Она не спала, просто сидела на диване и смотрела в стену. Да, теперь Полина поняла, что мальчик Андрей, который так загадочно исчез, говорил ей правду. Она действительно попала в беду, и эти люди, Петр и Наташа, ему не родители. Но тогда кто они и зачем весь этот спектакль? Разве для того, чтобы разыграть для Полины картинку счастливой семейной жизни и чтобы она действительно поверила и спокойно осталась жить в этом доме? Конечно, они могли ее сразу запереть в комнате, как только Петр ее привез в коттедж, но почему-то этого делать не стали, может быть, тянули время или ждали кого-то?
Полина понимала одно: Петр ее заманил в этот дом для дурных целей, но какие у мужчины могут быть мотивы, она не догадывалась. Ни единой версии, зачем она им здесь нужна и для чего ее держать словно пленницу, она не придумала, как ни старалась. Наконец оцепенение прошло, и Полина встала с дивана и подошла к окну. В ее комнате свет был выключен, и охранник (откуда он взялся?) на улице не видел, что она за ним наблюдает. Мужчина во дворе спокойно курил, и его можно было даже принять за обычного сторожа или садовника, если бы не автомат (Полина не разбиралась в марках), который висел у него на спине. Она довольно долго стояла у окна, так долго, что отчетливо поняла, что все изменилось, и живой ее, скорее всего, завтра отсюда не выпустят, потому что время «светских разговоров» и игры в счастливую семью безвозвратно прошло. Если они решились запереть ее в комнате, хотя она и сама закрылась на все засовы, значит, они (кем бы они ни были) не постесняются пойти и дальше. Но вот насколько «дальше» и что под этим подразумевается, Полина узнавать не собиралась. Сейчас даже перспектива попасть в СИЗО к Синичкину казалась ей намного привлекательнее, чем заточение в этом жутком доме под охраной вооруженного автоматом мужчины.
– Ох, недаром мне Петр не нравился, недаром, – пробормотала Полина, отходя о окна. Она взглянула на часы, висящие на стене, – полвторого ночи, а затем еще раз оглядела комнату. В лунном свете ее временное пристанище выглядело несколько иначе, и Полина поняла, что именно ее так смутило в первый раз: вся обстановка здесь была не обжитая, а только что, видимо, специально купленная в магазине. Это был бутафорский спектакль, и Полина сейчас это осознала особенно четко.
Надо было бежать отсюда, и как можно скорее, исчезнуть из коттеджа до утра, пока не вернется этот странный и жуткий Петр. Но куда бежать? Ответ пришел сам собой: идти в следственный комитет и сдаваться на милость Синичкину, быть может, пока она в страхе пряталась от правосудия, настоящий убийца уже найден? Да если даже она до сих пор остается главной подозреваемой, то в СИЗО есть хотя бы шанс остаться в живых.
Полина снова подошла к окну и осторожно приоткрыла его, первый этаж, можно легко выбраться наружу, а затем через калитку прямо в лес, но как миновать охранника с автоматом? Она огляделась, в поисках чего-то такого, что помогло бы ей сбежать, но ничего не нашла. Тогда Полина глубоко вздохнула, осторожно приоткрыла окно и, дождавшись, когда охранник повернется к ней спиной, выбралась из комнаты. Холодный ветер остудил ее горящее лицо. Полина сидела на корточках, от страха не могла заставить себя даже пошевелиться и не сводила с широкой спины мужчины испуганных глаз.
Электронную записную книжку Анни Артем изучал довольно долго, так долго, что успел по несколько раз перечитать все ее заметки и сообщения, и все равно не верил своим глазам. В записях девушки довольно часто упоминалось «Les pas du diable».
Лавров, конечно, прекрасно владеющий французским языком, прочитал как «Шаги дьявола», но никак не мог понять эти слова в контексте всех заметок Анни. Поэтому он воспользовался Интернетом у себя в телефоне и загуглил: «Шаги дьявола».
«Les pas du diable».
Сатанинская секта «Шаги дьявола» была создана во Франции в XII веке. Приверженцы секты носили на теле рисунки химер, которые были их покровителями, так как переносили умерших людей в преисподнюю.
Согласно легенде, секта «Шаги дьявола» в свое время была достаточно крупной организацией, и под ее контролем в XII веке находилась большая часть Парижа. Считалось, что руководителем секты был сам Сатана, который раз в несколько лет посещал приверженцев лично.
Своих жертв сатанисты из «Шагов дьявола» отмечали детскими башмачками, которые вручали или подбрасывали людям, как бы предупреждая их о том, что ангел смерти приближается к ним маленькими шагами.
Дальше Артем читать просто не мог, он едва не выронил телефон из рук, а потом откинулся на диван и закрыл глаза. Да, он написал в своей книге о том, как нищий приносит башмачки месье Карлу, но у Лаврова и в мыслях не было, что это как-то связано с сатанинской сектой. Просто в одном из архивных документов, которых он за время написания книги перечитал сотни, ему попалось упоминание о детском ботиночке, найденном на ступеньках дома, и Артем решил, что это удачный образ тревоги и одиночества. Будь он немного умнее и начни копать дальше, без труда мог бы выйти на информацию о том, что еще в XII веке во Франции детский башмачок, подкинутый к жилищу человека, означал «легкие шаги ангела смерти» и имел отношение к таинственной и жуткой секте.
Лавров открыл глаза и продолжил чтение:
«В настоящее время секта «Шаги дьявола» является официально запрещенной во всех странах мира, но, по последним данным, насчитывает не менее тысячи приверженцев. Сатанисты уверены, что могут и должны открыть ворота ада, чтобы дьявол мог навсегда вернуться на Землю, а это, по неподтвержденным источникам, может стать причиной болезней и катастроф на Земле.
Согласно легенде, открыть ворота ада специальным серебряным ключом может только белокурая девственница, потомок кровей Бискорне, кузнеца, который совершил сделку с дьяволом».
– Или во время смертоносного пожара, – пробормотал Артем, хватаясь за голову, – но об этом в Интернете еще не написано.
Теперь перед Лавровым сложились вся картина целиком: каким-то непостижимым образом его книга «Проклятие Бискорне» попала в руки к приверженцам секты «Шаги дьявола», которые, как известно, уже много веков подряд пытаются открыть ворота ада. Жан, теперь уже не возникало сомнений, принадлежал к этой секте, о чем говорит и татуировка на его руке, и маниакальное желание поджечь Нотр-Дам-де-Пари. Скорее всего, Жана, профессора теологии Сорбонны, точно так же завербовали в секту, как в нее попал и сам Артем Лавров. Сектанты очень умны, они могут и умеют играть на самых низменных страстях людей, на жажде денег, славы или признания. И если сам Артем попался на эту удочку, то, значит, и Жан мог угодить в ловушку таким же путем.
У Лаврова теперь сложилось понимание, почему именно он должен был поджечь собор. Во-первых, таким образом он бы отвлек внимание на себя, если бы его задержали. А во-вторых, именно он написал книгу «Проклятие Бискорне», а это значит, что его довольно легко можно было одурманить обещаниями о научных открытиях, о славе и успехе в литературе, ведь сам Артем именно этого и хотел.
Лоб покрылся испариной, он отложил телефон на диван и снова взял дневник Анни в свои руки.
Чаще всего девушка общалась с Жаном, Матье, каким-то Максом и лишь изредка с мужчиной под ником «Apôtre disciple du diable», что переводится как «Апостол, ученик дьявола». Лавров знал всего лишь об одном апостоле, который трижды отрекся от Христа, был учеником дьявола и звали его, кажется, Петр, но от этого Артему легче не стало.
Лавров, читая переписку Анни, все время балансировал на грани какого-то безумия, до него до сих пор не доходило, что он стал участником средневековой секты и едва не стал преступником, поджегшим собор Нотр-Дам-де-Пари. Однако теперь Артем понял, что Жан, Матье, Анни, неизвестный ему Максим и даже этот «Ученик дьявола», ну, например, его зовут Петр, – это представители одной секты, и ему, конечно, угрожает смертельная опасность.
Исходя из полученной информации, Жан, отправив ему письмо «Жди гостей», скорее хотел предупредить Артема об опасности, чем напугать. Да и в Россию он рвался, скорее всего, за своим спасением, желая скрыться от «Шагов дьявола», чем мечтая убить Артема из мести, как он неверно предположил.
Размышляя дальше, Лавров пришел к выводу, что кто-то из членов секты сейчас находится в России, хотя бы потому, что его домработница Валентина мертва. Быть может, это убийство было совершено для того, чтобы подставить Артема и упечь его в тюрьму. А может, для того, чтобы спровоцировать его бегство в Париж, где его сразу и встретила Анни.
– Но как они могли знать о моем местонахождении? – И тогда Артем взял в руки свой телефон. Да, в наш век развитых технологий отследить месторасположение интересующего человека при помощи сотового и спутника не представляет никакого труда.
Лавров открыл телефон, вытащил из него симку, сломал ее пополам и выбросил на пол, а затем продолжил изучать мессенджеры Анни.
С «Учеником дьявола» переписка была самой короткой, таинственный апостол скинул в общий чат Анни и неизвестного для Артема Макса паспортные данные и фото девушки из России. «Васильева Полина Викторовна», – прочитал Артем и долго вглядывался в ее фотографию. Лавров был уверен, что ее уже где-то точно видел, но вот где, он никак не мог вспомнить, как ни старался.
Понятно, что его землячка каким-то образом тоже оказалась затянута в секту «Шаги дьявола», но вот как узнать, что с ней стало и жива ли она до сих пор, Артем не знал.
Когда первоначальный шок от всего узнанного прошел, Лавров смог подняться на ноги и пройтись по квартире Анни. Конечно, совершенно понятно, что здесь он оставаться больше не может ни минуты, это слишком опасно. В любой момент сюда могут нагрянуть Матье или другие участники секты, которые захотят узнать, почему Анни не отвечает на их звонки.
Лавров сложил в свою сумку телефон Анни, который предусмотрительно выключил, ее электронную записную книжку и спешно покинул квартиру. Артем поймал такси и помчался в аэропорт, надо было как можно скорее вернуться в Россию и отыскать ту самую бабушку, которая была прапраправнучкой Рози. И если старуха еще жива, то, быть может, она сможет ему хоть что-то рассказать о секте «Шаги дьявола», Анни, которая умерла в подвале собора, и серебряном ключе с надписью АМАГКН, который может открывать ворота ада? Лавров не понимал, к кому ему обратиться теперь за защитой, быть может, только к Богу?