— И ты хочешь сказать, что не влюблена? Детка, я за тобой точно так же ухаживал, максимум, что от тебя дождался — это пожизненный статус любимого друга, но никогда не слышал в твоём голосе столько теплоты.
— Я тебя умоляю, — отпиваю сок, болтая трубочкой в стакане. Ни о какой влюблённости речи нет, может быть симпатия. Впрочем, он тоже мне симпатизирует, это у нас взаимно, иначе бы мы не смогли уживаться в одной квартире, не было бы желания целоваться. И вот теперь я хочу его, как мужчину во всем смысле. Но это не любовь, скорей просто сказывается отсутствие секса.
— Я считаю, что ты вновь заблуждаешься, но убеждать не буду, рано или поздно ты сама все поймёшь.
— Хватит обо мне, расскажи, как там Америка? Как Джо?
— Он передаёт привет, ждёт, когда ты оторвешь свою задницу и прилетишь в Майами.
— Скажи, чтоб зимой ждал.
— Мужа поставишь в известность?
— А, черт, но думаю Давид будет не против.
— Ты думаешь твой муж так лоялен?
— Я думаю, что ему вообще по хрену до меня и моих дел. У нас фиктивный брак с небольшим притяжением, — господи, как хорошо, что у меня есть Алекс, вот пять минут с ним болтаю и все мне стало понятно. Да, я хочу Давида, потому что у меня сто лет не было секса, а по дому ходит искушение в виде собственного мужа. Фиктивность наша не нарушится, если мы будем иногда спать друг с другом, для здоровья.
Алекс видимо понимает, что я надумала, потому что усмехается. Он мой друг, но мы никогда не переступали черту, хотя со стороны может показаться по-другому. И мне по фигу, что там со стороны, главное мой друг выглядит счастливым.
— Я ценю тебя детка, — обнимает за плечи, утыкается в макушку. Я обнимаю его за талию, тяжело вздохнув. — Ты единственный человек, который протянул руку, когда все отвернулись.
— Ты можешь на меня рассчитывать, всегда. Ты, Джон, я за вас горой.
— Мы в курсе, — смотрим друг другу в глаза, глажу его по небритой щеке. Приподнимаюсь, целую в уголок губ.
— Я люблю тебя. Мне тебя так не хватает здесь, рядом.
— Так, детка, что за сырость в твоих чудесных глазах. Я всегда рядом, в моем сердце ты всегда найдёшь местечко, — вытирает мои мокрые щеки шершавыми пальцами. — Слух, малыш, если мужик сзади тебя, твой муж, я ещё два дня в Сочи.
— В смысле? — плакать расхотелось, в панике поворачиваюсь. Через машину стоит знакомый внедорожник, сам Давид словно прохожий задерживает на нас внимательный взгляд, не ждёт меня, ничего не говорит, но я дергаюсь за ним, когда скрывается в подъезде.
— Черт!!! Звони, пиши, — ещё раз чмокаю Алекса, хватают свою сумку из машины и бегу к подъезду. Я успеваю вовремя. Лифт как раз только подошёл.
— Привет, — забегаю следом за мужем, он нажимает кнопку нашего этажа, прислоняется к стене. А черт! Черт! Я его понимаю, со стороны все выглядело лав лав, на Алексе не написано, что он гей, с виду обычный парень.
— Привет, — голос глухой, узел галстука расслаблен, в глазах холод.
— Он всего лишь друг, — никогда не оправдывалась за свои поступки, тут надо, тут просто необходимо все объяснить.
— Я не спрашиваю.
— Ты смотришь.
— Хорошо, — и отводит глаза в сторону.
— Он правда очень хороший друг. Мы с ним никогда не были в отношениях.
— Алён, — возвращается глазами ко мне, как же хочется увидеть ну хоть капельку ревности, понять таким образом, что нет-нет да есть ко мне симпатия. — Мне все равно.
Вот и все. Ему все равно. Ему плевать с кем я обнимаюсь на его глазах и целуюсь. В области сердца неприятно ноет, тянет, как будто первые признаки инфаркта. Так-с, Алёна, соберись, возьми себя в руки и улыбнись, так лучезарно и жизнерадостно, как можешь только ты, когда хочется плакать.
— Ух, аж от сердца отлегло. Это просто супер, что ты не ревнивый и не устраиваешь мне сцены с битьем посуды. Если бы ударил, завтра бы подала на развод. Ты клёвый фиктивный муж, — мне нужно к нему прикоснуться, вдохнуть привычный запах парфюма, без которого мой день уже не начинается. Давид напряжен. Я всего пять секунд его обнимаю, показательно небрежно тереблю по щеке. Глаза темнеют, губы поджимаются.
Лифт останавливается на нашем этаже, я выхожу первая. Иду сразу в свою комнату, надо принять душ, переодеться, позвонить Дине и сегодня с ней встретиться, вряд ли мне муж предложит весёлый досуг, скорей всего запрется в кабинете и будет там тухнуть.
Кидаю на кровать сумку, стягиваю с себя футболку, юбку, снимаю бюстгальтер, распускаю волосы.
— Я тут подумал, — вздрагиваю от неожиданности, рефлекторно скрещиваю руки на груди, оборачиваюсь. Давид резко останавливается, его глаза, мои глаза с одинаковой жадностью впиваются в друг друга. Он снял пиджак, галстук, расстегнул наполовину рубашку. Мы, конечно, были почти голыми в одной постели, но он тогда спал, я делала вид, что сплю. Было волнительно, но не так, как сейчас…
Без слов, без какого там объяснения, делаем шаг. Давид обхватывает одной рукой мой затылок, сгребая волосы в кулак, второй притягивает к себе, я едва могу дышать, упираюсь ладонями ему в грудь, подставляя губы для поцелуя. Ни о какой нежности, осторожности, что были ранее, не идёт речи. Целует жёстко, его напор сметает на своем пути все, не будь я согласна, принудил. Но я согласна, поэтому обхватываю его за шею, зарываясь пальцами в волосы. Прикусывает нижнюю губы, стону ему в рот, трусь бедрами об его бедра, с ликованием про себя отмечая, что член реагирует на мои движения.
Не знаю, как в фильмах актерам удается так красиво раздеваться, торопливо и без вырывания пуговиц расстегивать рубашку на партнере. У меня этого не получается, пуговицы рвутся с корнем, губы в плену других губ, а тело льнет к теплым рукам. Это чистой воды безумие, потому что разум молчит, только дикое необузданное желание обладать им, трогать его, скользить ладонями по его плечам.
Опрокидывает меня на кровать, нависая надо мной, склоняется и целует уголок губ, подбородок, присасывается к шее, ставит засос. Клеймит меня, оказывается не такие мы и примерные, как хотим казаться. Осуществляю свою первую фантазию, обхватываю ногами его за талию и медленно царапаю ногтями его спину. Шипит, целует выпирающие косточки, скользя языком вниз, к грудям.
Какой-то дебил начинает названивать мне на телефон. Что? Я не сразу понимаю, что мелодия именно от моего айфона. Тут же раздается еще один звонок где-то рядом. Давид с тяжелым дыханием, опирается на согнутый локоть, достает свой мобильник. Я на свой забила. Прикладываю руку к груди, сердце выдает мне пугающее сердцебиение.
— Да, — голос ровный, и хрен собеседник догадается, что лежит на кровати, глазами рассматривая мои возбужденные соски. — Тебе прям сейчас нужны эти документ? Я сейчас не возле компьютера. Перезвоню минут через десять, — нажимает отбой, перекатывается с меня. Мы вдвоем лежим на кровати, смотрим в молчании на потолок.
— Нам нужно трахнуться, — выдаю, рядом вздыхают, приподнимается, застегивая рубашку.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Ты ж хочешь меня, а я тебя, все по обоюдному согласию. Ты ведь об этом подумал, когда врывался в мою комнату? — приподнимаюсь на локтях, Давид встает с кровати, подбирает мою футболку, кидает ее на меня.
— Прикройся.
— А то что? — дерзко спрашиваю, но футболку натягиваю на голое тело.
— Ты действительно хочешь, чтобы мы занялись сексом?
— На постоянной основе. Для здоровья.
— Сумасшедшая девчонка! — запускает обе руки в волосы, обхватывает себя за шею, смотрит невидящим взглядом в окно.
— Так что ты подумал?
— А? — моргает, хмурится, — Мне не нравится, когда ты кого-то обнимаешь. Это выглядит так, словно я не возражаю против ветвистых рог. Мне этого не надо.
— Я тебе не собиралась изменять!
— Ты его целовала!
— Ты ревнуешь что ли? — вскакиваю на ноги, упираю ладони в бока. — Ну, признайся, что тебя задело мое поведение, приревновал! — двигает челюстью, упрямо молчит.
— Чтобы больше такого не было.
— Он мой друг!
— А я твой муж! — рявкает на меня, гневно сверкнув глазами. Я от неожиданности делаю шаг назад, шокировано смотря на Давида. Прикрывает на мгновение глаза, прикусывает нижнюю губу. — Я многого не прошу, Алена. Всего лишь соблюдать приличия на людях и не вести себя, как легкомысленная особа.
— Я сегодня собираюсь встретиться с подругой, мне можно? — спрашиваю от греха подальше, Давид потирает щеки, видимо пытается взять себя под контроль.
— Можно. Только без клубов. Мы с тобой об этом говорили уже.
— Я помню. Посидим в ресторане, — Давид кивает головой, достает мобильник, через мгновение пиликает мой с извещением об смс.
— Поздно не возвращайся, — уходит. Я смотрю ему в спину, гадая, что значит его вспышка ярости: ревность или просто истинная кавказская натура?
16
— Я купила замечательное платье пурпурного цвета на распродаже в Милане, если бы вы так не спешили с торжеством, можно было купить свадебное платье в Италии от самых известных дизайнеров. Я так понимаю, что мы с папой на Кавказ не едем. И угораздило тебя связаться с этими малообразованными людьми, — откладываю телефон в сторонку, мама ещё минуты три будет вести монолог, а потом вспомнит, что у неё есть собеседник.
До свадьбы две недели. Даже не верится, что время так быстро пролетело. Казалось, что вот я только вчера выдала себя за невесту, и вот уже жена. Жаловаться не на что, если только не брать в расчёт мою скуку от безделья и одиночество. Давид предупредил, что у него сейчас жаркая пора, готовится к выпуску новой ювелирной коллекции, как раз в сентябре весь бомонд России стекается в Сочи, намечаются какие-то концерты, форумы, слеты.
Я продолжаю заниматься танцами. Да, взяла ещё два дополнительных урока в неделю, не потому что хочу блестяще станцевать лезгинку, а потому что так убиваю свое свободное время. Конечно, были дела, папа иногда просил встретиться с организатором свадьбы, обсудить детали. В принципе то, что они замутили, мне нравится, поэтому особого недовольства не испытывала. Всё же папа знает мои вкусы. На Кавказе заведовала бабулик. Она присылала мне фотографии, картинки в приложениях. Мы с ней обсуждали тоже детали, но чаще говорила она, чем я. К слову, я ещё не была знакома со своей свекровью, но меня, если честно, это не сильно удручало. Больше всего я скучала по Хади. Малышка прочно основалась в моем сердце. Это оказывается была любовь с первого взгляда. Я ей звонила по скайпу и подолгу болтала, она улыбалась и кивала головой, давая таким образом мне понять, что слышит весь мой бред.