Выключить — прервать действие системы, прекратить подачу тока. Выражение, совсем не поэтичное, далеко ему до старых погасить или потушить, но ведь оно и возникло исключительно для точности выражения мысли. Этой точности пытались добиться и другими путями, да не пошло дело. До того, как стали включать — выключать, нашли и другое выражение. В сочинениях В. Вересаева о быте начала века обычно пустить свет — а потом убрать свет. Пустить и убрать по образной форме глаголов близки еще к старым зажечь да погасить, но все-таки и значение выключить тут налицо.
Обычным для современного употребления является противопоставление зажечь — погасить и включить — выключить; подобные сопоставления можно встретить в одном и том же тексте, вот как в недавнем переводе современного детективного романа:
— И все-таки я могу включить свет? — спросил Киров.
— Зажги. Я впишу в протокол, что свет был погашен.
Так говорят люди разного возраста, с различным отношением к точности или к красоте слова.
А теперь взглянем на дело с другой стороны, широко, без красот.
Смотрите: зажечь — пустить — включить… потушить — погасить — убрать — выключить… Каждый раз язык отмечает образным словом только одну какую-то сторону дела, и притом всегда говорит не об источнике света или тепла; наше внимание как бы перемещается с одного признака на другой, и мысль в расхожем слове отмечает что-то одно, особенно важное в данный момент: зажечь — погасить… пустить — убрать. Создается, накапливаясь в словах, образный ряд с переносным значением слов, использованных не по назначению. Метафора делает речь нашу красочной, но при этом слишком дробит в сознании сущность самого явления. Оттенки, образы, переносы по сходству. Елка потухла… Красиво, но ведь неточно, неправильно? Погасли зажженные на ней свечи. Как и всегда в языке, приходится предпочесть одно из двух — или красоту образа или точность термина. Кажется, всего лучше здесь был бы иностранный термин, за которым тотчас исчезают всякие образы. Но в разговорной речи термины не возникают, живая речь цветет образами.
«Осторожно, двери закрываются!»
«Ее поразил перевод одной французской пословицы, утверждавшей, что двери всегда должны быть либо заперты, либо открыта» (Г. Джеймс). Вчитаемся в эту фразу из переводного романа. Сразу обращает на себя внимание необычное сочетание слов — запереть и открыть двери. Здесь нет согласования по общему корню, как было бы естественно для русского языка: например, открыты — закрыты, запереть — отпереть. Скорее всего, сделано это по соображениям стиля, а слово открыты употреблено тут просто потому, что оно может заменить глагол отпереть.
Еще полвека назад в словаре Ушакова соотношение отворить — затворить в применении к дверям было в полной силе: отворить — открыть, распахнуть створки; но также и открыть — сделать доступным, сняв крышку, раскрыв створки, убрав преграду; освободить, сделать доступным, видным, ввести в действие, сообщить… Много значений у второго из глаголов. А в словаре Ожегова все проще, все сводится к общему слову открыть, тогда как отворить считается всего лишь устаревающей формой того же глагола открыть.
Если бы мы пожелали углубиться дальше, в XIX век, число вариантов слова открыть еще увеличилось бы. Некоторые из слов известны и нам, да редко мы ими пользуемся. И в 1889 году их уже смешивали друг с другом, так что известный нам А. Б. вынужден поучать: «Закрыть — там, где следует наложить крышку, покров; запереть — существительное запор — посредством замка; затворить — ворота, двери, ставки, ящик стола и проч., то есть ввести в створ плотно», а «закрыть, когда в театре закрывается занавесом, окно — шторою, кровать — ширмами, камин — экраном».
В начале XX века неразбериха достигла пределов, и частные значения всех перечисленных глаголов стали пересекаться друг с другом в своих оттенках. Двери замыкали — запирали — затворяли, но никогда не закрывали, хотя самою дверью действительно что-то могли и закрыть; их отмыкали — отпирали — отворяли, но никогда не открывали. Открывать, закрывать — слишком общие слова, за ними теряются подробности действия, мелкие черты бытия. Замкнул на замок, запер на запор или просто притворил, то есть, по смыслу слова, заделал, — ведь все это вместе и есть закрыл.
Между тем слово закрыть в XIX веке не было еще столь всеобъемлющим по значению. «Саломея, закрытая воалем» в романе Вельтмана — это закрыто употреблено правомерно: что покрыто, имеет покров. Как можно было закрыть то, что имеет створки «вертикального действия»? Пока жив словесный образ, ни одно слово в ряду родственных по смыслу не имеет шансов стать словом общего значения. Со временем же, когда древний образ, связывающий глагол со множеством родственных слов, утратился, стало возможным развитие переносных значений у слов открыть — закрыть и их употребление распространилось также на двери: сделать недоступным, закрыв створки, создав преграду. И если прежде говорили мы о самой двери, которая запирается, замыкается или затворяется, теперь нас двери, собственно, не интересуют, мы говорим, обращая внимание на то, что дверями мы что-то закрываем от посторонних взглядов или действий.
Важными оказались не образные детали последовательной смены действий (операций с дверями), а «универсальный термин», который перекрывает все эти частности, и таким образом, внимание переносится с действия на его следствие; то, что закрывается, отсекается от нас, — тем самым удаляется, особенно, если это движущийся вагон трамвая, электрички или метро. Лучше не скажешь. Не запирают, не заключают, не замыкают тут двери; ни ключа, ни замка нет. Затворяют, — пожалуй; но мы ведь не видим, как это делают, нам кажется, будто сами двери при нас закрывают(ся), скрывая от нас все, что снаружи.
«Оплачивайте проезд!»
Едва ли не ежедневно слышишь в городском транспорте: «Граждане, оплачивайте за проезд!» Сказано не по-русски. Такое же неприятное впечатление остается и от слов плата или оплата. Частенько, и даже в печатных объявлениях, можно встретить: «Оплата за билет, за услугу». Выражения совершенно неправильные, лучше сказать (и написать): «оплата билета, услуг и т. д.». И в этом случае, как во многих других, история слова запрещает нам искажать стилевую сферу его употреблений.
Слово оплата образовалось от глагола оплатить, который известен с конца XV века и всегда значил выплатить всю сумму полностью, то есть не держать за собой долга. По известному закону русского языка: какова приставка при глаголе, таков и предлог после него — возможным было только сочетание заплатить за что-то, то есть рассчитаться. И от него образовалось уже отглагольное существительное — заплата, еще в XVIII веке оно было в полном ходу; так назывался и карточный долг. Со временем это слово ушло из языка, ибо в звучании совпадало с другим, образованным иным способом, — зарплата.
Зато в XIX веке часто пользуются еще одним: уплата — от уплатить. Значение то же, но форма другая. А вот и наше слово: оплата — от оплатить; оплатить что-то. Заплатить — слишком резко, категорично — карточный долг, например; уплатить — проще и спокойнее — за квартиру; оплатить — совершенно мягко, деликатно и даже с некоторой просьбой. Новое время — новый глагол. Все слова чем-то близки, может быть тем, что в каждом случае, утратив зависимость от приставки глагола, присутствует один и тот же предлог: заплатить за… уплатить за… оплатить за… По аналогии, по сходству, быть — как все другие глаголы.
Поскольку со временем в русском языке появились два слова со сходным значением: плата и оплата — второе из них получило более отвлеченное значение, его стали употреблять в самых различных сочетаниях, но сочетание оплата за что-нибудь всегда почиталось неприемлемым. Плата за билет — оплата билета, как и следует при четком разграничении слов с конкретным и отвлеченным значением. При всем том и оплата всегда была связана с чем-то основательным: оплата трудов, оплата расходов. Именно так и поясняется значение этого слова в словаре Ушакова еще в 1938 году.
Подобное противопоставление стало нарушаться совсем недавно, и вот почему.
Незаметно как-то утратилось разграничение между значениями слов плата и оплата, оплатой стали попросту называть плату за свет, за газ, за билет, за все, что угодно. Официальный язык любит употреблять слова высокого стиля, поэтому постепенно исчезает и смысловое различие между ними. Утрачено различие в смысле — утрачиваются и грамматические свойства слов. Плата за по аналогии порождает и оплату за. Когда слышишь: «Граждане, оплачивайте за проезд!» (вариант: «за билет») — становится дурно, потому что совсем не хочется отдавать всю наличность ЗА один проездной билет.
Кроме грамматической безграмотности выражение несет еще и смысловую неясность. Правильное заплатите за билет, видимо, не кажется очень выразительным, тем более что никто и не берет билета, не заплатив за него. Самое верное в данном случае сочетание заплатите за проезд, в крайнем случае — оплатите проезд, потому что о билетах все пассажиры и без того знают.
Такие ситуации бытового общения и языковые аналоги привели к тому, что и «Словарь трудностей русского языка» (1981) колеблется: «В значении уплачиваемые за что-либо деньги допустима конструкция