Артем, кажется, даже немного поспал, потому что, когда в очередной раз он открыл глаза, уже изнывая от жара, то увидел, что чернота ночи сменилась серым и тусклым утром. Лавров с трудом поднялся на ноги, его сильно лихорадило, сознание путалось, но он разглядел впереди несколько деревянных домиков, которые не заметил вечером. Получается, он уже дошел до Бокуево, но просто не увидел в сумерках дома и поэтому провел ночь в холодном и сыром лесу, да еще и заболел вдобавок.
Лавров, шатаясь, доплелся до первого домика и постучал в окно.
– Пустите! – попросил он, сползая на землю. Голова у него гудела как чугунный колокол, а все тело лихорадило, он здорово простудился.
Артем сквозь густую пелену услышал чьи-то шаги, потом увидел, как над ним склонила голову пожилая женщина.
– Вы Алевтина Николаевна? – спросил Артем, из последних сил пытаясь подняться на ноги.
– Я, – ответила старушка и повела его внутрь дома.
В избе он увидел еще одну женщину, такую же старую и сморщенную, она уложила его на кровать и принесла горячий чай с травами.
– Ты откуда такой взялся? – спросила его Алевтина Николаевна, снимая с него насквозь промокшие кроссовки и накрывая одеялом.
– Я? Я Артем Лавров, я писатель. Я написал книгу «Проклятие Бискорне», а для этого довольно много и долго изучал разные документы. Я знаю, что ваша прапрапрабабушка была мадам Рози, она жила в Париже в 1847 году в семье месье Карла, куда ее принесла Анни, девушка, которая потом погибла в подвале Нотр-Дам-де-Пари.
– А кто тебе сказал, что она погибла? – Алевтина Николаевна присела возле него на кровать. – Ее спасли, эта легенда передается у нас в семье из поколения в поколение. Ее спасли из подвала Нотр-Дам-де-Пари, и она родила от месье Карла чудесную девочку. Правда, сама Анни умерла от родовой горячки, но в то время смерть от родов была вполне привычным делом.
– А куда делась ее дочь? – Как бы плохо Артем себя сейчас ни чувствовал, но он все равно очень удивился такому повороту истории.
– Моя прапрапрабабка Рози росла вместе с ней, они были как сестры, только с разницей в возрасте года в четыре. В моей семье говорят, что девочку воспитал месье Карл и его молодая жена Мишель, что она выросла и удачно вышла замуж и тоже родила дочку. У нас в семье одни девочки…
– Значит, потомки рода Бискорне не вымерли? – Артем пытался нащупать какую-то ускользающую от него нить, которая может привести к разгадке тайны.
– Ну, история красавицы Анни, дальний родственник которой – кузнец Бискорне заключил сделку с дьяволом, закончилась трагически. Но после нее осталась дочь, а это значит, что да, род не пропал с лица земли.
– Когда я писал книгу, я никак не мог понять, кто же такой этот нищий с язвой на щеке, который преследует Анни и месье Карла? Я подумал, что, быть может, это сам дьявол, который вселился в человеческое тело.
Алевтина Николаевна испуганно перекрестилась и посмотрела на иконы, которыми были завешаны все стены в доме:
– Нельзя о нем говорить здесь, да и вообще нигде не надо. Нищий, который преследовал Анни, это был ее отец, он состоял в средневековой секте сатанистов, говорят, был самым лучшим учеником самого… – Она не произнесла его имя вслух, а снова перекрестилась. – А может быть, это был и сам он, кто знает? Ты писатель, а писатели страшные люди, они открывают у себя в душе двери от любых миров и получают порой страшную информацию. Ты так точно описал все в своей книге, потому что почувствовал энергию этого нищего и всего того, что с ним связано, а это было очень опасно. Иногда лучше не написать хорошую книгу, но зато остаться живым.
– Но… – мысли у Лаврова путались, – может ли быть такое, что приверженцы этой секты живы до сих пор? Мне кажется, они меня преследуют, вернее, я в этом даже уверен и не знаю, как мне быть.
– Зло бессмертно, – Алевтина Николаевна пожала плечами, – противостояние добра и зла будет вечно, ровно столько, сколько будет существовать этот мир.
– Но месье Карл все-таки убил нищего…
– Он убил лишь человеческое тело, а та тварь, что жила в его душе, думаю, не знает, что такое смерть. По крайней мере, он вечен в нашем понимании вечности.
– Но что мне делать? – взмолился Артем, глаза у него слипались, он уже засыпал.
– Они ищут серебряный ключ, на котором выгравировано слово «Амагкн». Но вся проблема в том, что этот ключ может найти только белокурая девственница, в венах которой течет кровь Бискорне. Ищи эту девушку. Найдешь ее, найдешь и ключ. Отдай его… и они оставят тебя в покое, но не ее, она им нужна.
Последние слова Лавров уже слышал сквозь плотную пелену, он наконец-то заснул крепким сном.
Когда Артем проснулся, за окном снова шел дождь, но было светло, видимо, он снова проспал почти сутки. Он встал с кровати и вышел во двор по малой нужде, а когда вернулся, сразу же вспомнил разговор с Алевтиной Николаевной.
– «Ищи белокурую девственницу», – повторил он ее слова, и тогда пазл сложился. Васильева Полина Викторовна, фото которой он обнаружил в мессенджере Анни, была блондинкой, вполне возможно, что это именно в ее венах течет кровь предков Бискорне. Но ей по паспорту 32 года, и она до сих пор девственница? Вот в это Артем не верил.
– Алевтина Николаевна! – негромко позвал Артем хозяйку этого дома, он хотел ее поблагодарить за ночлег и задать еще много вопросов. – Алевтина Николаевна?
– Чего горлопанишь? – В дом зашла женщина, очень-очень старая, она едва передвигала ноги, рот у нее был полностью беззубый, а голову покрывал теплый платок.
– А где Алевтина Николаевна? – опешил Артем, он не ожидал увидеть здесь еще одну старушку, а потом вспомнил, что вроде бы в комнате, когда он пришел, было две женщины.
– Алевтина померла уж лет семь как тому назад, – прошамкала бабка беззубым ртом, – а ты ей кто будешь? Чего приперся? Я думала, помрешь ты, когда пришел давеча. Горел весь, и глаза так и блестят, но ничего, чаю моего выпил и полегчало.
Лавров стоял совершенно оглушенный услышанным и не поверил старухе.
– Да как же так! – Он пожал плечами. – Я же вчера с ней так долго разговаривал, она мне о проклятии Бискорне рассказывала.
– Да померла она давно, – нахмурилась бабка, – а сказки эти ее про дьявола и Париж ихний все знали, старуха с ума съехала, несла черт-те что. Она сама-то сюда после войны вернулась, ну, наверное, и придумывала себе истории о Париже, тосковала… А ты к ней, что ли, приехал? Так померла она давно, я уже лет семь как в этом доме живу, так что опоздал ты.
У Лаврова подкосились ноги, и он опустился на кровать.
– Да как же так? Я же ее вот как вас видел, – пробормотал он, – разговаривал с ней, она мне еще сказала искать белокурую девушку…
– Так бредил ты, наверное, – бабка уже не на шутку разозлилась, – жар у тебя был, вот и привиделось всякое. А коль мне не веришь, то иди и посмотри на ейную могилу, она здеся недалеко, только сапоги надень, в сенках стоят, от мужа моего покойного остались, да тулуп его, а то ты в своих тапках и рубашонке-то недалеко уйдешь.
Лавров послушно оделся и пошел разыскивать могилу Алевтины Николаевны. Как ему и обещала старуха, нашел он холмик и покосившийся крест довольно быстро. Если судить по надписи, то Алевтина Николаевна действительно умерла семь лет назад, но фото на кресте не было, и Лавров подумал, что, быть может, это не ее могила… а сама старуха где-то прячется, но эта версия была совершенно безумной. От кого ей прятаться в этой глуши? Если только от самого дьявола?
Артем вернулся в дом, сердечно поблагодарил бабку, которая его приютила, оставил ей все наличные деньги, которые нашел у себя в кошельке, для билета на поезд и самолет у него была кредитка. Старуха так обрадовалась щедрому подарку, что отдала Лаврову и сапоги, и грязный вонючий тулуп мужа, который, однако, ему в промозглом весеннем лесу очень пригодился.
Обратно Лавров шел уже быстрее: в высоких кирзовых сапогах, в теплом, непродуваемом тулупе, который защищал и от холода, и от ветра, и от дождя. На станцию Артем добрался уже к полудню, купил билеты, а еще через двое с половиной суток уже был в своем городе и сразу же отправился в следственный комитет.
Под потолком горела тусклая лампочка, облаченная в железную сетку. В подвале, расположенном под коттеджем Петра, было довольно сыро, и Полина сразу же вспомнила подземелье Нотр-Дам-де-Пари. Она машинально дотронулась до своего талисмана – серебряный ключ висел у нее на шее.
Прошло уже несколько часов с того момента, как охранники Петра ее сюда затолкали, и она даже успела немного успокоиться. Понятно, что она попала в беду, но раз ее до сих пор не убили, значит, и не убьют, скорее всего. Денег или других ценностей у нее нет – значит, шантажировать ее нечем. Военные секреты она не знает. Полина в очередной раз сломала голову, зачем она понадобилась Петру, потому что ей казалось, что она никакой ценности не представляет.
В подвале было не холодно, Полина не мерзла, но уже хотела пить, поэтому слезла с коробок, на которых она сидела, и пошла разыскивать что-то, чем можно утолить жажду. В подвале хранились какие-то железяки, банки с краской, арматура и еще целая куча того, что может пригодиться в хозяйстве. Вот это место, в отличие от самого дома, и выглядело обжитым, из чего Полина сделала вывод, что коттедж был совсем недавно куплен Петром и использовался для непонятных ей целей, ну уж точно не для создания семейного гнездышка.
Не найдя, чем можно было бы утолить жажду, Полина снова вернулась на ящики и свернулась на них клубочком. Прошло еще какое-то время, без часов и уличного света она перестала ориентироваться. Внезапно двери в подвал открылись, и на пороге появился Петр. Полина вскочила на ноги и попятилась…
– Добрый день, Полина. – Мужчина зашел внутрь и закрыл за собой двери. – Вы, я слышал, хотели сбежать?
Петр был в сером элегантном пальто, с хорошей стрижкой, и запах дорогого парфюма заполнил все помещение подвала. Мужчина выглядел, как всегда, стильно и дорого, и, как всегда, Полина почувствовала непреодолимое к нему отвращение.