— Есть.
Не иначе, как от усталости у Яна помутилось в голове, иначе с чего вдруг он брякнул:
— Вы про записки?
— Откуда вы знаете? — такой мирный с виду следователь хищно подался вперед, подтянув руки и словно готовясь опереться на них перед прыжком.
Тьфу! Это ж надо было так… Сдать Дину?
— Рассказала одна… знакомая.
— Кемень Дина, аспирантка Королевской Академии Белополя, с которой вы общались тем же вечером, когда была убита Эльза Маурис, — следователь разрешил его сомнения еще до того, как они окончательно оформились. — Ее тоже опознал хозяин «Сломанного рога». Вы расстались с ней еще до встречи с Эльзой?
— Я разве подтвердил, что встречался с Эльзой?
Следователь терпеливо вздохнул и вернулся к прерванной теме:
— Расскажу я вам лучше про записки… Раз вы уже о них наслышаны. Ибо они тоже представляют собой нечто любопытное, если здесь уместно такое определение. Они написаны от руки… И почерк не ваш, — усмехнулся Гбор мимоходом. — Скажите, кто в наш век детективных сериалов решится оставлять на месте преступления написанные собственноручно записки? Только тот, кто либо уверен в своей безнаказанности, либо придает ритуалу особое значение. Убийца оставляет записки на самом виду. Обычно в ладони жертвы.
У Эльзы были очень изящные пальцы… Ян вспомнил, как бумажка вываливается из ее сжатой испачканной ладошки.
— …в случае Эльзы Маурис записка лежала чуть в стороне, но тело явно переворачивали. Поначалу мы решили, что убийца ассоциирует себя с жертвами. Но…
— Но?
— Я думаю, что по большому счету дело не в жертвах. А в том, для чего они и кому они адресованы.
Яна передернуло. С усилием он поднес чашку ко рту и отхлебнул. Чай давно остыл, но обжег язык, словно кислотой.
— Значит, меня вы все же не обвиняете?
— Допустим, окончательно исключать и такой вариант я бы не стал. Алиби у вас не на все случаи.
Ян даже опешил в первый момент. Потом отставил чай и демонстративно скрестил руки на груди, попытавшись придать себе уверенности. Психологи говорят, это помогает.
— Вы понимаете, что убивать, кого бы то ни было, для меня просто не имеет смысла? Во всяком случае, подобным образом… — снова усталость завладела языком, опередив здравый смысл.
Следователь тоже отодвинул чашку остывшим напитком подальше, покопался в карманах и извлек сильно потрепанную пачку сигарет «Златобор». Нужно таскать ее не одну неделю, чтобы яркий золотой герб истерся до призрачной лунной желтизны.
— Сложно сказать, — Гбор слегка усмехнулся, вытягивая из прорехи сигарету. — Я мало что знаю о гореломах, но, как большинство людей уверен, что все они немного не в себе. Извините.
Ян передернул плечами, надменно промолчав. Гбор несколько мгновений изучал добытую сигарету, потом жестко произнес:
— Я знаю, что вы были с Эльзой Маурис незадолго до ее смерти. И если бы допускал мысль, что вы непосредственно виновны в ее гибели, я бы арестовал вас сию же минуту, несмотря на вас статус и заслуги перед городом.
— Так что же вас сдерживает?
— Не думаю, что вы убийца. Но я чувствую, что так или иначе вы связаны с этим безумцем. Однако, пока не могу объяснить как… Он чего-то хочет от вас, или от других, но вы для него являетесь не проходной фигурой. Поэтому не обессудьте, но с миром я вас не отпущу и в покое не оставлю. Помогите мне, если сможете. Так будет лучше для всех.
А с чего мне что-то скрывать? — раздраженно подумал Ян. — В конце концов, я действительно не «проходная» фигура. И буду рад, если урод, убивший Эльзу, понесет наказание.
— Я с удовольствием вам помогу, — соврал он. Ни малейшего удовольствия Ян не испытывал. — Тем более, что меня тоже отнюдь не радует избыток внимания к моей персоне ни с вашей стороны, ни со стороны этого… психа, кем бы он там ни был. Но было бы неплохо все же понять, что, по-вашему, я должен вам рассказать?
— Все.
Ян выразительно приподнял брови, и Гбор понятливо поправился:
— Все, что на ваш взгляд имеет хоть какое-то отношение к делу. Может, вы видели что-то странное? Замечали необычные вещи и события? Есть люди, которые хотят вам отомстить, напугать, желают вам зла?
— Да. По всем пунктам. И странное, и необычное, а уж про зло в мой адрес, кажется, говорить излишне… Вы не забыли, с кем имеете дело?
Сыщик вздохнул. Закурить он даже не пытался, бесцельно вращая сигарету в узловатых пальцах. Машинально постучал кончиком по раскрытой ладони, стряхнул высыпавшийся табак и предложил:
— Начните с девушек. Вот, возможно, вы видели фотографии в газетах, но здесь они лучше… Взгляните. Вдруг, вспомните хоть кого-то.
Фотографий было шесть. Наверное, к прежним пяти прибавилась жертва с Ольховой улицы. А Эльзиного снимка не было… Это хорошо. Эти шесть были для Яна посторонними, незнакомыми, далекими. А с Эльзой он разговаривал.
Хотя… Ян задержал взгляд на сероглазой брюнетке, улыбавшейся с глянцевого прямоугольника. Очень характерное лицо, можно запомнить, даже глянув мимолетно… Запятые наушников в ушах, белая повязка на лбу и шорох роликов.
— Она каталась на роликах у Карусели. По утрам.
— Правильно! — невесть чему обрадовался следователь. — И?..
— И ничего. Просто я видел ее там, когда бегал. Живой. Остальных — нет.
— Или не помните.
— Может быть.
Лучше бы Ян и эту сероглазую не помнил. Она была настолько жизнерадостной и любила улыбаться, что даже он иногда улыбался ей в ответ. Нет, конечно, паранойя характерна для всех гореломов, но связывать случайную симпатию с постигшим девушку несчастьем? А может, Ян и к другим проявил дружелюбие? И это обернулось для них смертью…
А он даже не уверен, что встречал их когда-то!
Постойте… Еще одно лицо из набора портретов показалось знакомым. Кажется, Ян видел ее несколько раз… Точно! Лирана, продавщица в магазине мадам Ориц, в котором он покупал продукты. Похоже, именно она — жертва с Ольховой…
— Вам нехорошо?
— День был тяжелый, — Ян усилием воли заставил себя сохранять спокойствие. — Сожалею, что не могу помочь вам, но я действительно не помню этих девушек.
Гбор поднялся со своего места, прошелся по комнате, размышляя. Затертая сигарета то показывалась в его пальцах, то исчезала. Ян невольно наблюдал за ней, как зачарованный.
— Скажите, — сыщик вдруг резко вернулся на свое место напротив гостя. Уставился внимательно и напряженно: — А если бы Департамент расследований обратился бы к вам за помощью в ином смысле… Попросил бы вас оградить от опасности будущих жертв этого безумца. Он ведь наверняка не остановится…
— Вы расписываетесь в своей беспомощности? — удивился Ян.
— Я надеюсь избежать новых убийств. Пусть даже в ущерб самолюбию некоторых… м-м… коллег.
На несколько секунд повисло многозначительное молчание. Потом Ян нехотя покачал головой.
— Слишком обширное поле воздействия. Все равно, что палить из пушки по воробьям. Персона убийцы, увы, незначительна, и зло, причиняемое им, на общем фоне просто теряется. Это для родных девушек их смерть катастрофа, и они могли бы попросить меня избавить дочерей от беды. Но заранее никто не в состоянии предсказать, на кого падет выбор безумца. И представляете, если все родители города профилактически ринутся к горелому за защитой? Причем сразу от всех потенциальных опасностей? В городе девицам угрожают не только маньяки. Хватает и пьяниц за рулем… А рикошет — слеп и всепроникающ. Вы возьмете на себя ответственность за последствия?
— Нам мог бы помочь этот ваш коллега… Пьетр?
— Вряд ли. Он специалист по серьезным неприятностям. Личные трагедии — не его профиль. Впрочем, поговорите с ним.
— А если мы сузим пространство воздействия?
— Тогда и поговорим. Хотите еще о чем-то спросить?
Сыщик колебался несколько мгновений, изучающе присматриваясь к Яну сквозь прищур воспаленных век, потом отрицательно качнул головой:
— Нет, пожалуй, не сегодня… — и даже поднялся из-за стола, обозначая конец беседы, и позволил подняться Яну, на пару минут вселив надежду на то, что ничего неприятного тот больше не услышит. А потом добавил словно невзначай:
— Да, кстати… Есть еще один момент. Вы наверняка слышали, что вас предшественник был убит здесь же, возле Замка, около десяти лет назад.
А это тут при чем? — захотелось завопить Яну, но Максимилиан Гбор снова неосознанно подался вперед, так явно дожидаясь от собеседника этой фразы, что с несказанным удовлетворением Ян не поддался искушению открыть рот.
— …Казалось бы, какое отношение имеет убийство такой давности, да еще и мужчины средних лет, к нынешнему расследованию? — вынужден был сам задаться вопросом сыщик. И соответственно самому отвечать: — Дело в том, что чуть раньше, тем же вечером, в Замке была убита девушка по имени Альбина Влас… Самый знаменитый эпизод, который связывают с феноменом Замка, с так называемым первым «вздохом». Обе жертвы были убиты разными способами, они не были знакомы и не имели друг к другу никакого отношения, и… В общем, тогда все попытки связать эти два убийства друг с другом сочли неуместными.
— А сейчас? — все же не удержался Ян.
— А сейчас… Я думаю! — веско заявил сыщик, сломав и без того истерзанную сигарету и ссыпая крошки бумаги и табак в урну за столом. — Не покидайте, пожалуйста, город.
И они разошлись.
* * *
…Выбравшись из залитой электричеством сверху донизу башни, Ян словно окунулся в банку с прохладными чернилами, густыми и горькими. Давно уже стемнело. Ветер лениво тащил по мостовой листву, обертки от мороженого и перекатывал алюминиевую банку. Качался фонарь, гоняя по земле лоскут света, попадая в который одиноко поблескивал кругляш оброненной сувенирной монетки.
— Эй! — в первый момент Яну померещилось, что со скамейки, притаившейся в зарослях недалеко от Караульной, поднялась Дина. Он даже успел обрадоваться.
Но это была Ева, а за ней замешкавшийся Пьетр.
— А вы что здесь забыли? — с досадой осведомился Ян.