Тот неопределенно шевельнул плечами. Потом вдруг оглянулся:
— Однажды я решу, что достаточно. Тогда дождусь рассвета. Солнце убьет меня, но я его увижу хотя бы в последний раз. А тебе не увидеть солнца никогда.
Ян остановился, резко повернул и стал карабкаться вверх по склону. Возвращаться к костру ему лично было незачем. Не его там ждали. Уже на Ольховой улице он вдруг спохватился, что ночевать собирался совсем в другом месте. Выудил мобильник и некоторое время вслушивался в равнодушный голос, сообщавший, что «абонент временно недоступен». Конечно, Дина могла и забыть зарядить телефон. А может, просто выключила, чтобы не мешали. В самом деле, с чего ей беспокоиться? Не на фронтовой полосе они расстались… Да и по большому счету их ничего не связывает, кроме удовольствия.
…В доме номер восемь густо пахло горелой хвоей вперемешку с перегаром. Яну вдруг подумалось, что возможно Аглая, упорно жгущая можжевеловые ветки, вовсе не присутствие жильца второго этажа изгоняет? И словно услышав, Аглая Пустец заступила Яну дорогу на лестницу. Не иначе опять таилась за портьерами, хоронясь от мужа.
— Господин Хмельн, — прерывисто произнесла она, лихорадочно стиснув руки возле груди. — Вы… вы Инека не видели?
Да что я ему нянька? — хотел было Ян огрызнуться, но отмолчался.
— Понимаете, он повздорил с отцом и убежал… Так поздно, а его все еще нет.
Пожать плечами и уйти. Этой женщине тысячу раз предлагали помощь, но она молчит и терпит. А бедняга Инек все равно однажды сорвется. И ускачет на улицу навсегда… В компанию к какому-нибудь «учителю».
Преодолев легкую брезгливость, Ян посмотрел на замершую Аглаю. Да, определенно она закутана в свои несчастья, как в пыльные шали. Но они привычны ей. И новой, черной, означающей смерть, не добавилось.
— С ним все в порядке, — заверил Ян хмуро. Хотел добавить «пока», но не стал. — Вернется.
«…Однажды горелома попросили избавить поселок от нашествия злобных ос, которые не давали покоя жителям. Он согласился помочь. И дня не прошло, как не осталось в поселке ни единой осы… Только с той поры поселяне носят исключительно желтые и черные одежды. А на вопрос «почему?» только с недоумением пожимают плечами. Сами не понимают…»
12.
В незапамятные времена некий герцог заразился опасным недугом. Чтобы недуг не перекинулся на подданных и не причинил великих бед, благородный герцог приказал замуровать себя в башне. Правда, по другой версии герцога замуровали в башне испуганные подданные безо всякого на то желания первого…
Сколько еще неприятных сюрпризов таят башни? И не имеет смысла надеяться, что днем неупокойники смирные — у Замка свои правила.
В комнату лился пасмурный свет, и терпко пахло тропиками. Ян чистил уже пятый апельсин. Диван и лежащую на нем книгу засыпали оранжево-белые ленты. Они обрамляли рисунок на открытой странице — копия средневековой гравюры, где неуклюжие, сильно вытянутые по вертикали люди размахивали руками, толпясь возле отверстия в боку башни. Из отверстия торчала голова в короне. Выражение лиц у всех было одинаковым, так что не поймешь — то ли собравшиеся радовались, то ли горевали.
Апельсин оказался кислым. Кривясь, Ян жевал дольку за долькой, краем глаза следя за мельтешением красок в телевизоре. Чересчур оживленная домохозяйка в нарядном переднике демонстрировала виртуозное владение теркой. Натертые морковки отчего-то наводили на весьма мрачные ассоциации…
Вздохнув, Ян стряхнул очередную порцию апельсиновых шкурок, потянулся, пытаясь устроиться поудобнее. Хотя выспаться в последнее время не удавалось, сна не было. Только тяжесть в голове.
На экране мелькнуло знакомое бровастое лицо крепыша Каппа. В крови и саже. Вокруг озабоченно сновали люди с характерным снаряжением.
— …егеря вскрыли крупное гнездо вымров, — не пользуясь обычными эвфемизмами, тараторила еле сдерживающая волнение корреспондентка. — Активность тварей оказалась удивительной! В начавшемся пожаре пострадали соседние дома. Специалисты уже отмечали возросшую агрессивность нежити в городе, но власти до сих пор отрицают очевидные факты…
Ян, пожалуй, слишком суетливо переключил канал.
— …не понимаю, куда смотрят власти? — подхватил эстафету лощеный господин в очках. — И в особенности пресловутый горелом. Кажется своевременным поставить вопрос — куда ты смотришь, избавитель?.. — Очки строго сверкнули в камеру.
Не помню, чтобы мы с тобой пили на брудершафт, — сумрачно подумал Ян.
А ведь утро казалось таким тихим.
Внутри часов нечто провернулось с металлическим бряцанием. Ян рывком поднялся с дивана, мельком покосился на смирный пока мобильник. Скоро тот заголосит, и тогда трудно будет отвертеться. Так что лучше оставить его здесь.
Что там говорили ученики вампира об озере? В книге про Башни Ян вычитал, что один из владельцев Замка и впрямь прокопал ход в озеро. Только в книге не было четких координат. Но вчера их вполне толково описали…
* * *
…Заповедник окутывал Старый город плотно и надежно, как колючее одеяло. Со стороны Заповедника попасть в Белополь было практически невозможно — лес тянулся во все стороны на много километров, а немногочисленные мощеные дороги охранялись Мировым Советом по культуре, как исторический объект. То бишь, ездить по ним на чем-то тяжелее велосипеда запрещалось. Исключение делалось для лесников, но и те, в основном, предпочитали лошадей.
Лес начинался сразу же за крайними улицами, поначалу выдавая себя за светлые, жидкие рощицы, но затем бескомпромиссно обращаясь в непроглядную чащобу. Было в нем что-то от реки Серебряны, которая у берега кажется ясной и чистой, а уже через десяток шагов проваливается в темную синеву глубин. Парк за Замком тоже постепенно перетекал в заповедный лес. А может, там сам лес притворялся парком.
Дом, где проживала Ева со своим мужем лесником и сыном, формально еще считался принадлежащим улице Лесной, но на самом деле стоял на отшибе. Ян обогнул его по широкой дуге. Час ранний, однако, в семье с малым ребенком свое расписание. А у Евы глаз острый.
Уже заметно рассвело. Небо затянули низкие, блеклые тучи. Шуршали заскорузлые листья под ногами. Неподвижные деревья было словно вплавлены в прозрачный, холодный воздух. Пахло прелью. Ян поддавал ногами вороха опада, чтобы слегка развлечься и согреться. Надо было велосипед одолжить. Хотя тогда пришлось бы придерживаться дороги, а это большой крюк.
Лес неспешно расступался. Земля, на которой он рос, была скомкана, словно исполинская перина, вспухая неровными буграми, и проваливаясь впадинами. Лес покорно следовал всем изгибам. Внимательный взгляд угадывал в кривоватом земляном холмике очертания оплывшего строения. И в лощине справа — развалины домов. А вон там — каменная стенка, обросла мхом, как шкурой. Кустарники словно нарочно заплетали все подходы к ним. Говорят, когда-то здесь тоже был город. Тот самый городок, с которого началась история гореломов. На месте мельницы вырос замок. А городом завладел лес. За одну, кажется, ночь…
Как бы то ни было, но на прогулки сюда не ходят не только из-за запрета властей. Зато грибы какие!
Невидимое за тучами солнце взобралось уже высоко, когда лес рассредоточился по пологим взгоркам. Круглое озеро Птичий глаз лежало в оправе деревьев, словно плоский полированный опал, отражая низкое пасмурное небо. Ни морщинки, ни ряби… В хорошую погоду вода в нем черная, а за небольшую величину и форму озеро заслужило свое название. Но сейчас вода была серой. И даже с виду очень холодной.
Ян задумался, озираясь. Желание проверять температуру воды на соответствие внешнему облику испарилось, словно утренний туман. Но не возвращаться же, отмахав в такую даль?
И как назло обещанный дуб торчит на самом виду, растопырив ветви. Дуб оказался космат, скрючен и страшен, как безумный старец. Вывороченные из земли корни, спутаны клубком толстых змей. Черные вербы на том же берегу наклонены вразнобой, словно с перепугу шарахнулись от дуба, да так и застыли, поникнув.
Ну, во всяком случае, что он не единственный псих в этом районе, Ян убедился после того, как обнаружил привязанный к одному из корней обрывок подгнившей уже веревки. Это обнадеживало. С другой стороны конец веревки как-то подозрительно лохматился, словно его перегрызли…
Темная в тени берега вода плескалась беззвучно и масляно. Под корнями дуба берег уходил вертикально вниз, в черноту, но сверху было видно, что он укреплен камнями. Ян вздохнул, стянул лишнюю одежду, и пока решимость не ушла, соскользнул в озеро… Ничего себе! В первый момент почудилось, что вода ледяная и плотная, как незамерзшее до конца мороженное, но потом стало легче. Во всяком случае, до тех пор, пока он не осознал, насколько бездонно это крошечное с виду озерцо.
Скользкая, обросшая илом стена уходила все глубже и глубже, не думая кончаться. Пальцы то и дело сдирали пласты наросшего ила, под которым прощупывалась каменная кладка. Но никаких впадин… Первая попытка прошла впустую. Стуча зубами, Ян вылетел на поверхность, поняв, что запасся недостаточным количеством воздуха. Вторая закончилась так же. И третья…
Идиот! Хватит уже купаться, иначе рискуешь остаться здесь навсегда.
Ну, в последний раз…
Плавал Ян хорошо, но одно дело бассейн или река в теплый день, и совсем другое дело — стылое осеннее озеро, воду в котором он уже взбаламутил предыдущими погружениями. Ил клубился, мешая видеть. Ян жмурился, шаря по стене вслепую… И вдруг ладонь провалилась сначала в мягкое, невесомое, пушащееся, а затем в пустоту. От радости плохо соображая, что делает, он рванул вперед. Если только сориентироваться, то воздуха должно хватить…
Сначала туннель шел параллельно берегу, потом начал задираться. Видимо, в какой-то момент он должен был подняться выше уровня воды в недрах одного из пригорков. Но в самый обнадеживающий момент Ян со всего маху влетел в каменную осыпь, с торчащими из нее металлическими штырями. Ход оказался завален. Тьма сыграла злую шутку — препятствие можно было различить, только врезавшись в него.