— Ничего страшного, объедят, не трамваи, — глухо произносит Давид, вновь беря меня в плен своим ошеломляющим, настойчивым и более наглым поцелуем. Божечки, дай крепкого здоровья этому придурку Омару, что поддался порывам своей горной натуры и похитил меня в пяти минутах от собственной квартиры. Потому что тогда бы я не узнала, как можно потерять не только дыхание, но и голову всего лишь от одного поцелуя.
21
— А можно так туго не затягивать? — мне дышать нечем, девчонка лишь улыбается. С самого утра тут творится беспредел. Точнее началось утро невесты по-кавказски.
— Алена, не ворчи, — бабушка Тамара улыбается, мгновение любуется мной и убегает. Сегодня у нее насыщенный день, мне остается только кивать головой на все, что мне скажут.
— А можно все же подкрасить губы более насыщенным цветом? Выгляжу, как моль, — смотрю на свое отражение, визажист испуганно смотрит на меня, потом на девушку, которая только что помогала мне одевать платье.
— У нас не принято невесту вызывающе красить, — да уж, молчи, покорно стой, еще и поганкой будь. Вздыхаю, оглаживаю юбку шикарного белого платья, расшитого стразами, жемчугами, кружевом. Такого тяжелого, богатого платья я лично никогда не видела. Ни о каком глубоком декольте речи не идет, даже руки до запястья скрыты.
Мне поправляют прическу. Хорошо, что вместо платка цепляют привычную фату метров в пять, если не больше. Если стоять на одном месте все торжество, такую длину можно позволить. Фотограф, видеооператор кружатся вокруг, как шмели. Вообще дом полон людей, спроси кто это такие, я не отвечу. Никого не знаю, но все заходят смотрят на меня, как экзотическую зверушку, что-то между собой обсуждают, уверена, говорят о моей скромной персоне. И вместо опущенной головы, я встречаю со вздернутой бровью каждый направленный на меня взгляд.
В соседней комнате около десяти одинаковых чемоданов, чем они напичканы мне неизвестно, надеюсь купюрами, молодой семье ой как нужна финансовая поддержка. Смеюсь над своими мыслями.
Со мной фотографируются все, кому не лень, желают крепкого здоровья, мудрости, некоторые пускают слезу. Опускаю голову, когда ко мне обращаются совсем пожилые люди, являясь выходцами из эпохи до нашей эры. Бабулик на их фоне выглядит горной козой, все держит в своей властной руке, всеми командует, раздает указания.
Время идет к обеду, я уже устала, кортеж от жениха вот-вот должен подъехать.
— Когда приедете в ресторан, там на входе будет ковровая дорожка, ты должна ее скрутить.
— Зачем? — недоуменно смотрю на бабулика, прислушиваясь к какофонии из сигналов, криков, радостных возгласов. — Вы итак соблюдаете не нужные для меня традиции. Зачем?
— Чтобы люди ничего не говорили. Все шепчутся, осуждают, что иноверка, что не из местных.
— Когда была местная, брак сильно долго не продержался, — скрещиваемся взглядами, хорошо, что мы одни, но кто-то мог зайти в комнату в любой момент.
— Мы еще поговорим на эту тему, а пока будь умницей, слушай меня внимательно. Сейчас придут Мухаммед и Мира, подарят тебе кольцо, ты все это время стоишь с опущенной головой, делаешь вид, что тебе грустно.
— Мне не грустно, я устала.
— Потом тебя повезут в ресторан. Встретят, не забудь про коврик, это покажет всем, какая ты хозяйка, — закатываю глаза к потолку. Ну а че, наличие домработницы никак не рассматривают? Самой надо крутиться по хозяйству?
— Прекрати, — одергивает строго бабуля, сердито сверкнув глазами. — В зале вас встретит Медина, ты потом каждого, кто будет сидеть на стуле в первом ряду поприветствуешь. Дальше Медина подойдет, даст конфету, чтобы ваши отношения всегда были сладкие.
— А с Миланой у нее был сахар да мед и без конфетки? — когда же я перестану спрашивать об этой сучке? Ясень пень, что сегодня будут сравнивать, будут прикидывать насколько я лучше или хуже прошлого выбора.
— Медина добрая, она любит своих детей, но никогда в открытую не пойдет против мужа.
— Тоже самое сказал и Давид.
— Он любит своих родителей, но иногда Рашит перегибает палку. Давид всегда не вписывался в его представления, каким должен быть его сын.
— Расскажете?
— Не сейчас, — мы слышим, как приближаются голоса, бабушка Тамара накидывает фату на мою голову, я теперь на все смотрю сквозь вуаль.
Мухаммед симпатичный, улыбчивый с добрыми карими глазами. Они немного светлее, чем у Давида, но все же гены общие не спрячешь. Мира приветливо улыбается мне, когда пересекаемся взглядами. Хорошенькая, только не могу смириться, что общается с Миланой, в подружках у нее ходит.
Шумно. От этого шума устаю очень быстро. Мне зачем-то кто-то протягивает годовалого мальчика, я недоуменно смотрю на бабулика, она моргает. Потом какие-то парни из соседней комнаты начинают выносить мое «приданное», которое не я купила. Мухаммед надевает мне на палец красивое кольцо с крупным камнем. Это не работа Давида. Мои обручальные кольца на мне, а этот подарок на другой руке.
Все же неплохая традиция смотреть в пол и не улыбаться. Я рассматриваю то ковер, то узор на паркете, украдкой кидая на бабушку Тамару взгляд. Она ободряюще улыбается, значит пока следую сценарию. Знаю, что в ресторан подъедет чуток позже, но на крыльце, где собрались все соседи, знакомые, какие-то родственники обнимаемся с ней. Замечаю, как под навесом сидят за накрытым столом мужчины, ранее в столовой видела сидящих девушек. Забавно, мальчики направо, девочки налево и ни-ни за общим столом.
— Ахренеть! — вырывается у меня, когда я вижу во дворе белоснежный «роллс-ройс», украшенный цветами на капоте.
— Что? — непонимающе косится на меня Мухаммед, во взгляде удивление. Наверное, думал, что немая.
— Машина, говорю, крутая.
— У нас на свадьбе чаще всего именно такие. Обычай.
-Хороший.
— Нравится? — улыбается, открывая мне дверку машины. Я сажусь, Мира помогает аккуратно расправить шлейф платья и фату. Чуть позже именно она садится рядом со мной, брат Давида рядом с водителем.
— И всегда так много машин? — скок там в сопровождении? Двадцать? Тридцать? И главное, что все иномарки, внедорожники, чёрный и белые.
— Всегда, — отвечает на мой вопрос Мира. На этом наш содержательный разговор прекращается. Всю дорогу мы едем молча, я периодически замечаю, как джипы опасно прижимаются к машине, в которой еду я. Паника накрывает только у меня, остальные равнодушно смотрят на опасные маневры сопровождающих. Безумцы! Каждый норовит обогнать впереди машину-соперника и занять место возле «роллс-ройса». Гугл мне рассказывал вчера вечером, что могут палить из пистолетов, но к моей радости такого не происходит.
— Ух ты! — по-детски реагирую, когда въезжаем в город, нас встречают несколько всадников в национальных костюмах верхом на белых и черных лошадях. Они нас сопровождают до самого ресторана. Там машина подъезжает почти ко входу, мне помогают выйти. Я терпеливо стою на красной дорожке, по бокам стоят незнакомые мне люди, все снимают невесту на телефоны. Бабулик потрудился на славу, декор крыльца завораживает изобилием живых цветов. Мухаммед берет меня с одной стороны под локоть, Мира с другой, втроем подходим к толпе женщин на крыльце. У меня забирают мой свадебный букет, кто-то со стороны дает огромный букет красных роз, я его дарю незнакомой мне девушке, которая встречает. Еще пять шагов. А вот та самая ковровая дорожка, которая продемонстрирует всем, какая я хозяйка. Изящно приседаю, придерживая одной рукой платье, другой не спеша сворачиваю коврик. Так-с, далее зал, тоже красиво оформленный живыми цветами. Да в эту свадьбу спустили приличную сумму денег.
Ведущих двое. Мужчина в возрасте, которого все называют дядей, рядом с ним естественно тетя. Они говорят-говорят, а я подхожу к каждому человеку, который сидит на стуле в первом ряду. Опять ведут под руки по кругу зала, как на арене в цирке, демонстрируют гостям. Вывели в середину, подходит женщина с ласковой улыбкой.
— Чтобы жизнь была у нас сладкой, доченька, разделим на двоих конфету, — хм, а у Давида красивая мама. Не знаю сколько ей лет, но выглядит молодо. И не скажешь, что у нее трое взрослых детей. Папа вот смотрит на меня прищурено. Встречаемся глазами, вдвоем одновременно задираем высокомерно подбородоки, поджимает губы. А, вот и конфетку дают. Это первая еда за день. Надеюсь, мне разрешат поесть нормально, не будут голодом морить.
Вновь дают на руках подержать маленького мальчика. Это пожелание, чтоб в семье родились сыновья. А если девочка? В роддоме оставлять? Странные люди.
Опять берут под руки, подводят к небольшой сцене. Слово дают старшему поколению. Не слушаю. Интерес просыпается, когда раздается знакомая мне мелодия для лезгинки. Мужчина в возрасте открывает время танцев, к нему присоединяется девушка. Интересно, удастся мне сегодня станцевать? Давид обещал нарушить правила, но пока все идет по сценарию. Испытаю радость, увидев в ресторане бабулика.
Люди танцуют, меня провожают на второй этаж. Там выводят на балкон, украшенный цветами, декорированный тканью. Ужасно быть невестой на Кавказе, смотришь на праздник и обязана грустить. Я тихонько пританцовываю ножкой, когда никто на меня не смотрит. Обвожу равнодушным взглядом зал, как сжимаю челюсть. Среди гостей замечаю Милану в компании девушек. Кто-то из мужчин приглашает ее на танец, она величественно, подобно лебедю, поплывёт по танцполу, рядом с ней симпатичный горец красиво отжигает в национальном танце. Поднимает глаза, пока танцует то и дело смотрит на меня с ехидной улыбкой. Уууу, змеюка!
— Алена, садись и поешь, — материализуется, как добрая фея, бабулик, отводя меня в укромное местечко, подальше от чужих глаз.
— Сколько это будет длиться? — накладываю себе побольше еды, голодная, как волк.
— Еще часа четыре.
— Ужас, бедные ваши невесты! — с чувством сочувствую всем будущим невестам, отправляя в рот первую ложку вкусного салата. — А Давид че?