– Давай я тебя где-нибудь по дороге перехвачу, – предложила Тина.
– Нет, ты не двигайся никуда, давай в центре и встретимся.
Они выбрали кафе, к которому легче всего подъехать, и договорились встретиться через сорок минут. Тина положила трубку и с облегчением вздохнула – день, не задавшийся с утра, начал налаживаться.
Они сидели за столиком в самом углу и, разложив свои записи, сверяли полученную информацию.
– Выходит, Лолита каким-то образом обрабатывает состоятельных курсанток, и те продают квартиры, которые попадают в руки Лолиты через подставных лиц, – задумчиво проговорила Тина, глядя на нарисованную ей же самой схему. – Понять бы еще как.
– Ну тут много вариантов – то же НЛП, – отозвался муж. – Вопрос в другом – почему она уверена, что потом эти бабы не побегут заявления на нее катать?
– А на что там заявлять? Лолита по документам к квартирам отношения не имеет, это с племянником прокололась, видимо, впервые такое было. Меня, Вова, больше флакон насторожил, – призналась Тина. – Я в первый визит его не заметила, а сегодня аж в ступор впала на пару минут. Могла, конечно, Евсеева подарить… но что-то мне подсказывает…
– Так, опять твоя пресловутая интуиция?
– Ну признайся, что пару раз она нас здорово выручала. Кстати, мы так и не выяснили, где Волокушин наказание отбывал в последний раз.
– В крайний, – хохотнул Вовчик. – Чует мое сердце, что еще придется ему… А сидел он, как ты, думаю, тоже догадываешься, в той колонии, где начинал свою службу Игорь Зобов, сердечный дружок нашей Яночки.
Тина хлопнула по столу ладонью:
– Вот! Вот именно этого звена мне и не хватало! Смотри. Вот это – Волокуша, – она нарисовала на новом листке кружок, а от него стрелочку к другому, в которое вписала фамилию «Зобов». – Они наверняка знакомы. Зобов связан с Грязновой, – она начертила еще кружок и вписала туда «Яна», соединила стрелкой. – И выходит, что Волокуша вполне может быть знаком с ней тоже. И тогда, даже если убрать из схемы мертвого Зобова, мы имеем вполне вероятную связь Волокуши и Грязновой. Что мешает им шаманить вместе? Ничего. Бесстыдникова обрабатывает небедных дам, обирает их и сдает на руки Грязновой. Та задуривает им голову так, что они маму родную узнавать перестают – ну, это мы видели, – и все, концы в воду, бабки на счет. Каждый имеет свой маленький гешефт. Ну я бы так сделала на их месте. И почти никакого криминала.
– Но Косова-то повесилась, – напомнил Вовчик.
– В любой схеме существует вариант сбоя. Вот Косова и есть этот сбой. Она каким-то чудом вдруг прозрела и поняла, что натворила, а справиться с этим уже не смогла. Сейчас наши голубки подсуетятся, концы подберут – и все. Не зря же вчера Лолита с какой-то папкой выскакивала, которую даже не в офисе хранила, а совершенно в другом месте.
– Пробовать раскрутить Бесстыдникову на факт знакомства с Грязновой?
– Я думаю, что они не знают друг друга, – решительно сказала Тина. – Волокуша не дурак, зачем ему сводить двух аферисток, чтобы они, объединившись, его же и зашвырнули?
– Тогда каким образом обработанные дамочки попадают к Грязновой, а?
– Через Волокушу. Лолита приносит информацию ему, а он уже решает проблему.
– Сложно, – почесал затылок Добрыня.
– Зато, похоже, эффективно.
– Осталось понять, где находится этот волшебный пихтовый рай – возможно, мы там найдем еще пару последовательниц коуча Конде, – вздохнул Вовчик.
– Даже не знаю, хорошо это или плохо, Вова…
На Алтай они все-таки поехали. Но перед этим у Тины состоялся довольно непростой разговор сперва с Семеном Исааковичем Глейдером, а затем с его учеником Даниилом Покровским. Глейдер сообщил, что детоксикационный курс Дарины завершен, ее организм очистился от наркотиков, но ясности ее голове это не принесло.
– Собственно, мы ведь этого и ожидали, правда? – спросила Тина, расстроенная новостями.
– Да. Организм мы почистили, но вот голова… Завтра приедет Даниил, будем с ним что-то думать. Но, если честно, Тиночка, я совершенно не уверен в успехе, – признался Глейдер.
– А мы не можем сделать хуже, чем есть сейчас? – забеспокоилась Тина. – Может, пусть лучше она так и останется Майей, но будет здорова физически и без зависимости? Может быть, ей так будет легче начать новую жизнь, раз уж она не может вспомнить старую?
– Эти вопросы, Тиночка, вам лучше задать Даниилу. Я, увы, в этом мало что понимаю, я всего лишь нарколог.
С Даниилом Покровским разговаривать оказалось довольно трудно, Тина поняла это с первых минут, как они встретились возле следственного изолятора, куда Глейдер выхлопотал для него пропуск.
Покровский оказался красивым мужчиной лет сорока, уверенным в себе, умным, проницательным и обладавшим таким взглядом, что Тине постоянно хотелось прикрыться чем-то – казалось, будто он видит ее насквозь. В руке он постоянно крутил какой-то кулон из натурального камня на длинном черном шнурке, и Тина все время ловила себя на том, что ее взгляд почти машинально падает на этот кулон и следит за его движениями. Наконец она потрясла головой и попросила:
– Вы бы не могли это убрать?
Покровский рассмеялся:
– Простите… конечно, – он сунул кулон в карман и объяснил: – Хотел проверить, насколько вы гипнабельны.
– И как?
– Ну… работать можно, но довольно трудно, у вас хорошая концентрация, и вы умеете как-то автоматически блокировать попытки воздействия.
– Это хорошо или плохо?
– Смотря для чего. Если вас попробуют обмануть мошенники, вы сможете противостоять. Но для лечебного гипноза… специалисту придется очень напрячься, чтобы ввести вас в транс.
– Буду надеяться, что мне это и не пригодится. Но давайте о Дарине поговорим.
– Вы хотите сказать о Майе? Я бы не стал называть ее иным именем, тем более что она совершенно себя, ту, не помнит.
– И… шансов нет? – упавшим голосом спросила Тина, представив, как будет говорить об этом Анне.
– Почти никаких, – подтвердил Покровский, закладывая руки за спину.
Они шли по небольшой аллее, и Тина смотрела под ноги, стараясь не расплакаться – на нее вдруг навалилось такое отчаяние, словно она потеряла что-то очень для себя важное, без чего жизнь уже никогда не будет такой, как раньше.
– Знаете, Тина, а я бы не стал предпринимать попыток. Мне кажется, ей сейчас вполне комфортно – учитывая, что она рассказала мне на сеансе. Не уверен, что вам нужно это слышать… – он покосился на шедшую рядом Тину с высоты своего роста.
– Она что-то страшное рассказала?
– Вы точно хотите знать? Обычно я не рассказываю о своих разговорах с пациентами, но Семен Исаакович сказал мне, что здесь совершенно иной случай и что вам я могу ответить на любые вопросы.
– Мне важно понять, что происходило с ней все то время, пока мы ее искали. Это нужно мне для того, чтобы помочь другой девушке – если еще есть такая возможность.
– Сестру вашей подруги использовали в качестве проститутки, Тина. Она не понимала этого, считая, что это ее жизненное предназначение – дарить счастье.
У Тины в голове словно взорвался огненный шар – «И будет всем нам счастие… счастие…», – звучал как из динамика голос Грязновой.
– Так вот ты какое, счастие… – пробормотала она, и Покровский, чуть склонившись, переспросил:
– Как вы сказали – «счастие»?
– Да… а что?
– Майя тоже именно так произносит это слово, я еще удивился, переспросил, она уперлась – именно счастие, не счастье.
– Даниил, вы когда-нибудь ненавидели кого-то настолько, что не побоялись бы даже сесть в тюрьму за убийство? – вдруг спросила Тина, и Покровский даже чуть запнулся:
– Господи… нет, конечно.
– А я вот сейчас поняла, что с удовольствием отсижу лет семь, но сделаю то, что должна была еще в прошлый раз.
– Не горячитесь, Тина. Эмоции не всегда приносят хорошие решения, скорее наоборот.
– Есть люди, которые успокоятся только после смерти. И остановить их может тоже только смерть.
– Посмотрите мне в глаза, – вдруг властным тоном велел Покровский, остановившись прямо перед Тиной и глядя на нее в упор.
Неожиданно для себя она подчинилась, подняла голову – и очнулась уже на скамейке.
Они сидели рядом, Покровский держал ее за руку и считал пульс. Тина потрясла головой, зажмурилась, снова открыла глаза:
– Что-то случилось?
– Нет, – ровным тоном ответил Даниил. – Мы сели отдохнуть.
– А о чем говорили до этого?
– Решали, что нам дальше делать с Майей.
– И как – решили?
– Пока нет, – улыбнулся он.
Тина развернулась и хотела посмотреть ему в глаза, но в голове что-то щелкнуло, как будто предупреждая об опасности, и она взгляд отвела:
– Послушайте, Даниил… я поняла, что вы испробовали сейчас на мне какой-то из ваших методов воздействия, и он оказался рабочим. Я не могу вспомнить, о чем мы говорили. Но это неправильно.
– Тина, поверьте, я не причинил вам никакого вреда и совершенно точно ничего не изменил в ваших воспоминаниях. Я просто убрал момент, который вам совершенно не нужен, вот и все. Его отсутствие не сделает вашу жизнь хуже, скорее наоборот. А говорили мы действительно о будущем Майи. И я бы советовал не трогать ее память. Может случиться так, что она забудет себя нынешнюю и не вспомнит прошлую. И тогда что?
– Да… – эхом откликнулась Тина. – Вы, наверное, правы…
– Да, еще, – вдруг вспомнил Покровский. – Она говорила что-то про топь.
– Топь? Что это?
– Я не очень понял, она начала путаться после моих вопросов, но слово «топь» повторила еще несколько раз. Я подумал, что вам это может быть интересно.
– Топь – это болотистое место… – задумчиво произнесла Тина. – И кстати, раньше так часто называли поселки, расположенные где-то на болотах… О, господи, ну точно! – она вскочила. – Спасибо, Даниил, вы мне сейчас так помогли!
– Был бы рад чем-то еще, но пока нет, – развел он руками.
– А вы планируете еще с Дариной… с Майей встречаться?