И вот, когда Гриша вволю насмотрелся в разноцветные стёклышки, он вдруг вспомнил про черепаху Тортилу.
— Игорёк, — сказал Гриша, — ты почему свою Тортилу и столовую не взял? После дороги она ведь тоже проголодалась. А мы бы ей хлебушка покрошили.
— Она его не ест. Ей нужно какой-нибудь травы…
— Травы? — вмешался Вася. Он уже успел познакомиться с Тортилой и был тут как тут. — Пошли, я высмотрел, где здесь растёт подходящая трава.
— Только сперва нужно отпроситься у Тани, — робко сказал Гриша, — Без спроса, наверно, нельзя.
У Васьки нахмурились брови.
— Нет, — сказал он, — отпрашиваться у этой малявки мы не станем, всё равно не пустит. Ты что хочешь, накинулся он на Гришу, — чтобы черепаха умерла с голоду?
Игорёк сразу захныкал:
— Я не хочу, чтобы Тортила умерла с голоду!..
А так как Грише тоже этого вовсе не хотелось, то мальчики, не спросясь, побежали за травой для Тортилы, которую где-то высмотрел Вася Скалкин.
Трава для Тортилы
Широкая тенистая дорожка тянулась мимо их терраски куда-то в глубь сада. По левую её сторону и по правую стояли одинаковые стандартные домики, похожие на тот, в котором они только что поселились.
По этой дорожке и побежали мальчики — впереди Вася, за ним Игорёк и Гриша.
Показав на один из домиков, Васька сказал:
— Тут Лёша живёт…
— Ты откуда знаешь? — удивился Гриша.
— Знаю. Видишь, на доме написано «третий отряд». А Лёша — в третьем. Он даже помощник вожатого у них.
И правда, на терраске стоял сам Лёша, только без удочек и полевой сумки.
— Это куда же мелюзга собралась? — увидав их, полюбопытствовал Лёша. — Эй, как тебя… Вася!
Васька кинул на Гришу взгляд, в котором блеснула не только гордость, но и превосходство: вот как он подружился с Лёшей из третьего отряда — Лёша не только узнал его, но тотчас окликнул по имени.
— Мы за травой, — ответил Вася.
— За какой травой? — спросил Лёша и шагнул к ним сразу через все четыре террасные ступеньки.
— Для Тортилы! — вступил в разговор и Гриша.
Ему тоже не терпелось поскорее подружиться с таким важным мальчиком из третьего отряда.
— Для какой Тортилы?
Игорёк показал корзинку, в которой сидела черепаха:
— Вот для этой!
Лёша сперва заглянул в корзинку, а потом сказал:
— Идёмте, я вам покажу, где лопухи растут. Вот эдакие! Каждый как шляпа.
— Игорёк, — спросил Гриша, с интересом посмотрев на корзинку, — твоя Тортила лопухи ест?
— Не знаю. Я ей не давал ещё лопухов.
— Можно спросить Лену Фокину из второго отряда, — подумав, проговорил Лёша. — Она у нас знающая…
Мальчики с Лёшей во главе побежали к самому крайнему из домиков, стоявшему почти в лесу.
— Лена Фокина! Лена Фокина, где ты? — крикнул Лёша, подойдя к окошку.
Из окошка выглянула девочка в очках. Вид у нее был действительно очень знающим.
— Кто меня?
— Скажи, черепахи едят лопухи или нет? — Спросил Лёша.
— Вечно с глупостями! — рассердилась Лена. — Вечно с чепухой!
— Ничуть не с глупостями. Отряд малышей привёз черепаху, а не знает, чем её кормить. Дай справку.
— Тогда погодите! — Лена исчезла в комнате.
Она появилась ровно через минуту. В руках у неё была толстая книга.
— Здесь написано целых двадцать страниц про черепах, — сказала она. — Я сейчас прочту и вам скажу. А пока кормите обыкновенной травой. Не повредит, я думаю.
Васька торжествующе взглянул на мальчиков:
— Я же говорил, что высмотрел, где тут растёт хорошая трава!
Лёша с ними не пошёл, но крикнул им вдогонку:
— Далеко не убегайте — там болото!
Хотя травы вокруг было сколько угодно и Грише казалось, что всюду она одинаково хороша — и густа и зелена, — Вася бежал всё вперёд и вперёд, и оба мальчика от него не отставали.
Наконец он покрутил головой туда-сюда, зачем-то похмыкал носом и свернул с дорожки в сторону. Здесь, на круглой полянке, со всех сторон скрытой кустами, трава пестрела жёлтыми одуванчиками. Некоторые уже отцвели и стояли на высоких ножках, круглые и прозрачные, готовые улететь, лишь только сильнее подует ветер….
— Вот! — сказал Васька. — Тут!
Таня ищет мальчиков
Гриша с Игорьком присели на корточки и принялись рвать траву. Но Васька ничего этого делать не стал, а просто взял корзинку, перевернул набок и вывалил из неё черепаху: пусть сама ищет, чего ей хочется.
Сначала черепаха никуда не двигалась. Наверно, ей понравилось, что вокруг столько солнца и зелёной травы, и она тихонько посиживала под своим панцирем. Но потом она выпростала четыре короткие серые лапы, высунула головку, огляделась и пошла. Она шла не торопясь, всё время тыкаясь носом, будто выискивала, чем бы ей закусить после дороги.
— Очень проголодалась, — вздохнул Игорёк.
Гриша подсунул ей целую пригоршню сорванной травы. Но траву черепаха есть не стала. Обошла её стороной и побрела дальше. Потом остановилась у куста одуванчика, словно о чём-то раздумывая.
И мальчики увидели, как она жадно стала грызть вырезные листья.
Вот тут и догадайся! Оказывается, из всех трав ей нужны были именно эти горькие листья, из стеблей которых выступало липкое белое молоко.
И вдруг все трое услыхали сначала издали:
— Гриша Бочаров!..
Потом ближе:
— Вася Скалкин!..
Потом ещё ближе:
— Игорёк… Где вы?
— Ой! — тихонько сказал Гриша, лицо у него стало растерянным. — Это Таня… Она нас ищет.
Он хотел было выглянуть из-за кустов, но Васька не позволил.
— Пусть поищет… Пусть поищет… — с каким-то злорадством прошептал он несколько раз.
А Танин голос, всё приближаясь, выкрикивал по очереди их имена:
— Гриша… Вася… Игорёк…
Потом они увидели и саму Таню. Она остановилась возле тех кустов, за которыми они сидели. Наверно, она их давно искала. Лицо у неё раскраснелось, а глаза были теперь не сердитые, а испуганные.
Гриша снова сделал было движение, чтобы показаться Тане, но Васька с силой пихнул его в бок и погрозил кулаком.
А Таня, постояв немного возле кустов, побежала дальше по отлогому спуску.
Гриша с негодованием посмотрел на Васю:
— Не хочу я больше здесь сидеть! Она нас ищет, а мы не откликаемся. Не хочу так… Это — нечестно!
У Васи тоже был какой-то пристыженный вид.
— Ну, чего ты… — пробормотал он. — Ну давай выйдем…
И тут они увидали Лёшу. Вероятно, Лёша тоже их искал: он шёл медленно и внимательно глядел по сторонам.
— Смотрите, смотрите, как она хрупает! — своим тоненьким голосом закричал Игорёк.
В порыве нежности, наклонившись к черепахе, он поцеловал её твёрдый коричневый панцирь.
Лёша услыхал, шагнул за кусты и увидал всех троих.
— Чего ж вы сидите и молчите? Не слышите, что ли, как вас вожатая ищет? — И тут же он принялся кричать: — Таня, Татьянка, иди сюда! Они здесь. Вот они!
Таня не бранила не стыдила, хотя она и поняла, что они нарочно ей не откликались, когда она только что стояла рядом с ними и звала их. Она только посмотрела на Гришу, потом на Васю и тихо сказала:
— Эх, вы!..
Зато Лёша их как следует отчитал. Он сказал, что в лагере такой порядок: если вожатая зовёт, ей сразу отзываются. И пусть они это запомнят раз и навсегда.
Затем они все пошли обратно в лагерь. Впереди шёл Лёша. В одной руке он нёс корзинку с черепахой, другой держал за руку Игорька. А тот взахлёб рассказывал, с каким аппетитом его Тортила ела одуванчики: она ими так хрупала, будто сахар грызла!
Сзади с виноватым видом плелись Вася и Гриша. Вася ещё старался сохранить какую-то независимость, а Гриша, тот окончательно приуныл. Ему хотелось, чтобы Таня хоть что-нибудь сказала им, хотя бы побранила как следует. Но она шла молча, лишь у неё было усталое. Она даже не отбивалась от своей всегдашней надоедливой прядки, хотя прядка эта сейчас уныло свисала ей прямо на глаза…
А навстречу им бежала Лена Фокина:
— Мальчики!
Она остановилась возле них. В руках у неё была всё та же толстая книга, которую она и раскрыла, остановившись подле них. Поправив очки, хотела было читать:
— Тут вот что написано про черепах…
— Уже не надо, — остановил её Лёша. — Оказывается, она лопает простые одуванчики…
— Одуванчики? — переспросила Лена Фокина. Лицо у неё стало очень удивлённым. Она поправила очки и снова открыла книгу. — Здесь про одуванчики ничего не сказано. Здесь сказано, что черепахи едят лягушек, саламандр и разных червяков…
— Нет, — сказал Лёша и засмеялся. — Эта черепаха у них, видно, другой породы. Она такого есть ни за что не станет…
После трудного дня
Наконец окончился первый лагерный день и наступила ночь. День этот был труден для всех в лагере: и для поваров, и для врача Веры Михайловны, и для начальника лагеря Вадима Николаевича, и для старшего вожатого Серёжи.
Все очень устали за этот день. Так всегда бывает, когда люди устраиваются на новом месте.
Но Тане сегодняшний день показался не только самым трудным, но и самым длинным и самым неприятным.
Сейчас был вечер. Солнце давно село, но дневной свет как бы нехотя уступал своё место сумеркам. И, хотя время было позднее, всё ещё не наступала настоящая темнота, всё ещё в небе не зажглись по-ночному яркие звёзды. Только одна-единственная, чуть видная, мерцала на западе, похожая на голубую искру, неведомо как залетевшую на небо.
Весь пятый отряд уже спал. И Таня тоже давно могла лечь спать, отдохнуть после такого трудного дня. Но ей было сейчас не до отдыха, а спать совсем не хотелось.
Она сидела на ступеньке усталая, расстроенная, перебирала в памяти всё, что сегодня было от самого утра до самого вечера, и теребила в руках свою синенькую рабочую тетрадку. И, хотя с каждой минутой становилось всё темнее и темнее и нельзя было разобрать ни одного словечка, Таня открывала эту тетрадку то в одном месте, то в другом, заглядывала туда, вздыхала и всё думала, думала и думала…