– Погоди! – Он поймал ее за руку. – Думаешь, мне легко? Ты ведь знаешь, что ты мне небезразлична…
– Какая разница! – взорвалась она. – Отпусти меня. У меня впереди спектакль, а после него – вся моя остальная жизнь.
И она шагнула внутрь. Внезапно ее покоробила ее последняя фраза. С каким удовольствием она вернула бы ее назад или хотя бы сделала менее смехотворной. С другой стороны – наплевать! Сейчас для нее главное – совершенно другие вещи. И подумаешь, если ему тоже плохо. Ничего, как-нибудь переживет, причем гораздо быстрее, чем она сама. И что? Она тоже выживет. Ей достаточно взглянуть на свое детство, чтобы понять, что она пережила гораздо более страшные вещи.
«Пережила тогда, переживу и сейчас», – подумала она, когда Джейсон шагнул за ней следом. Подумала, но не сказала вслух, за что похвалила себя.
– Ой, Алекс, даже не знаю, как у тебя хватает сил, – запричитала Габи на следующий день, входя к ней в дом. – Я до сих пор по ним скучаю! Стоит оглядеться по сторонам, как мне начинает казаться, что они в любую минуту могут войти в дверь.
Алекс сунула ей коробку с бумажными носовыми платками и пошла готовить чай. Сестра громко высморкалась и постаралась взять себя в руки. Глядя на нее, Алекс невольно улыбнулась.
– Извини, – шмыгая носом, сказала Габи. – Ты здесь живешь постоянно и уже привыкла, но для меня… Не знаю, смогу ли когда-нибудь входить сюда спокойно. Ведь здесь хранятся все наши воспоминания…
Куда ни посмотришь, как что-нибудь напоминает о маме или об отце, или сразу о них обоих, да и про нас с тобой. Стоило мне пройти мимо церкви… Стоило подумать, что они оба уже в могиле, а не внутри, на службе… – Она снова шмыгнула носом. – Как это обидно, не правда ли? Ведь ни он, ни она не были такими уж старыми. Наверно, я должна быть благодарна судьбе, что они хотя бы дождались внуков.
– Да, твои близнецы значили для них все на свете, – сочувственно произнесла Алекс. Кстати, так оно и было. Их родители обожали Фиби и Джексона. Алекс не сомневалась: будь у нее самой дети, они любили бы и их тоже, ну, может, не так сильно. Правда, отец никогда бы даже не показал вида. Он всегда был слишком добр. А вот для матери любой ребенок Алекс был бы, как и она сама, не до конца членом их семьи и запятнал бы себя в ее глазах тем, что нес в себе гены убийцы.
Неужели ее приемная мать именно так о ней думала? Вслух она, конечно, этого никогда не говорила. Но впечатление у Алекс было именно таким, особенно в бурные годы отрочества.
– Думаю, тебе немного легче, – сказала Габи. – Все-таки ты приемная. Хотя я знаю, что ты их любила. Особенно отца. Какой прекрасный был человек, не правда ли?
– Еще какой! – согласилась Алекс.
И это действительно было так, особенно когда речь шла о его пастве. Алекс подозревала, что для Дугласа его приход значил все на свете. Тем не менее она была искренне благодарна судьбе, что он заменил ей отца. Она порой содрогалась при мысли, что в ее жилах течет кровь настоящего монстра. Ведь останься она с ним, возможно, ее давно бы уже не было на этом свете.
– Как я понимаю, все их вещи наверху, – сказала Габи, и на глаза ей вновь навернулись слезы. – Знаю, рано или поздно я должна заставить себя их разобрать. Хотя скажу честно – мне страшно за это браться.
– Тебя никто не торопит, – успокоила ее Алекс. – Эти коробки никуда не денутся.
Габи пару мгновений сидела, уставившись на свои руки. Внезапно зазвонил мобильный, и она едва не вздрогнула.
– Это Мартин. Я должна ответить, – сказала она с заметной радостью в голосе и, встав из-за стола, вышла с телефоном в гостиную и закрыла дверь.
Слегка удивленная этим желанием уединиться, чего за Габи отродясь не водилось – обычно сестра кричала в трубку так, как будто ее должен был слышать весь мир, – Алекс взялась мыть тарелки, оставшиеся с предыдущего вечера. Не иначе как Габи хотелось выплеснуть свое горе на мужа в надежде на то, что тот утешит ее, а также напомнит, как он и их дети ее любят. Разумеется, ей будет приятно это слышать. Алекс это точно знала. Габи недоставало уверенности в себе, сколько бы она ни пыталась уверить окружающих в обратном.
– Ты всегда легче переносишь такие вещи, чем я, – нередко говорила она Алекс, скорее с восхищением, нежели в упрек. – Нет, в детстве ты тоже была как бочка с порохом, зато сейчас умеешь владеть собой, по крайней мере почти всегда. Что даже удивительно, если учесть, откуда ты взялась и через что тебе пришлось пройти. Не знаю даже, что было бы со мной, узнай я, что родители мне не родные. Честное слово, я бы этого не пережила.
Габи никогда не понимала, каково ей было тогда. Не понимает она этого и сейчас. Впрочем, какая разница? Достаточно того, что она отдает себе отчет, а копать глубже нет никакого смысла. К тому же Алекс никогда не сомневалась в том, что Габи ее любит и воспринимает как сестру, даже несмотря на все ее детские закидоны и ссоры с Майрой. Случалось, Габи даже занимала ее сторону в спорах и даже находила в себе мужество дерзить матери, что было вообще не в ее характере.
Они были близки, в этом не было никаких сомнений, и вместе с тем такие разные! Порой Алекс раздражало, что для Габи все вертится вокруг нее. Это не значит, что проблемы сестры были ей безразличны – боже упаси. Она всегда проявляла живой интерес ко всему, что касалось Габи. Но иногда – как, например, сегодня – она бы предпочла, чтобы Габи проявила чуть больший интерес к ней. Она так и не спросила, как накануне прошел спектакль (кстати, это был очередной триумф. Все так и заявили, как только всей труппой завалили в паб), и даже не поинтересовалась, а где же Джейсон. Судя по всему, она пребывала в уверенности, что в мире Алекс все безоблачно и что Алекс сделала все для того, чтобы они с ней пообедали наедине.
С другой стороны, она только что вошла, и у нее впереди еще куча времени, чтобы удивить Алекс внезапным интересом к ее персоне. Внутренний голос подсказывал Алекс, что Габи настроена на то, чтобы совершить длительную прогулку по миру воспоминаний, прежде чем сообщить истинную причину, вынудившую ее пожаловать к ней. И как только это произойдет, она наверняка бросится назад к мужу и детям, так и не спросив Алекс, как та поживает и что у нее нового.
– Все прекрасно, – заявила Габи, входя назад в кухню и промокая бумажным носовым платком глаза. Посмотрев на Алекс, она тяжело вздохнула и выдавила из себя слезливую улыбку.
– Я знаю, мне не следует так расстраиваться из-за папы с мамой, – сказала она и, шагнув к Алекс, обняла ее. – Просто слезы сами текут из глаз, и с кем мне еще об этом поговорить, как не с тобой.
– Для того и существуют сестры, – сказала Алекс, обнимая ее в ответ. – Итак, – добавила она, когда Габи взяла свою чашку. – Я думала, не сходить ли нам пообедать в паб, если ты, конечно, не против. Я всю эту неделю была жутко занята, и, боюсь, у меня пустой холодильник.
– Ничего страшного, – успокоила ее Габи. – Мне будет даже приятно взглянуть на моих бывших соседей. Будем надеяться, они не расстроят меня своим вздохами, мол, как им недостает наших родителей. Ты ведь знаешь, как это бывает. Может, с тобой они этого не делают, потому что видят тебя каждый день. Кстати, ты не подольешь мне кипятку, а то мой чай совсем остыл?
Взяв у нее кружку, Алекс включила электрический чайник. Невесть откуда на нее накатилась волна тоски по Джейсону, и она даже опустила голову, ожидая, когда та пройдет. Никогда не знаешь, когда она накатится и сколько боли принесет с собой. Остается лишь ждать и тешить себя надеждой, что она вскоре отхлынет и не утащит ее с собой, тем более у кого-то на виду. Пожалуй, сейчас самый момент сказать Габи.
– Ты только что сказала, – заявила Габи, снова садясь за стол, – что нам нет смысла торопиться разбирать вещи родителей.
Алекс повернулась к ней и выдавила из себя улыбку.
– Не вижу причин. Все упаковано в коробки, которые стоят в наших старых спальнях и никому не мешают.
Габи почему-то посмотрела на свои руки и кивнула.
– Просто мы с Мартином… В общем, мы поговорили, а поскольку дети пойдут в школу, и учитывая все это… О господи, мне нелегко это говорить, но я уверена, что ты поймешь… мы подумали, что дом придется продать, чтобы мы могли позволить себе отдать их в частную школу. – Все еще не решаясь посмотреть Алекс в глаза, Габи продолжила: – Мы искали способы найти средства, не прибегая к продаже дома, но плата за обучение такая высокая, и вообще, мне кажется, это именно то, чего хотелось бы нашим родителям. Ведь, согласись, эти деньги пойдут на то, чтобы обеспечить Фиби и Джексону достойное будущее.
Алекс как будто дали под дых. Колени тотчас сделались ватными. Перед глазами все поплыло. Она попыталась было открыть рот, возразить, что ей не хочется терять дом, тем более сейчас, что она этого не переживет. Увы, это был не ее дом. Это был дом Габи, и та имела полное право распорядиться им по своему усмотрению.
– Извини, – с виноватым видом сказала та. – Понимаю, ты расстроена…
– Да нет, со мной все в порядке, – заверила ее Алекс, судорожно придумывая отговорку. – Просто это несколько неожиданно, только и всего. Ты права, это именно то, чего хотели бы папа с мамой. – Майра – точно, а вот Дуглас вряд ли. – Это… эта такая замечательная идея, – солгала она.
Заплаканное лицо Габи просияло улыбкой.
– Я надеялась, что ты так и скажешь! – воскликнула она. – Я сказала Мартину: «У нас с Алекс договоренность. Она знает, что живет там временно». К тому же мы никогда не брали с тебя никакой арендной платы. Ты наверняка сумела накопить приличную сумму, чтобы сделать первоначальный взнос за ипотеку. – Габи вопросительно посмотрела на Алекс, как будто ждала от нее подтверждения собственным словам.
Алекс не торопилась разбить ее надежду суровой правдой – тех полутора тысяч фунтов, которые ей удалось отложить с тех пор, как их мать умерла, не хватит ни на какой первоначальный взнос.