Лавров поднял с пола десятикилограммовую гирю, он иногда «качал» дома мышцы рук, а теперь стоял с ней наперевес и думал, что делать дальше. Вызвать «Скорую помощь»? Но она уже тете Вале точно не нужна. Тогда надо вызвать полицию? Артем медленно и тихо шел в коридор, сердце стучало у него где-то в горле, казалось, что его стук слышен по всей квартире. В коридоре было пусто, Лавров заглянул на кухню, в туалет и в оставшуюся комнату – тоже никого. Тогда он дрожащими руками запер входную дверь и осел на пол, от страха и напряжения его ноги ослабли.
Что делать? Что теперь делать? Мысли вихрем кружились в голове у Артема. Конечно, вызвать полицию было бы самым правильным решением в его ситуации, и чем дольше он медлит, тем труднее будет объяснить это в органах. Конечно, у него еще есть пара часов, это время он может списать на шок, в котором находился, но потом все равно придется вызывать полицейских. И что он получит дальше? Лавров понимал, что вряд ли он сам будет в числе подозреваемых, у него и оружия-то нет, а судя по состоянию лица его домработницы, ей выстрелили в голову. Нет оружия, нет мотива, значит, он останется свидетелем, причем главным свидетелем, его начнут таскать на допросы и плотно займутся его личной и общественной жизнью. А это значит, что максимум через пару-тройку дней всплывет вся история с Жаном, его поездка в Париж и, возможно, даже попытка поджога собора Парижской Богоматери. А если принять во внимание, что Жана записали в террористы, то ситуация для Лаврова выглядела еще более плачевно…
– Значит, полицию нельзя, – пробормотал Лавров, вытирая взмокший от испарины лоб. – Они оставят меня под подпиской о невыезде, начнут копать и очень быстро узнают о моей связи с Жаном.
Артем оказался в ловушке, он не мог сообщить полиции об убийстве своей домработницы и не мог оставить ее тело в своей квартире. Лавров не мог понять, кому надо было убивать пожилую женщину и почему, если убийца еще был в его квартире, когда он вернулся из магазина, тот не прикончил его самого? Вопросов было очень много, но Артем сейчас просто не мог рационально мыслить, его охватила паника, с которой он всеми силами пытался справиться.
Он сосредоточился на том, что делал и о чем думал до убийства домработницы. Так, он пошел в супермаркет, чтобы купить продукты, а до этого он получил письмо от Жана, «Жди гостей» или что-то вроде того. А еще раньше из новостей он узнал, что Жана ликвидировали как возможного террориста и тем самым не дали ему возможности прилететь в Россию. К кому он хотел прилететь, здесь, считал Лавров, вопросы неуместны. Конечно, к нему. Но зачем?
Итак, до того самого момента, как он вернулся домой и обнаружил у себя в квартире труп домработницы, он собирался улететь в Париж, чтобы разобраться, кем на самом деле был Жан. У Лаврова не было домашнего адреса профессора, но он знал, на какой кафедре Жан преподавал в университете, и если там пообщаться со студентами, то… А что «то»? Артем и сам не понимал, что он собирается узнать, расспросив учеников Жана, но то, что ему обязательно надо лететь в Париж прямо сейчас, это он чувствовал совершенно точно.
Артем прошел в комнату, взял еще не разобранную с недавней поездки в Париж сумку, документы и вышел из квартиры. На мгновение Лавров замешкался на площадке, закрывать двери на ключ или нет? А потом решил, что, раз у домработницы были свои ключи от его квартиры и ее убили в его отсутствие дома, дверь лучше оставить открытой. Конечно, можно было бы сказать, что он не вернулся из Парижа и ничего не видел, но его соседка Елена вызывала полицию, а значит, она может подтвердить, что дома он все-таки был.
Пока Лавров размышлял о своем алиби, он по ступенькам спустился вниз, сел в машину и поехал в аэропорт. Шенген у него был открыт, это значит, что надо просто купить билет на ближайший рейс до Парижа. За рулем он несколько успокоился. Надо было следить за дорогой и поэтому пришлось взять себя в руки. Потом вернулось и рациональное мышление, и тогда Лавров понял, что может сказать полиции, что уехал в аэропорт на час раньше до того времени, как тетя Валя пришла к нему домой убирать квартиру. Естественно, ничего о ее убийстве он не знает и знать не может.
Полина открыла глаза и сначала не поняла, где она находится. Первое, что пришло ей в голову, что она до сих пор на полу в подвале Нотр-Дама и сейчас за ней должны прийти спасатели. Но потом она повернула голову и увидела окно с прозрачными занавесками, кусочек серого неба и вспомнила, что ей стало плохо в коттедже у Петра. Полина огляделась, она в «своей» комнате, то есть в той комнате, которую для нее выделили гостеприимные хозяева.
– Наташа! – Полина вспомнила, что, перед тем как ей стало плохо, она разговаривала с женой Петра и поэтому позвала ее. – Наташа!
Женщина не откликнулась, и тогда Полина осторожно села на диван. Чувствовала она себя неплохо, разве что голова немного кружилась и была небольшая слабость. За окном стоял серый день, а это значит, что она проспала всю ночь и половину дня как убитая. Пила ли она какие-нибудь лекарства, Полина не могла вспомнить. Она пошла к Наташе, та вроде бы предложила ей аптечку, а потом пустота, и вот она просыпается в относительно хорошем самочувствии. Что тогда с ней было? Это «что-то» определенно ей не нравится. И тут Полина похолодела, она вспомнила, что сказал ей сын Наташи, Андрей:
– Она не моя мама, да и Петр мне не отец. Вам надо бежать отсюда, вы попали в беду…
Вроде бы так ей сказал мальчишка, когда она встретила его в коридоре. Полина вскочила на ноги, но тотчас села обратно, все-таки голова кружилась несколько сильнее, чем она предполагала, да и ноги были такие тяжелые, словно налитые свинцом.
– Что со мной происходит? – Вот сейчас Полина перепугалась не на шутку. Конечно, мальчуган мог просто ее разыграть, обмануть, приврать, у него как раз такой возраст, лет 10–11, когда играть в шпионов и разведчиков самое время. Вполне возможно, что Андрею просто не хочется, чтобы чужая тетя жила с ними в одном доме, и он по-детски, глупо так и придумал эту версию с чужими родителями. Но, с другой стороны, Полина видела глаза мальчишки, когда он ей это говорил, они у него были совершенно серьезные и совсем не озорные, не веселые, и по его выражению лица не было похоже, что он шутит.
Полина снова поднялась на ноги и, держась рукой за мебель, попадающуюся ей на пути: стол, стул, спинку дивана, вышла из комнаты. По коридору она шла очень долго, словно по колено в воде, настолько тяжело ей было передвигать ноги, и самое странное, Полина не могла понять, чем она больна. Ну, если это вирусное заболевание или грипп, то должна быть температура, болеть горло, кашель там и насморк, но ничего этого у нее не было. Если отравление, то диарея, рвота, но тоже мимо. Она чувствовала себя очень плохо, была какая-то общая разбитость и слабость, и не могла понять, с чем связано ее такое состояние.
Первым делом Полина решила поговорить с Андреем еще раз и спросить у мальчишки, зачем он ее вчера так напугал. Она прямиком направилась к детской, но его там не нашла.
– Вам уже лучше? – Неожиданно на пороге комнаты возникла Наташа. – Мне кажется, вы заболели?
– Где Андрей? – не здороваясь, спросила Полина, она хотела во что бы то ни стало поговорить с мальчуганом.
– Он в школе, – спокойно ответила Наташа. – А зачем он вам?
Полина промолчала и вышла из детской, едва не задев плечом жену Петра, стоявшую у двери.
– Мне надо уехать, прямо сейчас, к врачу. – Полина решила, что ей стоит съездить в больницу, потому что она чувствовала себя просто отвратительно.
– Я могу вызвать доктора сюда, – предложила Наташа, – у нас есть домашний врач, она наблюдает за всеми членами семьи, может и вас посмотреть.
– Нет, спасибо, не надо. – Полина пошла к себе в комнату и закрыла за собой двери. Ну ничего, вернется Андрей из школы, она с ним поговорит, а пока и правда надо съездить в город. Вот только как? Денег на такси у нее нет, автобусы отсюда не ходят, сотового телефона, кстати, чтобы вызвать такси, тоже нет.
Полина тяжело опустилась на диван, ну что такое? Что с ней происходит? Быть может, это просто нервы, и она так переживает стресс?
Она подозревается в убийстве собственного мужа, и единственный человек, который ей мог бы помочь, следователь Романов, тоже мертв. Ей надо быть сильной, а она разваливается буквально на глазах, да и работу ей сейчас нельзя потерять, это единственное, что у нее осталось. Поэтому просто плюнуть и уйти от Петра она тоже не может, но и здесь ей как-то не по себе, особенно после слов Андрея и ее внезапного недомогания.
Наконец Полина решила дождаться возвращения Андрея из школы и с ним поговорить, а пока села за ноутбук и попыталась работать. Но голова была тяжелая, думать о дизайн-проекте совсем не хотелось, вместо этого Полина вспомнила своего мужа. Они поженились с Васильевым Андреем Викторовичем больше семи лет назад, и она знала об этом человеке все, ну или почти все. У него была мать и две сестры, с которыми она не общалась, да и он не особо поддерживал отношения, потому что какие-то там у них были семейные разногласия, Полина не вникала. Ее не трогали, к ней эти тетки не лезли, и этого было вполне достаточно, чтобы не вникать в семейные дрязги. Андрей уже на момент знакомства с Полиной был импотентом, что и неудивительно, зная его тягу к спиртному. Но за время их брака он срывался всего два раза, правда, по его же словам, до тридцати лет он пил по-черному и заработал проблемы с печенью и импотенцию.
Еще более удивительным было то, что у Андрея была очень светлая голова, потому что свой строительный (небольшой, но доходный) бизнес он и организовал сам, и удерживал на плаву без чужой помощи. Андрей руководил несколькими строительными бригадами и всегда, каким-то непостижимым для Полины образом, находил для них работу. Поэтому в их доме всегда были деньги, и Полину Андрей ни в чем не ограничивал, покупай что хочешь. Правда, сама Полина мало чего хотела. Ее не интересовали модные вещи, косметика, шубы и сапоги, может быть, именно поэтому Андрей и женился на ней.