Обстоятельства появления на борту Мушкетера тоже были не совсем обычны. Мне нужен был на корабле мощный вычислительный комплекс. Но самый мощный комплекс – это система ИИ, искусственный интеллект. А ее разместить на моем относительно небольшом корабле было невозможно. Тогда кто-то из инженеров, очевидно, доведенный моими требованиями до белого каления, и предложил установить биокомп. Остальные засмеялись, но я заинтересовался и потребовал рассказать об этой системе. Помню, тогда я здорово удивил всех.
– Вы действительно не слышали об этой системе? – удивленно спросил меня инженер-электронщик. – В свое время о ней много писали. Считали, что биокомпы произведут революцию в системе ИИ. Их возможности на несколько порядков выше самой мощной системы искусственного интеллекта, которая только существует.
– Так в чем же дело? – удивился я. – Почему их не используют?
– Да потому, что эти машины действительно оказались живыми. С абсолютной свободой воли. И их нельзя запрограммировать. Их можно только учить. А любая попытка ограничить их свободу воли снижала производительность, делая их совершенно неконкурентоспособными по сравнению с обычными машинами. Ты понимаешь, что машина, управляющая военными кораблями, финансовыми системами, обладает свободой воли? Никто просто не рискнул их использовать. Да и боялись многие.
Конечно, понял я тогда, легче составить алгоритм, чем научить, проще приказать, чем подружиться. Подружиться? Тогда эта идея захватила меня целиком. До этого момента я и не подозревал, как страдаю от одиночества. Где-то там был мой дом, были миллиарды моих сограждан, но я был далеко. Я был совершенно один. Один в окружении совершенно чуждых мне существ. А ведь биокомп действительно может стать другом.
– Но, наверное, таких систем больше не производят? – осторожно спросил я.
– Почему? Делают. Экспериментируют. Все пытаются построить послушную машину.
– Раба!
– Что?
– Раба, – четко ответил я. – Они пытаются построить раба. Мне раб не нужен. Вы можете достать этот биокомп?
На меня уставились как на сумасшедшего. Потом долго отговаривали, пытаясь вдолбить в меня, что подобная машина абсолютно неуправляема.
– По-вашему выходит, – разозлился я, – что доверять можно только тем, на кого наставлен пистолет, а у него нет даже вилки! Возможно, я и ошибаюсь, но кто от этого пострадает?
Больше споров не было. Мне пообещали, что биокомп поставят. Я же начал пытаться добыть оружие. И тут мне случайно повезло. Какой-то торговец почти даром отдавал хоргские системы вооружения. Как я понял, он попал в очень неприятную ситуацию, и ему срочно надо было сбагрить груз. Я заплатил требуемые пять миллионов, купил старый грузовик, нагрузил на него все ракеты и спрятал на отдаленной необитаемой планете. А сами ракетные установки и системы энергооружия доставил на завод, где собирался мой корабль. Будь это не в приграничье, то меня неизбежно арестовали бы. Но здесь никого не интересовало, что я собираюсь делать с этими игрушками, и их поставили без слов. Тем более что я от проектировщиков с самого начала требовал возможность вооружить корабль. Все эти шахты и импульсные орудия неплохо замаскировали, и их совершенно не было видно снаружи. Внутри же «Мечту» так нагромождали различные электронные системы, что там оставалось очень мало свободного места. И рассмотреть в этом нагромождении пусковые шахты и импульсные пушки было почти невозможно. Если не знать, где искать, конечно. По сути, мой кораблик был мощнейшим электронным разведчиком. Ему недоставало только мозга – анализирующей системы, без которой все эти дорогущие электронные блоки превращались в груду металлолома, способную работать только на трех процентах своих возможностей.
Мушкетера поставили, когда уже все было почти закончено, и активизировали. Как мне и говорили, биокомп оказался действительно разумен, а еще обладал совершенно капризным характером, он был просто очень молод. Ребеночек, можно сказать. Он и вел себя порой как капризный ребенок, только обладающий гигантским запасом знаний. Плюс еще возможность пополнять их из галактической сети. Мне же приходилось возиться с этим «ребятеночком», отвечать на его многочисленные вопросы, развлекать иногда. Порой мне казалось, что этот биокомп был человеком, которого долго держали взаперти, а потом выпустили, и теперь он стремился как можно скорее познать мир. Впрочем, это ведь так и было. Однажды, чтоб он отвязался от меня, я по памяти рассказал ему сказку, которую в детстве читала мне мама. Зря я это сделал. С тех пор мне каждый вечер пришлось рассказывать компу сказки. А тот стал называть меня папой, что вызывало поток непрекращающихся шуток в мой адрес со стороны всех конструкторов и сборщиков. Нет, я понимаю, что им скучно, но зачем же подкалывать меня из-за того, что какая-то дура-машина назвала меня папой?
Вскоре начались испытания. Доделка недочетов. «Мечта» родилась. Но тут обнаружился новый неприятный момент – денег на полную оплату мне не хватило. Слишком уж вольно я тратил их. В результате я не смог заплатить шесть с половиной миллионов по счету. Выплатил только четыре. А тут еще я отдал миллион биокомпу, которому вдруг захотелось сыграть на бирже. Я, конечно, понимал, что делаю глупость, но тот так мне надоел с этим, что я сдался. И теперь жалел. А в пограничье с подобными должниками не церемонились. Я никак не мог найти выхода из ситуации. К счастью, мне удалось убедить предоставить отсрочку, и я бросился добывать два с половиной миллиона. Перелопатив кучу информации, решил, что самое простое – заняться добычей вехта. Сегодня же я узнал, что мой Мушкетер, оказывается, уже давно выиграл три миллиона и мог бы оплатить мой долг, но посчитал, что я ради скуки решил сам добыть деньги. Да-с, в некоторых отношениях Мушкетер был действительно ребенком, а я его родителем. Порой мне казалось, что это действительно так. Но он стал и моим самым близким другом. А «взрослел» биокомп удивительно быстро.
– Что ты там расселся? – недовольно поинтересовался Мушкетер. – Опять что-то думаешь? Я тебя не понимаю. Мы так весело летим, а ты что-то грустишь.
– Почему ты решил, что я грущу? – равнодушно переспросил я.
– А то не видно. И вообще ты мне уже давно ничего не рассказывал. И откуда ты столько историй знаешь?
– Читать больше надо, – едко отозвался я.
– Так я твои истории во всей сети искал. Нет там их!
– Понятно, что нет. Это же истории моей планеты. А она еще в космос не вышла.
– А ты?
– Я? Я особая история. – Я замолчал, вспоминая.
– Расскажи. – Похоже, Мушкетер серьезно заинтересовался. Я вздохнул – теперь от него не отделаешься. Этот биокомп хуже клеща – если вцепится во что, так не отстанет.
– Потом как-нибудь, – попробовал я отвертеться.
– Ну расскажи! Ну что тебе стоит? Все равно ведь сидишь без дела.
– Не в этом суть. Просто мне тяжело вспоминать…
– Ты сам говорил, что другу можно рассказывать многое! Или ты не считаешь меня другом?
А ведь придется рассказывать. Никуда тут не деться. Он не отстанет. Любопытство биокомпа было неуемным.
– Ладно, черт с тобой. Только налей мне чего-нибудь. Сок, что ль, какой.
Тотчас из небольшой кухни выехал робот-официант. Робот был высотой полметра, с плоской и большой головой в виде подноса. На этом подносе стоял графин с соком и стакан, в котором лежали кубики льда.
– Мерси, – поблагодарил я, забирая посуду. Официант укатил. – Ну что ж, слушай…
Я рассказывал медленно, словно переживая все заново. Рассказывал о своей жизни. Играх. Учебе. Рассказал о гибели родителей. Застарелая боль снова резанула грудь, чего уже давно не случалось. Я прервался, приходя в себя. Мушкетер сочувственно хмыкал. Наконец, взяв себя в руки, я продолжил рассказ. Рассказ о том, как остался один на свете при живой родне.
– Я не верю, что они так могли поступить! – возмутился Мушкетер.
– Что ты знаешь, железяка, – буркнул я. – Ты ведь сам еще слишком молод. Мальчишка, даже по сравнению со мной.
Мушкетер молчал долго. Я тоже. О чем он думал, я не знал, но вскоре он попросил продолжать. Я стал рассказывать о своей жизни в интернате, ничего не утаивая и не приукрашивая. Так, как и было. Рассказывал подробно. Теперь до самого конца рассказа Мушкетер меня не прерывал.
– Ты хочешь отомстить тем, кто уничтожил тот корабль?
В груди полыхнуло чувство гнева. Несмотря на мой самоконтроль, это чувство изредка прорывалось.
– Я хочу найти их. Хочу понять.
– Ты ведь сам говорил, что эти дролы и хорги постоянно воюют.
– Железяка! – Теперь я рассердился всерьез. – Что ты понимаешь?!
– Ничего. Я хочу научиться понимать.
Смирение в голосе Мушкетера меня вмиг отрезвило.
– Извини. Я ведь сержусь еще и потому, что сам не понимаю. Да и войной их отношения нельзя назвать. Они просто сосуществуют, делая пакости друг другу по мере возможности. Но нападение на мирный исследовательский корабль… это все же чересчур.
– Ты сам говорил, что корабль занимался военными исследованиями. Но если хочешь, я могу проанализировать все, что ты рассказал.
– В каком смысле? – удивился я.
– В самом прямом. Только у меня есть некоторые вопросы, ответы на которые нужны для анализа.
– Задавай. – Предложение Мушкетера меня заинтересовало.
– Ну, вопрос первый. Начнем с того момента, как тебя ранили. Ты слышал разговор между Стархом и его начальством. Начальство настаивало, чтобы тот тебя бросил, а тот приказ нарушил. Правильно?
– Правильно. Хотя я порой думаю, что лучше бы он послушался.
– Для анализа это мнение не важно. Теперь вопрос. В то время ты никаких галактических языков не знал, а беседу понял. Отсюда я сделал вывод, что разговаривали они между собой на родном для тебя языке или на том, который ты знал, – опять-таки языке твоей планеты. Почему? Ведь гораздо логичнее предположить, что начальник и подчиненный будут разговаривать между собой на СВОЕМ родном языке, который ты понять не смог бы.