ла на себя не похожа. Как будто забыла роль, которую только что играла. Или, скорее, как будто другая женщина, твердая, может, и жестокая, скрывалась под личиной прежней, а тут заняла ее место — так резко и хищно обозначилась горбинка на носу, таким холодным желтым огнем засветились глаза.
— Покажи-ка… — проговорила она и медленно, очень медленно потянулась к ладони Бриско, взяла ее в обе руки и стала вглядываться.
— Да… да… — прошептала она. — Вот оно… Ты…
— У меня тоже великолепная линия сердца? — спросил мальчик.
— Да, то есть нет, я хотела сказать, ты…
Казалось, эту женщину, еще секунду назад такую хладнокровную и уверенную в себе, сейчас целиком захватило какое-то необычайно сильное чувство.
Тележка еле ползла по земляной галерее. Пассажиры чуть не задевали головами низкий потолок. Чем дальше, тем отчетливее становилось впечатление, что они едут по заброшенному тоннелю, который никуда не ведет.
— Эй! — воскликнул Алекс. — Где это мы? Похоже, мы заблудились!
— Н-да, — согласился Бриско, — я тут никогда не проезжал!
— Не беспокойтесь, — сказала дама, не сводя глаз с раскрытой ладони Бриско, — это просто объезд. Вам разве не сказали?
Нет, госпожа Хольм ничего им не говорила, и Алекс не мог отделаться от мысли, что такого вообще быть не может. Эта добрая душа ни за какие блага в мире не пренебрегла бы своей обязанностью предупредить их, если б что-то знала. У него тревожно заныло в груди. Он потянулся к красной ручке, готовый дернуть за нее. Но эта попытка была немедленно пресечена. Длинные изящные пальцы дамы сомкнулись на его локте, и Алекса поразила крепость ее хватки.
— Не трогай! — рявкнула она; потом, спохватившись, добавила мягко: — Не надо, мой мальчик, оставь. Мы уже вот-вот приедем.
Тележка натужно скрипела. Они ехали по длинной темной штольне, которая становилась все уже и уже. Мальчики теснее прижались друг к другу.
— Смотри, — прошептал Бриско, показывая пальцем вперед и вниз, — похоже, тележку-то тащат на веревке! Вон, по земле тянется!
— Да, что-то тут не так. И едет не как всегда…
В самом деле, вместо обычного ровного хода тележка двигалась рывками, словно тот, кто тянул ее, там, на том конце, не знал своего дела.
— Куда мы едем, как ты думаешь? — шепотом спросил Бриско.
— Не знаю…
Наконец далеко впереди что-то засветилось — вроде полоски света из-под двери.
— Вот и приехали… — сказала дама.
Это действительно была дверь — грубо сколоченная из неструганых досок и такая низкая, что пролезть в нее можно было только на четвереньках. Галерея упиралась в нее и на этом кончалась. Тележка ткнулась в дверь. Дама, не вылезая, извернулась на сиденье и постучала. Никто не ответил, и она с силой ударила в дверь кулаком.
— Эт’вы, мадам? — отозвался из-за двери хриплый голос.
— Кто же еще, дурень! Брось веревку и открывай!
Перекосившаяся дверь заскребла по полу, взвизгнули петли, и в галерею хлынул ослепительный дневной свет. Все трое пассажиров заслонили глаза ладонями.
Дальше все произошло очень быстро. В проеме появилась чья-то огромная взъерошенная голова. Какой-то человек-кабан. Он вполз на четвереньках и кратко спросил:
— Который?
— Вот этот! — сказала дама, показывая на Бриско.
Человек протянул огромную ручищу, ухватил Бриско за ворот, сдернул с сиденья и поволок.
— Бриско! — закричал Алекс, цепляясь за брата.
Дама еще раз продемонстрировала свою недюжинную силу: она так ударила Алекса по руке, что он от боли разжал пальцы.
Едва здоровяк со своим пленником скрылся за дверью, она соскочила с тележки и поползла следом, не обращая внимания на месиво грязи и снега, тут же перепачкавшее ее одежду и колени.
— Бриско! — заорал Алекс и попытался догнать похитителей.
Он по пояс просунулся в проем; но дама, перевернувшись на спину, принялась брыкать его ногами, не давая двинуться дальше.
Поскольку он все равно не отступался, на помощь даме пришел ее подручный и со всего размаху ударил его коленом в лицо. Алекс отлетел назад в галерею и стукнулся головой о тележку. Когда он сумел подняться, оглушенный, дверь уже захлопнулась и он остался в темноте. Он кинулся к двери, пытаясь ее открыть, но ухватиться было не за что, он только обломал себе ногти. Алекс колотил, тряс эту дверь, потом припал головой к доскам, захлебываясь рыданиями.
Тут, в полном отчаянии, он вспомнил о красной ручке. Нашел ее на ощупь и дернул с такой силой, что шнур оборвался. Но, может быть, кто-нибудь там, куда ведет шнур, все-таки получил сигнал?
За закрытой дверью борьба, судя по звукам, продолжалась. Бриско все еще сопротивлялся. Он отбивался, пока мужчина, потеряв терпение, не ударил всерьез, грозно прикрикнув:
— А ну-ка ша!
Но результат получился обратный. Бриско, до этого молчавший, принялся кричать так, что сердце надрывалось:
— Алекс! Помоги! Алекс! Алекс! Помоги, Алекс!
Слыша испуганные и жалобные крики брата, бессильный ему помочь, Алекс был в полном отчаянии.
— Пустите его! — плакал он. — Пустите!
Потом кто-то, то ли мужчина, то ли женщина, принялся маскировать дверь снаружи, должно быть, ветками. Узкая щелка, в которую еще пробивалось немного света, скоро была завалена. Алекс остался в абсолютной темноте и тишине. Он прислушивался изо всех сил, но больше до него не доносилось ни звука. За дверью уже никого не было.
Тележка еле катилась даже под уклон, так что Алекс ее скоро бросил. Сперва он двигался на четвереньках, потом, когда тоннель стал выше, во весь рост. Теперь он бежал, вытянув перед собой руки. Много раз падал, разбивая в кровь ладони и коленки, совсем заплутал. Когда наконец он выбрался в освещенную галерею, по ней как раз проезжала тележка с четырьмя пассажирами.
— Помогите! — закричал он, заступая ей дорогу. — Пожалуйста, помогите!
На входе белокурую даму никто не видел. Ее описание со слов Алекса ничего не дало. Служащие уверяли, что ни одна женщина с такими приметами не входила в этот день в Королевскую библиотеку. Впору было поверить в привидение.
— Это я виноват, — безутешно рыдал Алекс в объятиях госпожи Хольм. — Это все я… Не надо было идти с этой дамой… Я знал, чувствовал… Я должен был удержать Бриско…
4Совет
Чтобы попасть во дворец, надо было пройти через ворота, пересечь парадный двор и подняться по широкой каменной лестнице. Алекс шел медленно, держась за руку отца.
— Не волнуйся, — успокаивал тот. — Здесь, конечно, все так торжественно, но тебя не станут долго задерживать. Всего несколько вопросов, и пойдешь домой.
— Мы тут были в прошлом году с классом, — отозвался мальчик, — нас водили.
— А, ну да, но в этот раз ты будешь сидеть за столом Совета! Это еще интересней!
Старания Бьорна не выказывать горя и тревоги тронули Алекса, и тот выдавил из себя бледную улыбку в знак признательности. С позавчерашнего дня, дня похищения Бриско, его ни на минуту не оставляли одного. Госпожа Хольм из Королевской библиотеки с рук на руки передала его матери, из ее объятий он переходил в объятия отца, дяди. Не находя слов утешения, которых и быть не могло, они прижимали его к себе, обнимали, гладили. Но его утешители сами не меньше нуждались в утешении. Бьорн, с первой же минуты присоединившийся к Кетилю в розысках, не спал уже двое суток. Дважды он заходил домой среди ночи, в изнеможении валился на кровать, но уже через час снова уходил, так толком и не отдохнув. Сейчас он двигался как автомат, стиснув зубы, с бледным, как у смертельно больного, лицом.
Сельма сначала была как безумная — долго плакала и причитала, а потом впала в пугающую прострацию, и только забота об оставшемся сыне заставляла ее держаться на ногах.
Очень скоро удалось обнаружить дверь в склоне холма, через которую утащили Бриско. Это был вход в старую штольню, через которую во время строительства галерей завозили материалы. На снегу остался след от саней, запряженных одной лошадью, но на ближайшем проселке он затерялся среди других, и дальше проследить его не удалось. Добровольцы группами по трое прочесывали местность во всех направлениях. Они проводили день и ночь в седле, расспрашивали сотни людей. Все напрасно. Бриско и его похитители как в воду канули.
Зал Совета был на втором этаже. Его потолок напоминал опрокинутое днище корабля. Из середины свисала огромная люстра с горящими свечами. Они озаряли теплым светом большой овальный стол, за которым сидело человек двадцать мужчин и женщин. Когда Алекс с отцом вошли, беспорядочный гул разговоров смолк, и все головы повернулись к ним. Их явно ждали с нетерпением. Они уселись рядом, заняв два оставшихся свободных места.
Алекс едва дотягивался подбородком до поверхности стола, и кто-то принес толстую книгу и подложил, чтоб ему было повыше сидеть. Во главе стола на небольшом возвышении еще стояло пустое кресло покойного короля.
Алекс окинул взглядом собравшихся. Строгая сосредоточенность на их лицах произвела на него не больше впечатления, чем торжественность обстановки. С исчезновением Бриско внешний мир стал для него чем-то до странности далеким. Он больше не плакал. Он словно отрешился от всего окружающего, и ничто не могло отвлечь его от горя утраты. Казалось, он спокойно ждет, чтобы кончился кошмар. Вот он проснется, и опять начнется нормальная жизнь, настоящая жизнь, в которой Бриско будет рядом. Он скажет: «Мне такой кошмар снился, Бриско, будто тебя похитили, и ты никак не возвращался, и я был совсем один. Ой, вот страшно-то было!» И Бриско рассмеется своим заливистым смехом, и они пойдут кататься на коньках. Как раньше. Вот только пробуждения не было. Люди, двигавшиеся вокруг него, были тенями, бесполезными марионетками, поскольку не возвращали ему Бриско. Он смотрел на них равнодушно и только дивился, что страшный сон может продолжаться так долго.
Тем не менее он был рад, что первый голос, прозвучавший здесь, был голосом его дяди Кетиля. Тот сидел слева от пустого кресла короля. (По законам Малой Земли, пока на престол не вступил новый король, функции власти осуществляет Совет.) Кетиль был избран в него первым и в силу этого стал председателем.