Обстоятельный разбор и пересмотр старых оценок «Горя от ума» в газетных статьях («Новое время», 1886, январь), а потом в рассуждении «„Горе от ума“ и его критики» (в роскошном издании «Горя от ума» того же года) дал А. С. Суворин. Еще в 1871 г. в «Санкт-Петербургских ведомостях» (12 декабря) за подписью «Незнакомец» А. С. Суворин, сотрудник «Современника» и «Отечественных записок», «либерал и даже демократ в начале своего жизненного пути»,258 выступил со статьей о постановке «Горя от ума» в Александринском театре и напомнил читателям о принадлежности Чацкого к декабризму. В новой своей работе А. С. Суворин задался целью опровергнуть утверждения: 1) будто Чацкий не лицо, а идея; 2) будто «Горе от ума» — «художественная сатира, а вовсе не комедия». Родоначальником предвзятого взгляда на комедию Суворин считал М. А. Дмитриева, от которого, при содействии Пушкина и Вяземского, это перешло к Белинскому и Гоголю. Пересматривая содержание «Горя от ума», Суворин приходит к выводу, что Чацкий изображен не менее жизненно, чем другие лица, и пьеса полна драматического движения. В основном своем взгляде и в аргументации Суворин близко подходит к Гончарову. В его статье рассыпано много оригинальных и метких наблюдений и мыслей, остроумных возражений против установившихся взглядов. Однако попытка А. С. Суворина объяснить нападки Белинского на Чацкого политическими убеждениями грибоедовского героя («Наш знаменитый критик явился выразителем либерального негодования против Чацкого») вызвала справедливые возражения А. Н. Пыпина, который указал на то, что как раз в 1840 г., когда писалась его статья, Белинский был в пароксизме консерватизма.259
В 1903 г. появились первые три главы «Истории русской интеллигенции» Д. Н. Овсянико-Куликовского, посвященные «Горю от ума» («Вестник воспитания», 1903, № 1-3; перепечатано в собрании сочинений Д. Н. Овсянико-Куликовского. СПб., 1911, т. VII). Автор характеризует Чацкого как лучшего выразителя общественных настроений 20-х годов XIX в., сопоставляет его душевную настроенность с изменившимися настроениями 30-х годов и излагает оценку «Горя от ума» в критике Белинского.
Позднее о «Горе от ума» высказался Н. А. Котляревский в «Литературных направлениях александровской эпохи» (СПб., 1907; 2-е изд. — 1913). Считая, что Грибоедов по преимуществу сатирик и что «Горе от ума» — «сатира в монологах и диалогах», из двух взглядов, заявленных в критике, — Белинского и Гончарова, автор примыкает к первому, изложенному Белинским в период «примиренчества», находя в комедии много натяжек, условностей и неправдоподобия, вызванных стремлением поэта «судить жизнь». Н. А. Котляревский находил даже, что Грибоедов изобразил сатирически не только фамусовскую Москву, но и самого Чацкого, «героя исключительно словесного низложения всех авторитетов», у которого нет «никаких установившихся взглядов ни на один серьезный вопрос жизни».
Наоборот — С. А. Венгеров в книге «Героический характер русской литературы» (СПб., 1911) счел «Горе от ума» «высшей точкой» «художественно-учительного» направления в русской литературе, «настоящей проповедью» и «страстным призывом идти по новым путям», в котором отразилась идеология декабризма. За исключением комедий Аристофана, по словам Венгерова, «ни в одной европейской литературе нет драматического произведения, до такой степени насквозь проникнутого гражданскою, в полном смысле слова, скорбью, как „Горе от ума“».
Великая Октябрьская революция углубила наше понимание искусства и всех творящих его исторических сил. Органическая связь «Горя от ума“ и его протагониста Чацкого с эпохой декабризма стала ощущаться гораздо глубже. Содержание речей Чацкого стало возможно документировать аналогичными показаниями и заявлениями декабристов. Старое понимание Чацкого как резонера классических пьес, которому нанесли уже основательный урон И. А. Гончаров и В. И. Немирович-Данченко (см. далее), окончательно разрушилось. Понятнее стала патриотическая патетика Чацкого. Исторические и литературоведческие разыскания советского времени углубили наше понимание социальной жизни, борение социальных сил эпохи «Горя от ума» и их отражения в искусстве. В «Горе от ума» раскрывается теперь не только интимно-психологическая драма Чацкого — Софьи, не только острая политическая сатира, но и драма социальная, столкновение двух антагонистических социальных групп. В тесной связи с этим был оценен и художественный реализм «Горя от ума», выросший из общего реалистического мировоззрения и из запросов русской жизни своего времени.
Высокое идейное и моральное значение «Горя от ума», типичность, обобщенность его образов по достоинству оценил В. И. Ленин. В сочинениях Ленина находим десятки цитат и ссылок на «Горе от ума» — в применении к современности.260
В двух специальных статьях (1929) А. В. Луначарский характеризовал «Горе от ума» как исключительное явление в мировой литературе, как не комедию (ибо пьеса не создает комического впечатления), а драму о крушении человека, о ненужности ума в России. В «Горе от ума», в Чацком А. В. Луначарский видел крик негодования самого Грибоедова, «человека громаднейшего ума и ослепительных способностей», сыгравшего огромную роль в дальнейшем формировании русского общественного сознания. Маски, им созданные, по словам Луначарского, «пережили целое столетие и дошли до наших времен, мало что потеряв в своей ценности».261
Высокую оценку «Горя от ума» дал М. Горький: «У нас, — писал он в статье „О пьесах“ (1933), — образцово поучительной пьесой является изумительная по своему совершенству комедия Грибоедова, который крайне экономно, небольшим количеством фраз, создал такие фигуры, как Фамусов, Скалозуб, Молчалин, Репетилов — фигуры, в которых исторически точно отражена эпоха, в каждой ярко даны ее классовые и „профессиональные“ признаки, и которые вышли далеко за пределы эпохи, дожив до наших дней…»262
Ю. Н. Тынянов рассматривал «Горе от ума» как «политическую, архаистическую памфлетную комедию».263
К 1939 г. относится попытка создать словарь языка «Горя от ума».264
Специально-научные разыскания и исследования о «Горе от ума» предпринимались во многих случаях в связи с установлением текста комедии для тех или иных изданий. (О них см. далее, в историко-текстологической статье.)
Дореволюционное литературоведение не в состоянии было оценить вполне социальный смысл грибоедовского шедевра. В исследованиях советского времени на первых порах имели место извращения вульгарно-социологического характера с его «обличительством», тенденцией разоблачать «дворянское своекорыстие», ограничения сословных взглядов и т. п. Обличительные речи Чацкого против крепостничества трактовались как умеренный дворянский реформизм, политическая сатира в «Горе от ума» признавалась недостаточно радикальной и т. д.
Мои занятия Грибоедовым и его комедией, начатые в 1903 г. (более 90 названий), подытожены в основном в двух книгах: «Творческая история „Горя от ума“» и «Грибоедов. Исследования и характеристики».265 Книга «Творческая история „Горя от ума“», подготовленная уже к 1920 г. (издание ее запоздало), является основной, центральной во всей системе этих работ. Основным материалом, на котором впервые детально и полно разрабатывалась здесь творческая история комедии Грибоедова, были три ее авторизованных текста: Музейный автограф, Жандровская рукопись и Булгаринский список. Кроме методологической и историографической разработки, истории текста и творческой истории «Горя от ума», книга затрагивает вопросы литературной формы и идейного содержания великой комедии.
Уже после выхода упомянутых двух книг появились мои работы о драматургии «Горя от ума», значении ее в истории реализма и др.266
В связи с юбилеем 1945 г. (150-летие со дня рождения Грибоедова) автору «Горя от ума» был посвящен специальный том «Литературного наследства» и другие научные сборники.267 Специально о «Горе от ума» в «Литературном наследстве» печатались статьи: Ю. Тынянова («Сюжет „Горя от ума“»), В. Асмуса («„Горе от ума“ как эстетическая проблема»), А. Цейтлина («Ленин и „Горе от ума“»), В. Филиппова («Ранние постановки „Горя от ума“») и Л. Ильинского («„Горе от ума“ на провинциальной сцене»).
По обстоятельствам военного и послевоенного времени выход юбилейной литературы о Грибоедове растянулся на несколько лет, и некоторые работы продолжали появляться в 1946, 1947 гг. и позднее.
Наиболее значительным научно-исследовательским результатом этого юбилея была монография М. В. Нечкиной «Грибоедов и декабристы».268 Большое внимание в ней отдано исследованию «Горя от ума» и его историографии. Автор тщательно изучил документальные материалы, как изданные, так и архивные, обширную специальную литературу. В сферу исследования включены не только исторические проблемы, но и проблемы литературно-художественные. Во многих случаях осведомленность М. В. Нечкиной и ее наблюдательность ведут к правильным частным выводам и подлежат учету в дальнейших изучениях Грибоедова.269
Первый и наиболее обстоятельный отзыв о монографии М. В. Нечкиной принадлежал Н. М. Дружинину,270 авторитетная экспертиза которого не была, к сожалению, надлежащим образом учтена в позднейшей научной литературе о Грибоедове. Обошла ее молчанием и сама М. В. Нечкина во втором издании своей книги (1951).