– Вы бы под руку меня взяли, что-то вид у вас болезненный.
– Нет, все в порядке… я устала просто и перенервничала, – пробормотала Тина, но под руку врача все-таки взяла, чувствуя, что голова как-то неприятно кружится.
Все по тем же гулким коридорам-лабиринтам и жутким лестницам Александр вывел ее к воротам и попрощался. Тина вышла на улицу и еще раз обернулась, глядя на высившееся за забором старое здание. Где-то там, за одним из зарешеченных окошек, сейчас лежала Дарина. Это успокаивало и тревожило одновременно. С одной стороны, Тина чувствовала облегчение от того, что нашла-таки сестру подруги, выполнила то, чего не сделала сразу, но с другой… Теперь именно от состояния Дарины во многом зависел исход ее нынешнего дела по поиску Оксаны Евсеевой.
– Нет, стоп, – вдруг словно очнулась Тина. – А что бы я делала, не окажись у меня именно сейчас на пути Дарина? Что бы я предпринимала, не будь ее? Как бы искала Оксану? Ну вот и надо строить план без оглядки на то, что может сказать Дарина, только и всего. Всегда любой поиск идет с нуля и без расчета на помощь свыше – просто берешь и делаешь. Ну и этот случай ничем не лучше и не хуже, не сложнее. Я хотя бы понимаю, в какую сторону искать – а это уже фора очков в пятьдесят.
Она совершенно успокоилась и пошла к парковке, где наверняка изнывал от усталости муж.
Анна прилетела через день, Тина ездила встречать ее в аэропорт сама, отправив Вовчика заниматься «текучкой» – они пытались раздобыть контакты типографии «Алтын», по которым можно хоть как-то связаться с этой загадочной конторой. Да и телефон Оксаны Евсеевой тоже можно было забирать у Антона Гуреева – тот звонил уже трижды, но они то были в Питере, то возились с Дариной.
– Так что ты, дорогой, сегодня поработай, а я с подружкой поболтаю, – посмеялась Тина, глядя в недовольное лицо Добрыни, который тоже с удовольствием бы сегодня никуда не поехал – погода резко изменилась, лил дождь, и от позавчерашней жары не осталось даже воспоминаний: люди кутались в плащи и куртки и не высовывали носа из-под зонтов.
– Хорошо быть маленькой, но главной, да? – вздохнул Добрыня, натягивая кожанку.
– Ты даже не представляешь насколько! – заверила Тина, вставая на цыпочки и чмокая мужа в щеку. – Обещаю к твоему возвращению накрытый стол и какой-нибудь тортик.
– О, не искушай, греховодница! – пробасил Добрыня на манер заправского старообрядца и быстро вышел из квартиры.
Тина же бросила взгляд на часы и поняла, что ей бы тоже неплохо поторопиться, чтобы не опоздать в аэропорт и не заставлять Анну ждать и нервничать – наверняка ей этого хватило за последние пару дней.
Подруга выглядела уставшей, но старалась это скрыть – улыбалась, с интересом задавала вопросы, что-то рассказывала. Однако Тина видела, что за всем этим Анна пытается спрятать какую-то боль.
– Анька, – произнесла она, уже сидя в машине и выезжая с парковки. – Скажи честно – у тебя все дома в порядке?
– Терпеть не могу твои полицейские повадки, Тинка, – вздохнула та, расстегивая плащ и сдергивая с шеи шелковый шарф. – От тебя никогда ничего было не спрятать, даже в детстве.
– Ну так не прячь, раз уж я все равно почти нашла.
– Да Валера…
– Что Валера?
– Не хочет, чтобы я Дарину привозила, помнит, видимо, сколько я с ней маялась до всего этого.
– Ты знаешь, я вот его вообще не осуждаю.
– И что мне делать? Выбирать между мужем и сестрой?
– Выбирать не надо. Надо жить свою жизнь, Аня. Свою – а не сестры. Я бы сейчас сделала все, чтобы вылечить ее, поставить на ноги, но в собственную жизнь ее бы не тащила. Валерий прав – ты слишком много отдала ей, так сделай теперь и для себя что-то.
– Но она же моя сестра…
– И теперь ты должна бросить мужа, бросить комбинат и водить взрослую девку за руку? Ты три года тянула практически безжизненного Владлена – ну ладно, это было понятно, всегда сложно принять такое решение, тут вообще нет вопросов. Но Даринка-то? – Тина с остервенением сжала на руле пальцы. – Она взрослая, третий десяток! И если даже теперь она ничего не поймет – ты бессильна. И все, что ты можешь, – это посвятить себя тому, чтобы вытирать ей сопли и решать ее проблемы. Аня, остановись, я тебя прошу. Вылечи ее – и пусть делает что хочет.
– А если она снова туда уйдет?
– Тогда даже я не стану больше ее искать, – отрезала Володина, прекрасно понимая, что сейчас может очень задеть этими словами единственную подругу. – Неужели ты не понимаешь, как мне больно смотреть на тебя? Ты же не жила еще толком! Вот вроде все есть – и деньги, и работа, и власть, и мужчина любимый, – а ты несчастна, потому что сама этого не хочешь. Ты считаешь, что должна всем жертвовать ради сестры – а почему? Ну почему ты, почему не она? Почему бы ей не пойти, например, к тебе референтом работать, не начать помогать тебе в делах, а? Почему бы ей не снять с тебя хоть часть непомерных нагрузок, которые ты тащишь?
– Наверное, потому, что я старше, – тихо произнесла Анна, глядя прямо перед собой.
– Какое счастье, что я у мамы одна! – раздраженно проговорила Тина, выворачивая на шоссе.
– Как, кстати, твоя мама?
– Хорошо. Ждет внуков, но нам с Вовкой пока некогда, – улыбнулась Тина, хотя внутри все еще кипела от негодования.
– И ты хочешь… – Анна чуть запнулась. – В смысле вы планируете?
– Что? – не поняла Тина, раздраженно посигналив подрезавшему ее водителю джипа.
– Детей, говорю, планируете?
– Честно? Я об этом не думаю, а Вовка не заговаривает. И потом ну, мне уже, если откровенно, многовато лет для первых родов.
– Да сейчас-то кто на это смотрит? Если здоровье позволяет – какая разница, сколько тебе лет?
– Аня, давай эту тему оставим, а? – попросила Тина. – Не готова я об этом ни с кем говорить, даже с тобой.
Анна молча пожала плечами и отвернулась к окошку.
Дома у Тины она была впервые – новую квартиру Володина с Кущиным купили всего год назад, и за это время Анна в Москву не приезжала. Она вообще редко выбиралась в последнее время на материк – дела на золотодобывающем комбинате требовали ее постоянного участия. Да она и не особенно страдала по материковым радостям: любила свой небольшой, но такой уютный город, даже тундру любила. А Москва давно казалась ей слишком многолюдной, огромной, непонятной.
– Хорошая квартира, Тинка, – обойдя владения подруги, сказала Анна.
– Да, мы тоже как-то сразу с Вовкой определились. Вошли и поняли – наше, берем. Тут вечером такой закат – плакать хочется, – Тина споро вынимала из холодильника контейнеры, в которые всегда раскладывала приготовленную накануне еду. – У меня, извини, повара нет, все сама, так что особых изысков не предвидится, – пошутила она, отлично зная, что Анне абсолютно все равно – за годы, проведенные в роскоши и достатке, она так и не научилась воротить нос от всего простого.
– Да я за такую картошку с грибами могу что угодно отдать, – рассмеялась подруга, втягивая ноздрями аромат разогревавшегося блюда. – Иной раз знаешь, как захочется чего-то вот такого… а в доме то с картошкой проблемы, то грибов нет… Валера любит всякую экзотику, он же кулинарные книги коллекционирует. Иногда по выходным сам к плите становится.
– Слушай, да он талантливый.
– Отголоски трудного детства, – улыбнулась Анна, усаживаясь за стол. – Ты ведь знаешь, мы с ним в этом очень похожи…
– Как мать? – спросила Тина, поворачиваясь от плиты.
– Жива, все в порядке. Отчеты получаю регулярно, да и твоя мама ее навещает – ты не знала?
– Я думала, что уже все, закончилась эта эпопея, – удивленно протянула Тина.
– Нет, что ты. Она ездит к ней раз в два месяца, все там осматривает, потом мне присылает полный отчет. Я очень твоей маме благодарна, Тинка. Если бы она мне тогда не подсказала, как поступить, не знаю, что бы я вообще делала, – призналась Анна, водя по скатерти рукояткой вилки. – Ведь это твоя мама сказала: «Обеспечь ей уход, какой только возможен за деньги, и все, не мучайся угрызениями совести, живи своей жизнью, ты заслужила». Я сперва не могла этого понять, а теперь понимаю – а ведь она тогда была права.
– Ну, моя маменька вообще дама умная. Вот только как бы мне так сделать, чтобы и про Дарину она тебе что-то подобное внушила, а? – Тина разложила по тарелкам картошку и села напротив подруги. – Вдруг ты хотя бы маму послушаешь, раз уж меня не хочешь?
– Тина… Дарина не виновата в том, что случилось. Она не виновата даже в том, что появилась на свет.
– А ты, выходит, виновата?! – сразу вскипела Володина, отлично помнившая момент, когда еще подростком Анна вынуждена была взвалить на себя все обязанности по воспитанию сестры, которую ее мать родила неизвестно от кого и зачем.
– Все, давай эту тему закроем, так же как тему с твоими детьми, хорошо? – попросила Анна, и Тина поняла – настал момент замолчать. – Господи, как же вкусно… – Анна даже зажмурилась, отправив в рот ломтик картофеля. – Вот почему самая вкусная еда та, что ты помнишь из детства?
– Потому что в детстве у тебя забот меньше было, – буркнула Тина. – И все вспоминается в розовом цвете, даже если было не слишком розовым на самом деле.
– Валера тоже так говорит. Знаешь, что удивительно? Он вообще брата не вспоминает.
– И правильно делает. Таких чудовищ, как его братец, вообще поискать… Как вспомню… Такой красавец – и такая жестокость. Он же и эту Яну-то, по сути, использовал. Сломал сперва, а потом придумал, как из ее способностей выгоду извлекать.
– Мне вот интересно, а почему она против него свой дар не применила? – вдруг спросила Анна, постукивая вилкой о тарелку. – Ведь могла же его обработать, как всех – может, иначе бы все пошло?
– Она его боялась. Боялась и очень любила, хотела быть не над ним, а за ним. Я тоже об этом много думала в первый год, после того как мы эту секту разнесли. И тоже, как ты, задавала себе этот вопрос. А потом поняла – ведь в сущности этот Игорь был единственным человеком, которому она была нужна хоть для чего-то, – Тина дотянулась до чайника, щелкнула кнопкой. – Помнишь, я же тебе рассказывала, какая у нее жизнь была… И на зоне ее доломали бы окончательно, никакие способности бы не помогли, хоть она и пыталась отбиваться. А тут Зобов… И она за ним пошла, как собачонка, и секту эту выдумала – чтобы ему угодить, чтобы его удержать деньгами и властью. Хотя власть, возможно, нужна была только ей – как иллюзия того, что вокруг нее люди, которые ее любят.