ним оказывается важным все: и сочетание с другими словами, и выбор глагола с противоположным значением. «Я положительно воспрещаю их когда-либо перепечатывать», — пишет М. Е. Салтыков-Щедрин о своих рукописях, сам выделяя нужное нам выражение. Положительно, то есть решительно, но все же не столь категорически. В те же годы (по воспоминаниям А. Скабичевского) «курение в университете строго запрещено», строго, то есть категорически. С этим наречием слово запрещено употребляется и до сих пор. Воспрещается решительно, запрещается категорически. Положительно запрещается теперь не скажешь.
Однако в XIX веке поначалу именно воспрещение связано было с категоричностью закона, тогда как запрет (и разговорное запрещать) скорее встречались при выражении личного пожелания.
В 1857 году В. Бенедиктов написал известное стихотворное послание «Вход воспрещается», в котором это выражение сопровождается многими синонимами: «Нету свободного пути!», «Впуска нет!», «Нельзя», «Для вас тут места нет» и др., как равноценные слову воспрещается. А вот свидетельство мемуариста 70-х годов. Вместе с приглашением в театр «была разослана повестка с запрещением аплодировать. Публика приняла это за воспрещение всякого изъявления чувства и холодно молчала — к удивлению актеров». Запрещение понимается еще как простое пожелание, рекомендация, совет, но так как возможно было смешение двух слов, похожих по корню, то публика истолковала это иначе — как воспрещение.
В 80-е годы о том же писал и Н. Шелгунов: никому не запрещено не то же самое, что закон не воспрещает. Из дневника А. Суворина за 1897 год: «Сначала запрещено было печатать о студенческих беспорядках, а потом дозволено» — это слова самого издателя; ему отвечает министр: «Писать позволено, но никому не позволено печатать прокламаций, направленных против правительства». Разная точка зрения. Запрещено и — дозволено, но позволено — мягче, ему соответствует слово воспрещено. Раздраженный издатель говорит, что «дозволено», министр поправляет: «позволено».
Были в прошлом веке и свои предпочтения: чаще встречалось слово воспретить. Сегодня чаще употребляют запрещено.
Внимательный наш наблюдатель А. Б. заметил тот самый момент, когда перешли на слово запретить: в 1889 году. «Запрещение и воспретить. Когда надо употребить имя существительное — ставят запрещение; когда же требуется соответственный ему глагол — является почему-то воспретить, а от него — воспрещено». Незаметно происходило выравнивание: запрещено и запрещение.
Сегодня в стилистической своей окраске глаголы как бы поменялись местами. Все так пригляделись к запрещено, что и связанное с твердостью закона воспретить кажется мягким и вежливым. Воспрещается содержит в себе как бы постоянно возникающую, бесконечную в своих повторениях просьбу — не беспокоить, не тревожить, не отрывать от дела.
«Гасите свет!»
Потушить свет или затушить свет? Смысл как будто тот же самый, что и в выражении гасить свет. Новая загадка. Разберемся вместе.
В древности свет и огонь воспринимались как нечто единое — свет без огня не бывает. Огонь же можно потушить, то есть в старинном смысле буквально успокоить. Затем появились другие источники света — свеча, лампа, в которых огонь можно было и успокоить, и просто убрать, то есть погасить — буквально, в исходном смысле, подавить силой. Старый смысл этих глаголов образно оживает и сегодня, например, в выражениях тушить овощи или гасить известь. Вулкан потух — успокоился, домна погасла — ее остановили.
Внутренний смысл глаголов все-таки осознавался, их различали. Источник света, прерывая его действие, предпочитали гасить, а огонь — тушить. До сих пор пожар просто тушат, тогда как свечу — гасят (здесь и свет, и огонь одинаково важны). Все, что зажигают, — следует погасить. В XIX веке зажигали огонь, фонари, лампы, камины и другое, не очень, правда, многое, включая сюда и лучину, но при этом всегда имели а виду огонь. Огонь гасили. В переносном смысле гасят задолженность, просвещение, даже почтовую марку (штемпелем) — то, что в столь же переносном смысле «горит». У Пушкина «огни погасли», «погасить лампаду», но и переносно, об утратившем внутренний огонь: «погасли юные желанья», «любовь погасла навсегда», «огонь поэзии погас».
Однако в разговорной речи уже тогда все чаще смешивали эти два глагола, ведь смысловое различие между ними забывалось. В дневнике молодой Е. А. Штакеншнейдер часто встречаем разговорные: потушила лампы, потух огонь и даже «тот свет, который сиял мне в нем и освещал его душу и согревал мою, потух». И освещал, и согревал, но все же потух, не погас. Что свет, что огонь — все равно: только потух, потушить.
Некоторые словари подхватили это совпадение слов в разговорной речи; в толковом словаре Ушакова основное значение слова гасить объяснено так: тушить огонь. На долгое время гасить свет и тушить свет стали синонимами. Разговорная речь проникла в литературный язык.
Когда появились газ и электрический свет, на них распространились оба слова: гасить газ или тушить газ. Однако со временем стали выключать газ (также и ток), а потом и электричество. Электросвет — свет без огня, чистый свет, так что его лучше всего погасить, если речь идет об источнике света, или выключить, если говорится о самом электротоке; он ведь не всегда употребляется только для освещения.